Дети в однополых браках. Лесбийские семьи Великой Страны

После волны законов об однополых браках, прокатившейся по Европе и США, гомосексуальные семьи перешли к следующей стадии отношений - рождению детей. Со страниц западного глянца нам улыбаются Элтон Джон и Дэвид Ферниш, качающие очаровательного сына в коляске. Актриса Синтия Никсон и ее подруга Кристин Маринони объявляют о рождении общего малыша - третьего по счету ребенка в их лесбийской семье. Симпатизирующий однополым парам певец Филипп Киркоров представляет миру малышку Аллу-Викторию, выношенную суррогатной матерью. Однако в России поворачивают вспять не только реки, но и мировые тенденции: в начале весны губернатор Петербурга подписал закон, запрещающий «пропаганду несовершеннолетним идеи, что гомосексуализм и педофилия нормальны», запросто уравняв два ничем не связанных понятия. По данным предвыборной статистики, 80 % отечественного электората поддерживают решение г-на Полтавченко. Но 20 % граждан все же уверены, что право на счастье стать родителем имеет каждый. Тем более если он или она - успешные люди с хорошим здоровьем и профессией.

Однако раскол мнений - это одно, а расколотые жизни - совсем другое. Кто на самом деле вправе решать, почему одни могут быть родителями, а другие - нет? Пока россияне примеряют на себя роль судей, в США дети первых открытых гомосексуальных семей заканчивают школы и даже университеты. Вопреки опасениям пессимистов, процент геев и лесбиянок среди них ничуть не выше, чем в любом обществе. От сверстников их отличает лишь более терпимое отношение к поведению окружающих. С другой стороны, воспитание детей гомосексуалистами не лишено сложностей. Хотя бы потому, что к таким семьям приковано всеобщее внимание.

ПАРТНЕРСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Когда я взялась за изучение темы однополых семей, то, сама того не желая, повела себя бестактно. И вовсе не по причине гомофобии - давно усвоила, что сексуальная ориентация не делит людей на «хороших» и «плохих». Просто эта табуированная сфера обросла самыми странными мифами.

Встретившись с одной из героинь (назову ее Ирой), я задала ей, как мне казалось, вполне корректный вопрос: «Каким способом женские однополые семьи предпочитают заводить ребенка?» Почему-то я пребывала в убеждении, что обычно лесбийские пары находят близкого мужчину, готового стать отцом общих детей. Однако Ира вежливо улыбнулась и предложила объяснить на примере: «Представьте, что вы с партнером - любящая гетеросексуальная пара, давно живущая вместе. У вас нет детей, но вы их очень хотите. Допустим, что проблема в мужчине. И вы, поразмыслив, решаете пригласить друга семьи, который захочет помочь вам. Ну и как вам такая идея?» Воображение тут же нарисовало, как печальный супруг покидает квартиру, оставляя меня наедине со своим приятелем ради продолжения рода. «Вот-вот, - закивала Ира. - Вообразить, что твоя половина будет заниматься сексом с кем-то «близким», невозможно ни в гомо-, ни в гетеросексуальных отношениях. Потому что два человека любят друг друга и именно поэтому хотят общих детей».

По словам Иры, у женщины в однополом союзе нет другого выхода, кроме как воспользоваться услугами анонимного донора. Более того, лесбийским парам наука позволяет быть биологическими матерями одного ребенка. В США существует процедура Partner Assisted Reproduction («Воспроизводство в партнерстве»), в процессе которой яйцеклетку одной женщины оплодотворяют вне ее тела и подсаживают партнерше, которая и вынашивает ребенка. Получается, что жизнь малышу дают обе женщины. Правда, медицинские риски такой процедуры довольно высоки, поэтому многие просто заводят двух малышей - каждая своего. «Мы изначально решили, что рожать будем обе, - продолжает рассказ Ира. - Очередность в нашем случае просто зависит от удобства ухода в декрет и отчасти готовности».

Но вот вопрос, заменят ли две матери отца или два отца - мать, остается для многих пар открытым. По словам семейного и супружеского психотерапевта Инги Адмиральской, некоторые женские однополые пары считают, что ребенок должен знать своего папу, а кто-то, наоборот, опасается делить родительские права. «Да, участие мужчины в воспитании дочери, а тем более сына, очень важно, но что если отец решит добиться опеки или попросту отобрать ребенка?» - переживала одна из моих собеседниц.

Не менее сильно проблема поиска матери для детей волнует мужские пары. Ведь мать для малыша - это весь мир, и заменить ее в жизни ребенка невозможно. Именно поэтому они не спешат прибегать к, казалось бы, очевидному выходу - услугам суррогатной матери. Но случаются и довольно странные исключения.

Полтора года назад один из столичных загсов выдал уникальное свидетельство о рождении - в графе «мать» стоял прочерк. Малыш появился на свет посредством суррогатного материнства, его отец решился завести ребенка «для себя». Сотрудницы загса скрыли от общественности имя счастливого папаши, но его поступок вдохновил семью моего приятеля, родители которого потребовали зачать внука тем же способом. С тем, что их сын Виталик - гей, они так и не смирились, а их крупному бизнесу во что бы то ни стало требовался наследник. С целью производства здорового потомства Виталику выписали женщину из Украины, готовую выносить плод. Но отцом молодой человек так и не стал. Вместо этого он попал в клинику с нервным срывом.

Более разумным многие мужские пары считают иной путь - стать донорами для женской пары и принимать участие в воспитании малыша, живущего с мамами. Ну а дальше начинаются страхи и сомнения, свойственные всем родителям без исключения: «Будет ли здоровеньким? На кого будет похож?» Хотя после рождения наследника у однополых пар появятся новые проблемы: как объяснить ребенку нестандартную семью, а потом научить с этим жить?

НАЗАД В БУДУЩЕЕ

Обсуждая вопрос о детях со своими гомосексуальными знакомыми, я часто слышу одно и то же сравнение: «Лучше родиться в однополой семье и учиться в Оксфорде, чем родиться в обычной семье алкоголиков». Собеседники все время ссылались на исследование лесбийских семей США, показавшее, что дети, выросшие в однополых семьях, более успешны в жизни. Однако проводить подобные аналогии, на мой взгляд, странно. Ведь далеко не все гомосексуальные родители гарантируют чаду Оксфорд и не все гетеросексуальные страдают алкоголизмом. Гораздо более реалистична ситуация, когда ребенок однополой пары попадает в районный детский сад или школу, где может столкнуться с неадекватной реакцией окружающих. Приводя малыша в мир, такие родители изначально берут на себя ответственность за то, что ему придется нелегко.

«Для ребенка дошкольного возраста естественно и нормально слышать, что его родители (две мамы или два папы) очень любят его, - объясняет Инга Адмиральская. - Но сам малыш не различает, о чем можно говорить открыто, а о чем нельзя». Довольно часто дети, сами того не желая, выставляют все семейные нюансы на суд воспитательниц. «Одна мама у меня строгая, а другая - добрая, поэтому я зову ее, когда хочу шоколадку», - рассказала как-то пятилетняя Сашенька в детском саду. Нянечка весьма удивилась. «Когда я кричу «мама», какая из двух мне нужна, мамы узнают по голосу», - продолжила малышка. Чтобы избежать лишних вопросов, некоторые помещают ребенка в частные сады или нанимают няню, но, по мнению Инги Адмиральской, всю жизнь бегать и прятаться от общества все равно не получится.

София, мама трехлетней Наташи, не скрывает факта, что у Наташи есть вторая мама: «За три года с рождения дочери я ни разу не столкнулась с негативным отношением, - объясняет она. - Участковые врачи, да и мамы на площадках - не ханжи и не монстры». А вот другой семье повезло меньше: в одном из спальных районов, где изгоем объявляют и за меньшее (например, за иную манеру одеваться), мамы устроили пикет, чтобы удалить из садика «странного» ребенка.

Многие однополые родители переживают, что их семья может подвергнуться гонениям. Сознание этого заставляет матерей испытывать самый сильный страх на свете - страх потерять ребенка. И рано или поздно женщине приходится принять решение: скрываться, бороться или уехать. Как утверждают психологи, хуже всего скрываться, ведь неправда разрушает семью скорее, чем любые органы опеки.

ЗДРАВСТВУЙ, ПАПА

Однажды приятель моей подруги Кати решил, что их отношения зашли достаточно далеко, и пригласил ее к себе в гости. В комнате Катю ждало шампанское, салат из креветок и пирожные, но выйти в ванную, чтобы вымыть руки перед едой, поклонник ей не позволил: «Тс-с-с, папа дома», - объяснил он. Позже она узнала, что папа Кирилла - известный профессор. Десять лет назад он развелся с женой и с тех пор живет с сыном. Когда Кириллу исполнилось двадцать, молодой человек стал догадываться о причинах развода родителей: папа не любил женщин. Впрочем, мужчинами уважаемый ученый тоже открыто не увлекался. Когда Катя спросила Кирилла, почему тот избегает отца (вероятно, из-за папиной ориентации), тот усмехнулся и ответил: «Больше всего меня тяготят темные коридоры и его угрюмый вид».

По мнению психолога Светланы Тихомировой, конфликт, происходящий внутри человека, более опасен, чем конфликт с окружающими: «За годы работы с проблемами гомосексуальных пациентов я поняла, что все они совершенно разные люди. Да, кто-то из них носит серьги, а кто-то каждый день вкалывает в литейном цехе. И всем бывает одинаково сложно полюбить и принять себя». Восприятие себя как фрика, боязнь осуждения давит куда сильнее, чем запрет гей-парадов. А если в конфликте вовремя не разобраться, то он будет давить и на детей. Кстати, при первой же возможности Кирилл снял квартиру и переехал. Но с папой по-прежнему созванивается: «Отец все-таки».

«Считаю, что дети любят родителей всегда, как и родители -­­ детей, а жить вместе многим некомфортно и в традиционных семьях», - прокомментировала ситуацию моя коллега Валерия. Однако решиться и откровенно рассказать ребенку, какие именно отношения связывают его однополых родителей, очень непросто. Одна пара тянула до тех пор, пока четырнадцатилетний сын не заявил им: «Вы ночуете в одной постели и при этом утверждаете, что всего лишь друзья? А можно я так же буду дружить с одноклассниками?»

«Объяснить все стоит не раньше, чем ребенок достигнет подросткового возраста, - считает Инга Адмиральская. - Но избегать разговора и убеждать, что мамы - всего лишь подружки-соседки, просто опасно. Ребенок будет разрываться между тем, что ощущает, и тем, что ему говорят, а следовательно, все меньше доверять родителям».

Осудит ли он их, узнав правду? Все возможно. Например, одна американка засудила маму с папой за то, что они произвели ее на свет не такой красивой, как голливудская актриса. Другая девушка обвинила родителей в том, что ее зачали без ее согласия. Но разве подобные примеры мешают большинству родителей и детей жить в согласии? И что еще важнее, любить друг друга.

Что такое лесбийская семья?

Что такое лесбийская семья? И смех и слёзы, когда вспоминаю рассказ одной пары, которая справила уже свой 35-летний юбилей совместной жизни. Сошлись они еще в советские времена, а на работе все говорили и считали, что просто две матери-одиночки объединили свое хозяйство, чтоб легче было вырастить детей. И возражать таким мыслям естественно никто не стал, не те времена были. И вот у них уже давно выросли дочки, вышли замуж, родили бабулям замечательных внуков, а они всё вместе. А окружающие так и живут в своих "догадках" и по сей день.

А чем, собственно, отличается лесбийская семья от гетеросексуальной? "Ну, как же без мужика в доме?" - удивляется одна из моих знакомых. Да очень даже прекрасно справляются все. Кран починить, розетки поменять, просверлить-повесить чего, ремонт сделать, мебель переставить – ну что из этого не сможет сделать женщина? Да всё что угодно. А даже если не сможет, то в крайнем случае вызовет сантехника, или другого мастера.

То же самое и по поводу детей. Как бы ни злорадствовали гомофобы, что в нетрадиционных семьях обязательно вырастут "ненормальные" дети, история и статистика говорят об обратном. Например в Америке, еще 20 лет назад стали давать на усыновление детей в гей-семьи. И что? Прекрасные, умные, талантливые дети. А процент их гомосексуальности ровно такой же как и среди детей выросших в гетеросексуальных семьях – 5-10%. И разве плохо, что ребёнок растет в любви и заботе? Разве лучше, когда мать-одиночка выбиваясь из последних сил растит ребенка одна, срывая на нем зло, усталость, и накопленные обиды? Или когда дети уходят из дома от родителей-алкоголиков, мыкаются по вокзалам и подвалам, просят милостыню, воруют, с малолетства приучаются к алкоголю, наркотикам, проституции… Да, у лесбийских семей тоже возникают проблемы, с соседями например, или ребенка начинают дразнить в школе. Но это все решаемые проблемы. И по большому счету ребенку не так важна реакция окружающих, как тепло, забота, любовь, и уют в доме.

Есть и еще одно расхожее мнение, что лесбийские семьи совсем не долговечны. Об этом тоже можно поспорить. И та же статистика, кстати, опять говорит об обратном. Здесь не от ориентации человека зависит, а от его характера, его моральных ценностей, его целей и стремлений. Если девушке важны постоянные новые страсти и сексуальные приключения, бодрящие и будоражащие, вызывающие бурю новых и новых эмоций и чувств, то она как правило и не стремится заводить семьи. Хотя всё это можно проживать и с одной единственной. Это насколько вам позволяет ваша фантазия и сила вашей любви.

"Женщина никогда не сделает женщине так больно как мужчина, ни физически ни морально. Никто так не поймет женщину как женщина". А вот тут как раз заблуждаетесь. Всё как раз наоборот. И не потому, что женщины стремятся сделать друг другу больно. Просто природа женских чувств и эмоций такова, что насколько сильно женщина может любить, настолько же сильно она может возненавидеть. И чем сильнее любишь, тем больнее потом при расставании. Увы, но это действительно так. Всепоглощающая сила и страсть женской любви настолько сильна, что обратная ее сторона – сильнейшая боль потери и разбитое сердце. А семья – это очаг спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Семья – это святое, и самое главное в нашей жизни. Когда есть семья, есть любимая, ради этого хочется жить, строить карьеру, добиваться чего-то в жизни. А бытовуха и угасание страсти – на совести каждой из нас. Никто не говорит, что семейная жизнь – это легко и весело. Но что не сделаешь ради любимой, ради себя, ради счастья…счастья целого, счастья общего, счастья одного на двоих. Сейчас даже сами лесбиянки много спорят о том, нужен ли нам закон об однополых браках, или не нужен. Я лично думаю что нужен, даже, хотя бы, ради того, чтобы наши дети могли расти спокойно. Чтобы на нас не тыкали пальцем, а уважали наши чувства и нашу любовь. Ну уж если и не уважали, так хотя бы смирились с этим. Слава богу, время движется вперед, и с каждым днем гомофобов становится меньше. Правда, в нашей стране, смениться еще не одно поколение, прежде чем нас начнут воспринимать как должное. Но мы-то не можем этого ждать. Нам надо "здесь и сейчас". И уж если лесбиянки не боялись создавать семьи и жить вместе дружно и счастливо в советские времена, то уж чего бояться нам? Как говорится: "Волков бояться – в лес не ходить." А проблемы, проблемы есть всегда и у всех. Главное – любовь, взаимоуважение и взаимопонимание в семье. А все остальное решаемо при желании.

Это лично моё мнение. Очень интересно будет прочесть и ваше. Напишите, расскажите о своей семье. Пусть ваш рассказ станет для кого-то помощью и моральной поддержкой, а быть может для кого-то и дельным советом.

С уважением,
ваша Ольга Суворова.
Июль 2005 года

Кадр из сериала "Друзья"

Out Loud поговорил с несколькими женщинами, которые воспитывают своих детей от гетеросексуальных браков в однополых семьях. Наши героини рассказали о том, как складывался их брак, что их подвигло на развод, как строились отношения с девушками, как они рассказывали об этом детям, что думают близкие и знакомые, каким видят свое будущее и будущее своих детей.

Катя (31), Женя (30), вместе 5 лет

Воспитывают восьмилетнего Севу, сына Кати

Живут в Кемерове

Мне был 21 год, когда мы с Димой решили жить вместе, - вспоминает Катя, - и инициатива исходила от меня. А познакомила нас моя подруга. Вообще он за ней ухаживал, а потом переключился на меня.

Девушка признается, что ее покорило свободолюбие молодого человека, которого постоянно окружали интересные творческие люди. Были тусовки, путешествия, и поначалу Катя не задумывалась о семье и о том, есть у ли избранника качества, необходимые для создания домашнего очага. Однако со временем было решено, что именно с этим мужчиной стоит попробовать жить вместе.

Официальной свадьбы не было, зато был вполне беззаботный совместный быт.

Через два года я захотела ребенка. Энтузиазма с его стороны не наблюдалось. Практически я все решила сама. Проблемы в отношениях начались еще во время беременности, а после рождения Севы они только усугубились, - рассказывает Катя. - Анализируя сейчас, я понимаю, что именно после рождения ребенка я почувствовала, что я совсем не тот человек, что я живу не своей жизнью. Это было очень сильно.

Отношения молодой семьи продолжали стремительно рушиться.

Я ни за что бы не решилась на расставание, если бы не влюбилась в девушку, - объясняет Катя. - Это случилось, когда сыну было год и два месяца. Думаю, что мне всегда нравились девушки, но это было неосознанно. Было сплошное любование, а физической близости я побаивалась, может быть, что-то предчувствовала. И вот влюбилась. Если бы не это, я бы не ушла.

Дмитрий долго не верил в решение жены, считал, что это глупость, просил вернуться, но та настояла на своем, сказала, что никогда не любила его по-настоящему. Разрыв был тяжелый. Когда Катя стала жить с девушкой, со стороны мужа посыпались упреки, обвинения, угрозы, суды по поводу алиментов.

В разводе были тоскливые моменты, особенно когда приходилось забирать сына после свиданий с отцом, но Сева был маленький, да и привязан ко мне намного больше. Честно скажу, сомнения были, некоторые осуждали меня. Но я не отступила.

За первым разводом последовал второй. Расходились уже две девушки. Спустя полтора года Катя познакомилась с Женей.

Мы были сначала просто друзьями. Она знала обо мне все с самого начала.

Когда было принято решение жить вместе, Севе исполнилось 4 года. Вспоминая то время, Катя отмечает, что было тяжело, что была ревность сразу с двух сторон, но скрывать никто ничего не собирался. Девушки подолгу и помногу беседовали с ребенком, старались объяснить сложившуюся ситуацию. Постепенно Женя стала чувствовать родительскую ответственность, и так с Севой у них установилась тесная связь.

Камин-аут у нас был постепенный, - улыбается Катя. - Сейчас же сын воспринимает Женю как родного человека. Но отца он тоже очень любит. Они с ним постоянно видятся и общаются. Я же предпочитаю общаться с бывшим мужем только по делу.

Если говорить об обществе в целом, то семью Кати, Жени и Севы можно отнести к разряду выборочно открытых гомосексуальных пар. Они ведут себя на людях естественно, но не углубляются в подробности. О характере их отношений не знают коллеги, не знают школьные друзья ребенка, хотя, может быть, и подозревают, поскольку девушки открыто принимают гостей дома.

О нас знают двоюродные братья и сестры, с которыми сын часто общается. Близкие родственники со всех сторон помогают и принимают нашу семью. У сына три бабушки и дедушки, он со всеми общается. Но есть тети и дяди, которые до сих пор ничего не знают. С проявлениями ярой гомофобии мы, слава богу, не сталкивались. Сын называет Женю по имени. Случается, что не меня, а ее принимают за настоящую маму. Сева не против.

В воспитании ребенка нет различий, растет он в гомосексуальной или гетеросексуальной семье, ведь все зависит от намерений и ценностей родителей, - рассказывает Катя о воспитании Севы и повседневной жизни. - Я считаю свою семью целостной духовно и счастливой. У нас нет распределения по ролям. Мы занимаемся йогой и духовными практиками, у нас нет плохих привычек, мы стараемся быть хорошим образцом и поддерживаем сына во всем. Мы учим его честности, учим делиться, делать добро для других людей. Наш сын – это практически основная причина нашего личностного роста, роста наших отношений.

Конечно, для ребенка хочется самого лучшего. Часто мне становится страшно за будущее. Я думаю о подростковом периоде, мне хочется, чтобы сын нас понял, чтобы был смелым, а главное – счастливым.

Катя и Женя все чаще задумываются о совместных детях, но опасаются сложившейся гомофобной среды в России.

У Жени нет своих детей, и мы бы хотели еще одного ребёнка, но нет никакой поддержки со стороны закона, никакой социальной гарантии в нашей стране. Мы бы согласились взять ребенка из детского дома, но нет никакой уверенности в будущем, страшно за детей. Нас, конечно, пугают законопроекты, направленные против таких семей, как наша. Сложно строить полноценные отношения, когда ты чувствуешь себя преступником на своей родине. Неволей начинаешь задумываться о переезде в другую страну.

Таня (28), Ирина (33), вместе три года

Воспитывают девятилетнюю Катю, дочь Тани

Живут в Новосибирске

В один прекрасный день она просто собрала вещи и ушла, поставив мужа в известность о том, что она лесбиянка. Два года мужчина не мог поверить в произошедшее, обещал лишить родительских прав, затаскать по судам, а потом смирился.

До Андрея я ни с кем не встречалась, не дружила, - Таня вспоминает о том, как складывалась ее жизнь «до», - а начинать ведь надо было. Поэтому, по большому-то счету, на эти отношения меня толкнуло одиночество. Подруга общая нас познакомила, мне тогда было 17 лет, а Андрею 20.

Чтобы вступить в официальный брак, необходимо было ждать еще год, поэтому молодые люди стали просто жить вместе. До свадьбы, впрочем, дело так и не дошло. Детей тоже никто не планировал, однако судьба распорядилась по-своему. Через два года Татьяна забеременела. Так на свет появилась Катюша.

Вот тогда со мной стало происходить что-то не то. Сначала начали сниться эротические сны с участием девушек, потом я полностью охладела к мужу, но времени искать партнершу даже ради первого гомосексуального опыта, чтобы проверить свои ощущения, у меня не было. Да и сложно это было сделать. Знаете, маленький город, никого не знаешь из такого круга.

Таня продержалась недолго. От мужчины она ушла, когда Кате исполнился годик. Появилась возможность устроиться на работу, самостоятельно обеспечивать себя и дочь. Таня говорит, что не было ни единой мысли жить с Андреем только из-за ребенка. Был ли смысл пытаться сохранить то, что неумолимо разрушалось?
О реакции молодого человека догадаться несложно.

О, как он отреагировал! - смеется девушка, вспоминая события семилетней давности. - Ничего, конечно, хорошего. Плохая у него была реакция. Я ему все честно сказала. Поначалу он пытался меня вернуть, так сказать «образумить». Даже предлагал секс втроем, говорил: ты же не пробовала, вдруг тебе вовсе не понравятся девушки, а ты рушишь семью. Были угрозы обратиться в органы опеки и лишить меня материнских прав на ребенка, потому что я лесбиянка. Родители от ситуации тоже не в восторге, мягко говоря, были. Но я твердо все решила и была непреклонна.

Проверить, насколько понравится с девушками или нет, Таня смогла уже через три месяца после разрыва. С тех пор мужчин в ее жизни не было.

На вопрос, всегда ли тебе нравились девушки, Таня отвечает, как многие, кто прошел через гетеросексуальные отношения, кто искал себя и пытался понять, насколько «девушки - это действительно твое.

Сколько я себя помню, девушки мне нравились всегда. В первом классе влюбилась в одноклассницу, но никогда не думала о том, что буду потом встречаться и даже жить с девушками. У меня не было гомосексуального опыта на момент, когда я стала жить с мужем.

С девушками отношения складывались непросто, к тому же у Тани на руках был ребенок. Пришлось пройти трудный путь, прежде чем встретить ту, с которой получилось построить семью.

Я ни от одной своей бывшей не скрывала то, что у меня есть ребенок. Каждая моя пассия реагировала по-своему: кто-то равнодушно воспринимал информацию, в чьих-то глазах я видела «белую зависть», потому что кто-то мечтает о ребенке, но не может этого позволить по тем или иным причинам. Были и те, кто считал меня «бишкой», готовой сразу же вернуть все назад. Но я разве за этим ушла от мужчины? - недоумевает девушка.

Три года назад на «Одноклассниках» Таня познакомилась с Ириной, девушкой из Екатеринбурга. Они не переписывались километрами смс и не растягивали на годы виртуальные отношения. Понадобилось всего три недели, чтобы Ира переехала к Тане. Они стали жить вместе и воспитывать дочь.

Их семья похожа на традиционные в понимании большинства семьи: есть распределение по ролям, есть глава семейства и добытчик, есть хранительница очага.

Мама, то есть я, зарабатывает деньги, а Ира готовит и моет посуду, заодно и Катю учит готовить, - рассказывает Таня, - к тому же она по профессии повар. Если говорить о кнуте и прянике, то порой я бываю жесткой и требовательной, случается, что Ира берет на себя такую ответственность.

Мы учим Катю быть доброй девочкой, никогда не судить о человеке по его внешности, тем более по сексуальной принадлежности. Всем своим примером стараюсь показать дочери, что такое хорошо, а что такое плохо. Я очень хочу, чтобы она была счастлива. Для меня это самое главное. Ее мужу оторву голову, если он только ее обидит. Ну а выберет девушку, то конечно я ее пойму.

Такое же отношение у Тани и к законам, направленным против ЛГБТ-сообщества.

Даже если вступит в силу закон об изъятии детей из однополых семей, и к нам придут за Катей… Да пускай для начала эти депутаты докажут «сексуальный контакт»! Залезут в постель! Свечку подержат, например! Нас приняли мои родители, папа, например, называет Иру в шутку зятем. Что мне все остальные?!

Семью с распростертыми объятьями приняла и вторая сторона. Официальное знакомство с родственниками произошло в июне этого года. Иринина мама, кстати, тоже Татьяна, полюбила Катю как родную. Наша героиня подружилась с Мариной, сестрой-близнецом своей девушки. Вместе со своим мужем и дочерью Марина постоянно проводила время с гостьями.

Таня вообще не считает свою семью особенной. Приводит в пример неполные семьи, в которых ребенка воспитывают мама и бабушка и говорит, что в однополых семьях порой намного спокойнее. По словам девушки, две счастливые мамы – это лучше, чем вечно плачущая и избитая мама, страшный папа-алкоголик и несчастный ребенок с нарушенной психикой.

О том, что в маленьком городе живут под одной крышей три женщины, правда, одна только подрастает, знают многие. С проявлениями гомофобии семья Тани и Иры не сталкивалась ни разу. Классная руководительница Кати знает о том, в какой семье растет ее ученица, потому что оказалась одноклассницей и приятельницей одной из бывших девушек Тани, коллеги с предыдущего места работы нашей героини так же были осведомлены насчет ее ориентации, никто не задавал лишних вопросов. Если о семье спрашивают Катю, то девочка говорит, что мама живет с подругой, не вдаваясь в подробности, хотя, по словам Тани, ребенок сам спросил ее, нравятся ей мужчины или женщины.

Размышляя о возможности появления в их семье еще одного ребенка, Таня говорит, что хочет сына.

Но Ира пока не хочет ребенка. У нее мужчины никогда и не было. Сама бы она не родила, но ЭКО нынче дорого, а специальных социальных программ, поддерживающих такие семьи, как наша, нет. Да и вряд ли предвидится.

Пожалуй, единственным в этой истории человеком, которого не устраивает характер отношений Тани и Иры, остается Андрей, отец Кати. Мужчина, несмотря на то, что давно живет в другом городе, растит сына от другой женщины, редко видится с дочерью и общается в основном с первой семьей в соцсетях, опасается, что девочка вырастет такой же, как его бывшая жена.

Наташа (35), сын Костя (16)

Живут в Санкт-Петербурге

Все начиналось как счастливая любовная история.

В 18 лет выходят замуж только по большой любви, - смеется Наталья, - ну и еще от огромного желания обрести большую независимость и прервать порочный круг: и мама, и бабушка никогда не были замужем и родили поздно.

Дело было в начале лета. Наталья, тогда еще совсем молодая специалистка, работала в пионерском лагере от ВМФ, а ее будущий муж Николай проходил там срочную службу. Девушка говорит, что всё получилось как-то само собой. Уже осенью они поженились. Было ощущение свободы, взрослой жизни – всего того, о чем мечталось.

Однако не всегда мечты двух людей совпадают. У Николая были иные представления о семейной жизни, о детях, о будущем.

Мы расписались в октябре, а в августе следующего года родился мелкий. Как только выяснилось, что я беременна, муж стал настаивать на аборте, говорил, что я не готова к материнству, - признается Наталья, - и в итоге был, как говорится, послан куда подальше.

Буквально через два месяца после свадьбы, когда уже было известно о пополнении в семействе, молодой человек подписал контракт, чтобы уехать служить на Камчатку. Это была его детская мечта. Он предложил Наташе ехать вместе с ним, но девушка отказалась.

Я не жена декабриста, к тому же было очень жалко бросать универ, ведь я тогда училась на втором курсе психфака, - объясняет Наташа. - Мама меня поддержала, мне даже не пришлось брать академический отпуск. Помогали с учебой друзья, писавшие под копирку лекции.

По словам Натальи, уже тогда все шло не так: муж то приезжал в Питер, то уезжал, пытался ее «сломать», она не поддавалась. Назревало решение о разводе. Молодые пытались взять паузу, но это не сработало: однажды Николай, вернувшись с работы, собрал вещи и ушёл. Удерживать мужа ради ребенка не было мыслей. Наталья решила, что никто при подобном раскладе счастлив не будет.

К тому же не покидало стойкое ощущение, что меня использовали. Морально было очень тяжело. Косте на момент развода было год и четыре месяц. Первое время он звал отца, а потом успокоился.

Сначала она не оставляла попыток строить отношения с молодыми людьми, потому что так принято обществом, хотя понимала, что встречаться хочется с девушками.

Девушки мне всегда нравились, симпатии были с детства, - вспоминает Наташа, - только расценивалось это как дружба. Помню, лет в 12 гостила у подруги на даче. В какой-то момент жутко захотелось ее поцеловать.

Если говорить о первом сексуальном опыте, то его не было до брака. С молодыми людьми не особо, с девушками тем более. После разрыва с мужем стали появляться мысли хотя бы попробовать, если не встречаться. Были задушевные разговоры с университетской подругой, у которой был опыт с девушками, но дальше разговоров дело у нас не зашло. Первые отношения у меня появились лет через пять после развода.

Весь этот период был для нее метанием, принятием себя и только потом поиском партнерши. Наталья понимала, что в ее влечении к девушкам ничего плохого нет. Проблема была в другом - определить, насколько ей это надо. В какой-то момент пришло четкое осознание: больше никаких мужчин.

Со своей первой девушкой Наталья познакомилась на сайте знакомств. Мария была старше на десять лет. Какое-то время они переписывались, потом пытались встретиться, но по тем или иным причинам все срывалось. Когда в очередной раз назначенная встреча не состоялась, Наташа была уверена в том, что о ней складывается не лучшее впечатление. Однако все случилось так, как, наверное, и должно было случиться.

Мы с Костей пошли в театр. Она жила рядом и предложила встретиться после театра. Первое свидание у нас было жутко романтическое: втроем и в «макдаке»! - смеется Наталья. - Вскоре мы встретились снова, потом я осталась у нее ночевать. Так и понеслось!

Наташа тогда работала в магазине по графику «два через два». Выходные они втроем проводили то у нее, то у Маши.

Все складывалось хорошо. У сына, ему тогда было 6 лет, установились с Машей очень близкие и доверительные отношения. Но поскольку мы не жили вместе, сложно говорить о совместном воспитании ребенка.

Через два года по инициативе Наташи пара распалась. Хоть это и далось тяжело, сейчас они в хороших дружеских отношениях. Костя так же до сих пор общается с Марией. Впрочем, не только с ней.

Он знаком и хорошо общался со всеми моими девушками. Просто получается так, что отношения у меня длятся 2-3 года. Дольше или я не выдерживаю, или меня не выдерживают.

Наташа никогда не скрывала свою ориентацию, но отношения предпочитала особо не афишировать. Камин-аута перед ребенком тоже не было. Что, собственно, объяснять? Костя был не маленький, прекрасно понимал характер отношений матери и ее подруг, однако вопрос об ориентации все равно прозвучал.

Косте было тогда 9 лет. Мы отдыхали на море. Я, моя новая девушка Ольга и еще несколько наших друзей, лесби-пары. На пляже мы столкнулись с другой парой девушек. Они очень громко, эмоционально купались, чуть ли не срывая друг с друга лифчики. Сын какое-то время смотрел на них внимательно, и я предложила, если ему интересны люди, подойти и познакомиться, но он отказался, сказав: «Нет, мне кажется, они геи». Я ответила ему: «Ну и что?», а он произнес: «Нет, ничего, но иногда мне кажется, что ты тоже гей». Потом посмотрел на меня и уточнил, правда ли это. Я подтвердил, что да, правда, и спросил, меняет ли это что-то в наших с ним отношениях? Он ответил, что ничего, и мы продолжили купаться. Больше к этому вопросу мы не возвращались.

Воспитание ребенка – это сугубо Наташина прерогатива. Девушки в ее жизни менялись часто, не с каждой она жила и создавала семью. Семья – это она и ее сын.

У ребенка со всеми родственниками хорошие отношения: и с моими, и с родственниками мужа. Пару раз в год он ездит в другой город к отцу, бабушке, тете и дяде, отлично там проводит время. Правда, с отцом они последние три года общаться стали, а до этого только с его родственниками. Мы разошлись достаточно мирно и без разговоров, никто не лишал Николая права на отцовство, не запрещал общаться с сыном. Он сам того не хотел долгое время. А наше общение с ним ограничивается смсками или звонками, когда Костя у него гостит.

Растить ребенка мне помогала мама, хоть у нас с ней и бывают столкновения на этой почве. Главное, чему я учу своего сына, - это терпимость и принятие людей такими, какие они есть. Я считаю важным, чтобы мой ребенок имел свое мнение и не поддавался давлению большинства. Объясняю ему, что нет мужских и женских обязанностей по дому, а есть работа, которую надо сделать. Учу его тому, насилие, любое, абсолютно неприемлемо ни под каким предлогом.

Да, меня пугают все эти законопроекты, но не по отношению к себе и своему ребенку, потому что ему уже 16 лет и он почти взрослый человек. Если ребенок живет в любви, то какая разница, кто его любит. Нет никакого различия между гетеросексуальной и однополой семьей. Важно одно – любят ли ребенка или нет, ощущает ли он себя в безопасности. Не на то наши депутаты обращают внимание.

В течение трех лет Наталья находится в постоянных отношениях. Ее девушка так же воспитывает ребенка – 15-летнюю дочку. На вопрос, не хочется ли завести общих детей, Наташа, улыбаясь, отвечает, что лучше дождется внуков.

Анна Шерер

Ни однополые браки, ни усыновление детей гомосексуальными партнерами в России официально невозможны. И тем не менее такие пары есть. И дети в них тоже. И хотя точная цифра вряд ли кому-то известна, она наверняка уже превышает «статистическую погрешность». А во Франции, например, 250 тысяч детей живут в семьях, где хотя бы один из партнеров – открытый гомосексуалист. Число детей в однополых парах оценивается в 20–40 тысяч*. Мы имеем дело с новой реальностью, и поэтому так важно пытаться по возможности объективно разобраться, что это значит для ребенка – расти с двумя любящими друг друга взрослыми одного пола.

Беспредметный спор

Когда в общественных дискуссиях возникает вопрос о воспитании детей гомосексуальными парами, чаще всего обсуждается один аспект ситуации – влияет ли гомосексуальная ориентация взрослых на формирование сексуальных предпочтений ребенка. Психологи и сексологи склоняются к отрицательному ответу. Об этом говорят, к примеру, исследования психолога Фредерика Бозетта (Frederick W. Bozett)** и его коллег, которые долгое время наблюдали детей, воспитывавшихся в однополых парах. Их вывод: гомосексуалистами чаще становятся дети, воспитанные в гетеросексуальных семьях.

Впрочем, с тем же успехом можно утверждать, что дети из гетеросексуальных семей чаще становятся пилотами самолетов, нобелевскими лауреатами или серийными убийцами. И все это будет чистой правдой – во-первых, потому что гетеросексуальных пар неизмеримо больше. А во-вторых, потому что исследования этой темы начались лишь тогда, когда о феномене однополых семей впервые заговорили открыто, – в 80-х годах прошлого века. И 30 лет – слишком небольшой срок для столь серьезных заключений. По этим же причинам вряд ли стоит принимать всерьез и исследования – а такие тоже существуют, – согласно которым детям в гомосексуальных парах живется даже лучше, чем в обычных и тем более неполных семьях. Доводы тех, кто говорит о «воспитании» гомосексуализма и извращений в однополых парах, ничуть не более убедительны. А часто и менее. Скажем, Тимоти Дэйли (Timothy J. Dailey) в обзоре «Воспитание в гомосексуальных семьях: дети в опасности» последовательно упрекает всех оппонентов в неточности и недостоверности, ссылаясь на еще более неточные и недостоверные данные.

Один партнер выполняет материнскую функцию, а другой своим присутствием показывает ребенку: «Мать любит не только тебя».

Для выводов о влиянии сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей пока не хватает лонгитюдных (достаточно длительных) исследований, считает детский аналитик Анна Скавитина: «Нам приходится опираться на эмпирический опыт. Но и Фрейд строил свои теории на эмпирическом опыте. И его теории используются до сих пор. По своему опыту работы с детьми из однополых пар могу сказать, что это гетеросексуальные дети. И прямого влияния сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей я не наблюдала ни разу».

«Одной общей причины формирования гомосексуальной ориентации просто нет, – соглашается семейный психотерапевт Инна Хамитова. – Это могут быть гены, а могут быть и психологические причины. Но мне сложно представить, что ребенок может стать геем только под влиянием ориентации родителей». Гораздо важнее личные качества тех взрослых, с которыми растет ребенок, и в этом смысле не бывает гомосексуалистов «вообще», уверена Инна Хамитова: «Есть разные пары и разные отношения. Партнеры могут быть добрыми и мягкими, а могут – требовательными и строгими. И вот эти их качества влияют на формирование личности их ребенка намного сильнее, чем сексуальная ориентация».

Другой вопрос, который многих беспокоит: может ли повлиять на психику ребенка увиденная им сексуальная сцена между однополыми взрослыми? «В любой паре, будь она гомо- или гетеросексуальной, родители вообще-то не демонстрируют детям свои сексуальные отношения, если речь не идет о патологических случаях», – продолжает Инна Хамитова. И никаких оснований считать, что таких случаев в гомосексуальных парах больше, у нее нет.

Семейные роли

Но сексуальность – далеко не главный вопрос, который возникает в связи с воспитанием детей в однополых парах. Гораздо важнее понять, как развивается психика ребенка в такой ситуации и могут ли их «родители» выполнить две разные функции – материнскую и отцовскую. С точки зрения классического психоанализа построение идентичности и нормальное формирование личности ребенка невозможны без преодоления эдипального конфликта – бессознательного сексуального влечения к родителю противоположного пола. Возможно ли это для ребенка в гомосексуальной паре?

Да, это возможно, считают наши эксперты. «Суть эдипова комплекса и соответствующего конфликта состоит в том, что ребенок осознает: между родителями существуют отношения, из которых он исключен, – поясняет психоаналитик Светлана Федорова. – Ребенок начинает испытывать ревность и желание установить подобные отношения с одним из родителей, обычно противоположного пола».

Это проясняет и распределение ролей в гомосексуальной паре. Один из партнеров оказывается родителем с материнской функцией, а другой – тем самым «третьим», который уже своим присутствием говорит ребенку: «мать не может любить только тебя, не может любить тебя слишком сильно, потому что она любит и меня тоже». Благодаря «третьему» ребенок по мере взросления освобождается от всепоглощающей связи с матерью и обращается к окружающему миру. «В гетеросексуальной семье отец спасает ребенка от слияния с матерью, – рассказывает Светлана Федорова. – Но эта ситуация возможна и в гомосексуальных парах, где происходит разделение ролей на женскую и мужскую. В таком случае ребенок имеет шанс получить необходимое количество любви и заботы и одновременно защиту от слияния с одним из родителей». Но есть и некоторый риск, предостерегает Светлана Федорова: «Роль отца – быть отличным от матери не только по функции, но и по полу. И с осознанием разности полов у ребенка в гомосексуальной паре возможны трудности». «Особенно это касается воспитания мальчика в паре из двух женщин, – считает Анна Скавитина.– Выстроить свою мужскую идентичность ему сложнее». Впрочем, в семьях из двух женщин у нас выросло не одно поколение, напоминает Инна Хамитова: «После войны был колоссальный дефицит мужчин. И семья из мамы, бабушки и ребенка была почти нормой». Да и сейчас в таких семьях ничего не-обычного нет: бабушка обычно выполняет материнскую роль, заботится о ребенке, а мать, наоборот, мужскую – работает, кормит семью. Причем отношения между двумя женщинами могут быть довольно напряженными. И в этом смысле однополая пара, живущая в мире и согласии, может быть более приемлемой для воспитания ребенка.

К счастью, мир ребенка не состоит лишь из родителей. Дети повсюду встречают мужчин и женщин, читают в книгах и видят в кино переживания героинь и подвиги героев. Словом, если ребенок не растет в полной изоляции, ориентиров для правильной самоидентификации у него хватает. «Психологам известно много случаев, – рассказывает Анна Скавитина, – когда в силу разных причин ребенка с младенчества растит не мать, а отец. И это никак не сказывается на развитии. Кроме того, сегодня нередко папа варит борщи, а мама управляет огромным бизнесом. Я работала с такими семьями и могу сказать, что мальчики в них растут маскулинными, а девочки – фемининными. Не вижу, почему в гомосексуальных парах должно быть иначе».

«Я отвечу, что все в порядке»

Нашим коллегам из французского Psychologies удалось поговорить с молодыми взрослыми, воспитанными в гомосексуальных парах. 20-летняя студентка Карина была зачата по договоренности между лесбиянкой и геем. Она удивляется, отчего психологи и политики столько говорят о детях в однополых семьях: «Если им так интересно, пусть придут и спросят. И я отвечу им, что все в порядке». Свою жизнь она описывает как самую обычную. «Я всегда знала, что родители не влюблены друг в друга, что они сошлись именно для того, чтобы завести ребенка, – объясняет Карина. – Я живу у мамы. У папы есть свои ключи, он заходит, когда хочет. Когда я была маленькая, он приходил каждое утро проводить меня в школу. Это как если бы мои родители были в разводе, только они хорошо ладят!» Вопрос о сексуальных предпочтениях вызывает у 27-летнего научного сотрудника Томаса, воспитанного лесбийской парой, улыбку. «Я проводил каникулы у дедушки, был бойскаутом. Мои мамы объяснили мне, что мальчики писают стоя. Остальное я открыл сам. Я никогда не думал, что уступаю друзьям в мужественности. Зато быстро понял, что я чувствительнее и лучше понимаю девушек. И это очень помогло мне в любовных отношениях». Ю. З.

Откуда берутся дети

Существует как минимум 5 путей, которыми дети оказываются в однополых парах.

1. Самая древняя и очевидная форма однополого родительства: ребенок рождается у гетеросексуальных родителей, затем они разводятся, и один из них (либо оба) начинают жить в гомосексуальной паре.

2. Ребенка усыновляет один из родителей, скрывая свою гомосексуальность, чтобы не получить отказ.

3. Ребенок зачат по договору между лесбиянкой/геем и лицом противоположного пола.

4. Ребенок рождается в результате искусственного оплодотворения спермой донора.

5. Пара геев прибегает к услугам суррогатной матери.

Как я появился на свет?

Этот вопрос задают все дети, но в случае гомосексуальной пары ответить на него сложнее. «Очень важно, как будет изложена история его происхождения. Нельзя «аннулировать» одного из теперь уже трех родителей, сделать кого-то, кто не присутствует в семье, неодушевленным существом, – настаивает Светлана Федорова. – Ведь наша идентичность складывается из фантазий о нашем происхождении и из возможности идентифицировать себя с каждым из родителей. А теперь представьте: вы обнаруживаете, что часть вас – нечто неживое, немыслящее. Как это принять, не омертвив того, кто был донором биоматериала или вашим инкубатором, – а с ним и часть себя самого?» Иными словами, главная опасность – пытаться убедить ребенка, что он каким-то чудом появился на свет от двух женщин или двух мужчин. Такого рода бредовые представления заведомо вредят нормальному психическому развитию ребенка. Все дети должны знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже одного из них в паре, которая его растит, нет. Тогда как говорить ребенку о его происхождении? «Мы так хотели тебя, что… Ну, а дальше – есть же разные способы. Попросили одного дядю или одну тетю помочь, пришли за тобой в Дом ребенка, – перечисляет варианты Инна Хамитова. – Главное – говорить ребенку правду достаточно рано и теми словами, которые будут ему понятны».

За пределами дома

Если родители ведут себя разумно, какие проблемы все-таки могут возникнуть у детей в однополой паре? «Их проблемы ничем не отличаются от проблем маленьких детей из гетеросексуальных семей, – констатирует Анна Скавитина. – Страх темноты, трудности с засыпанием... Ничего такого, что можно связать с гомосексуальностью родителей».

А дальше эти дети идут в школу. И если не в первый день, то во второй возвращаются с вопросом: «А кто такие педики?». «За 20 лет практики я так и не смогла найти никакой разницы между проблемами в парах гомо- и гетеросексуалов, – признается Инна Хамитова. – Это касается и проблем с детьми. Нет никакой разницы, кроме одной: гомосексуальные пары ощущают постоянную враждебность той среды, в которой они живут. И это, боюсь, влияет на детей, которые растут в таких парах, намного сильнее всех прочих обстоятельств».

Ребенок должен знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже в паре, которая его растит, одного из них нет.

Здесь, конечно, важно, как воспринимают свою гомосексуальность взрослые. Если они прячутся от нее, ребенок опосредованно переживает их стыд и унижение. Если они истово сражаются за права меньшинств, он рискует быть вовлеченным в их активизм (часто граничащий с ), и ему будет труднее отстоять свое право быть не таким, как они. А если родители спокойны, они передают это спокойствие и ребенку. Но это в идеале. У нас же ребенок в гомосексуальной паре очень быстро понимает, что его семья находится в оппозиции к обществу и принятым в нем ценностям, и оказывается перед жестким выбором. «Он может либо принять ценности своей семьи и перейти в оппозицию к обществу, либо выступить против семьи: осудить родителей, порвать с ними, – комментирует Инна Хамитова. – Когда я говорю про принятие ценностей семьи, речь идет об уважении и любви к своим родителям, невзирая на нестандартность их образа жизни».

Наконец, важно помнить, что правами на ребенка в однополой паре обладает лишь один партнер. Если пара распалась, один из двоих может навсегда потерять контакт с сыном или дочерью. А в случае смерти законного родителя ребенок будет передан в детский дом, хотя есть человек, которого он считает родным. Такой риск создает для ребенка дополнительное психическое напряжение и делает его более уязвимым.

Способность любить

Дети в однополых парах – лишь одно из направлений глобальной трансформации понятия «семья», которая происходит буквально у нас на глазах. «Патриархальная модель с фигурами кормильца-отца и подчиненной, занятой лишь домом и детьми матерью перестала быть единственной, а возможно, и главной, – считает Инна Хамитова. – Мы все чаще видим партнерские отношения с новым распределением ролей». «Это колоссальная этическая проблема, с которой человечество еще никогда не сталкивалось, – объясняет Светлана Федорова. – Сейчас в некоторых европейских странах готовят правовую основу для равенства полов и различных семей, появляются понятия «Родитель 1» и «Родитель 2». Мы пытаемся освободиться от необходимости испытывать любовь и разочарование от того, что другой отличен, и от своей зависимости. Гомосексуальная пара стремится иметь свое продолжение, и это естественное человеческое желание. Общество дает им право на это счастье и берет на себя ответственность за счастье ребенка в такой семье. Но мне в этом видится утопическая ловушка. Лишая родителей пола, мы рискуем лишить детей происхождения, а с ним и идентичности». С другой стороны, желание однополых пар непременно завести ребенка – отражение проблемы нарциссического всемогущества человека, который «не приемлет ограничений, для которого существует только собственное «Я» и сиюминутные желания», требующие удовлетворения», – указывает Светлана Федорова.

Но есть один аспект, о котором нельзя промолчать. Гомосексуалисты гораздо охотнее гетеросексуальных пар усыновляют детей, в том числе и больных. Там, где у них есть на это право, разумеется. «Способность к привязанности формируется в самые первые годы жизни ребенка, и самые чудесные воспитатели не могут заменить близкого человека, – подводит итог Инна Хамитова. – Если родители – приемные или родные, одного они пола или разного, неважно – способны дать ребенку любовь, то и он, когда вырастет, сможет давать эту любовь другим, в том числе и своим детям».

* По данным французской Ассоциации геев и лесбиянок – родителей и будущих родителей (APGL).

** F. Bozett «Gay and Lesbian Parents» (Praeger Paperback, 1987).