Новый год и Рождество до революции: поразительные свидетельства современников. История празднования нового года в россии

19 декабря 1699 года (здесь и далее даты указаны по старому стилю) император Петр I издал указ, в котором говорилось «о писании впредь января с 1 числа 1700 года во всех бумагах лета от Рождества Христова, а не от сотворения мира». С этого времени в России установилось новое летоисчисление.

Этот указ был дан в связи с тем, что «во многих христианских окрестных народах, которые прославляют православную христианскую Восточную веру, пишут лета числом от Рождества Христова». Уже на следующий день вышел следующий указ Петра с подробными указаниями и распоряжениями о порядке встречи Нового Года и нового счисления. Торжество началось в двенадцать часов ночи 1 января 1700 года. Епископ Русской Православной Церкви Стефан Яворский после службы произнес обстоятельную проповедь, в которой, поздравив присутствующих, доказывал необходимость такой перемены. В течение целой недели «большая проезжая и знатные улицы были украшены сосновыми, еловыми и можжевеловыми ветвями, такое же украшение было сделано над воротами. На Красной площади происходили огненные потехи и стрельба, зажигались хворост, солома и смоляные бочки

С годами традиция празднования Нового Года прочно входила в жизнь российского общества. Из чужеродного элемента, первоначально вызывавшего неподдельный интерес, удивление и даже некое возмущение населения, он превратился в один из любимейших праздников россиян.

О праздновании Нового Года в Оренбургской губернии становится известно преимущественно из периодических изданий второй половины XIX века. Этот праздник оренбуржцы отмечали весело и с задором. Ежегодно проводились маскарады, устраивались елки, благотворительные вечера и балы.

Популярным способом среди населения была встреча Нового Года в общественном клубе. В газете «Оренбургский листок» 1882 года опубликована заметка: «Новый Год оренбуржцы встретили в общественном клубе очень весело – с музыкой, танцами, ужинами. Гостей собралось много; были и первостатейные купцы».

Много публики привлекали и маскарады. Так, из газеты «Оренбургский листок» 1889 года за № 52 известно, что подобные гулянья проводились не только в дни новогодних праздников, но и по нескольку раз в зимнем сезоне. Интересно то, что существовала некая градация праздничных мероприятий. Состоятельные сословия и беднейшие слои населения праздновали Новый Год отдельно. В том же номере газеты «Оренбургский листок» сообщается: «Маскарады в зимнем собрании и в прежние времена привлекали много публики; но теперь посетителей надо ожидать еще более, так как вольные маскарады в театре и в вокзале бульварном запрещены, желающих же потанцевать, развлечься найдется немало и из чистой публики, которая брезговала ходить на маскарады в театр и в вокзал. По крайней мере, в прежние годы вольные маскарады в общественном собрании всегда были приличны и многолюдны. Этому помогает распорядительность старшин. На первый день праздника по обычаю состоятся лакейские балы в вокзале Белова и в общественном собрании, да, кажется, и в прочих клубах. В этот вечер хозяева-господа остаются без прислуги и сидят дома».

Каждый Новый Год улицы города были переполнены гуляющими пешком и катающимися на лошадях людьми. Каждый день с 3-4 часов густой и бесконечной вереницей шагом тянулись сани, запряженные лошадьми и нагруженные разряженными красавицами из слободок. Это являлось своего рода выставкой «выездов» и «закладок». Не оставались без посетителей и общественные места: театр, детские елки и танцевальные вечера. В слободках по улицам ходили толпы славильщиков и ряженных

Регулярными в Оренбурге были детские елки, которые устраивались женами правящих губернаторов Оренбургской губернии. Как правило, они были пышными и запоминающимися. Один из таких праздников описан в «Оренбургском листке» 1895 года следующим образом: «Детский праздник, устроенный ее превосходительством Е.М. Ершовой 2 января в обширных помещениях губернаторской квартиры, вышел блестящим и будет надолго памятным для детей, явившихся на вечер в сопровождении приглашенных из местного общества родителей. Благодаря заботливости и ласковой предусмотрительности хозяев, вечер этот начался детским спектаклем. В большом зале была приготовлена сцена, и юные исполнители сыграли шутку Мансфельда «Не зная броду, не суйся в воду» и водевиль Андреева «Старый математик». После спектакля детям были предложены чай и угощение из конфеток, фруктов, печений и прочих лакомств. Вечер закончился играми, продолжавшимися почти до 12 часов вечера».

С 1896 года в газетах отмечается возрастающая в Оренбурге популярность всевозможных елок: «Так, например, в губернаторской больнице доктор М.М. Кенигсберг устраивал елку для деток, больных дифтеритом, конечно выздоравливающих.

В 1-ом кадетском корпусе весьма удачным оказался, кроме того, вечер кадетов старшего возраста, данный 3 января, по разнообразной программе. Оркестром кадетов дан был настоящий концерт, с удовольствием прослушанный посетителями. Кроме того кадеты прекрасно исполняли характерные танцы, например лезгинку или малороссийский гопак.

Елка была во всех приютах и даже в воскресной женской школе, конечно, с подарками. Это национально немецкое праздничное развлечение видимо привилось у нас, по крайней мере, в области детских забав. На площадях городских никогда еще мы не видели столько молодого хвойника, как в эту зиму: сосенки и даже настоящие ели и елочки (не распроданные) красуются до сей поры, а еще не так давно весьма трудно было достать даже за 3 рубля одну ветку сосновую, а не то что красивое деревце, которое теперь можно купить с выбора за 30-40 коп».

Действительно, с годами елки вошли в обычай и устраивались везде, где только это предоставлялось возможным: в кадетских корпусах, в женском институте, собрании и даже в казармах для батальонных солдат

Подобно тому, как сегодня перед новогодними праздниками беспощадно вырубают елки, так и в XIX веке «два раза в году – накануне Троицына дня и Рождества Христова, – начиналась беспощадная резня елок и берез в лесах и кустарниках». О проблеме вырубки леса сообщают газеты
1900 года. В «Оренбургском листке» не только обозначена пагубная ситуация, но и предложены возможные варианты для предотвращения истребления леса: «Нечего говорить о том, что резня эта производится без всякого порядка нашими пригородными крестьянами, вовсе не воспитавшими в себе духа бережливости к лесу и природным богатствам. Этой возмутительной трате леса пора давно положить предел. Уже будет довольно много сделано в этом отношении, если подлежащим надзором будут указываться лесные площади и места, подлежащие невозбранной вырубке.

Можно идти дальше в этом направлении и заметить, что как бы обязательное требование иметь для каждой семьи елку вовсе не служит таким аргументом, который почти невозможно преступить. Правда устройство рождественской елки для детей является отголоском далекой старины; оно доставляет детям большую радость и традиция эта представляет как-бы священной не только у нас, в России, но и за границей. Елку может устраивать не одна семья самолично, а три четыре семьи, где есть дети, на общие средства. Такая богатая, сравнительно, елка принесет детям больше удовольствия и оживления чем какая-нибудь тощая, скучно убранная елка, с трудом устроенная детям малосостоятельной семьи.

Детские приюты, народные школы, различные детские убежища устраивают бесплатные елки для детей. Следовательно, неимущий класс населения легко может обойтись и вовсе без собственной домашней елки, если только число этих устраиваемых обществом рождественских елок будет достаточно. Ребенок, которому будет дана возможность увидеть такую ослепительную грандиозную елку, в волшебной для него обстановке, конечно, забудет про отсутствие своей собственной нищенской елки в своей нищенской обстановке».

В документах, хранящихся в фондах Государственного архива Оренбургской области, а также в периодических изданиях XIX века сохранились сведения об организации елок для детей «Обществом взаимного вспомоществования приказчиков». Как свидетельствуют документы, «народу на елку собралось бесчисленное множество. Масса трудовой детворы весело и радостно играла вокруг высокой разубранной елки, а взрослая публика, та которую принято называть «ситцевой», чувствовала себя тоже по-домашнему. Танцы шли необыкновенно оживленно. Все проходы помещений общественного собрания были заняты карточными столами и играющими за ними. Танцы продолжались до четырех с лишним часов утра. Публика же оставалась много позднее»

Однако необходимо отметить, что в сравнении с Рождеством, празднование Нового Года в XIX веке было весьма скромным. Главное торжество приходилось на православный праздник.

Одной из реформ, введенных российским императором Петром I в 1699 году, стал отсчет нового года с 1 января

До этого времени старый год заканчивался с приходом осени: 1 сентября. С тех пор новогодние традиции претерпели множество изменений: от обязательного празднования по указу императора, до тихих домашних посиделок за закрытыми дверями. Дни праздника не всегда считались выходными, долгое время 31 декабря, 1 января и все последующие до Рождества дни были рабочими. Однако самый первый праздник по царскому приказу отмечали целых семь дней.

Новогодние праздники ассоциируются, прежде всего, с нарядной елкой. Традиции украшать дерево, чаще хвойное, пришли из Германии, где на них вешали фрукты, сахарные изделия и бумажные открытки. В Российской Империи в обязательном порядке должны были украшаться дворы, ворота и ели перед домами. В честь торжества на центральных площадях стреляли из пушек и зажигали всевозможные свечи, пускали фейверки. Поскольку первые светящиеся электрические гирлянды появились только в 1895 году в США, в нашей стране подсветку елок заменяли свечи. Также традиционно обилие свечных огоньков украшало дворы, дома и питейные заведения. Электрическая гирлянда в Советской России появилось лишь в 1938 году.

Одним из наиболее ярких и радостных событий в новогодние дни в Царской России был канун Рождества - Сочельник. К этому дню завершался четырехнедельный Рождественский пост и «до первой звезды» православные воздерживались от приема пищи. Рождество отмечали 25 декабря по старому стилю и 7 января по-новому. Как правило, Рождество отмечали в кругу семьи, а Новый год в ночь с 31 декабря на 1 января носил более светский характер, принято было приглашать компании к себе домой или самим ходить в гости.

Праздничный стол обязательно должен был быть обильным, не менее 12 блюд. Не обходилось без мяса (чаще поросенка на вертеле), сладостей и водки (это был наиболее популярный напиток различной крепости, менее крепкую водку на Руси называли вином). Известный литературный труд XVI века под названием «Домострой» содержала в себе следующие рекомендации праздничного стола: «В Великий пост мясоед после Рождества Христова к столу подают: лебедей да потрох лебяжий, жареный гусей, тетеревов, куропаток, рябчиков, поросят на вертеле, баранину заливную, баранину запеченную, поросят заливных, поросячий потрох, бульоны куриные, солонину с чесноком и с пряностями, лосину, кур с вертелов, гусиные потроха, говядину вяленую да свинину, ветчину, колбасы, желудки, гусей вяленых, вяленых кур». Современный салат «оливье», селедка под шубой, мандарины и заливное на фоне барских яств тех времен смотрятся простой закуской.

Среди напитков доступным и популярным считался сбитень, его делали как алкогольным, так и безалкогольным для детей. Сбитень всем нравился своим ярким вкусом и согревающим эффектом.

Стоит отметить, что в светской России во времена правления Петра I, празднование не зацикливалось на кулинарных изысках. Более важным мероприятием у знати были танцы и костюмированные балы. На них гостям, как правило, подавали лишь напитки для утоления жажды. Как такового праздничного стола не было. Наиболее праздничным всегда оставался Рождественский стол и, как правило, он был в семейном кругу. Бальные залы декорировали объемными елями, красиво украшенными и, как правило, в золотисто-красных тонах. Вообще золото и красный бархат в оформлении очень характерны для Царской России, как символ победы, красоты и богатства.

К традициям, схожим с современными, можно отнести стремление людей одеться во все новое, раздать долги (только не в сам праздник, а немного заранее), простить обиды, помириться с теми, с кем в ссоре, выбросить старую и битую посуду и все перемыть всё в доме. Так встречающие праздник могли обеспечить себе достаток и счастье в Новом году.

Что касается шампанского, то оно появилось на наших столах только в начале XIX века. После победы над Наполеоном, русские солдаты высоко оценили великолепие этого напитка, который не пользовался особой популярностью во Франции. Спустя короткое время, шампанское попало в Россию и пришлось по вкусу знати. Чуть позже игристый напиток стал традиционным новогодним. Стоит отметить, что благодаря Императору, которому вкус сухого брюта показался тогда кислым, в нашей стране традиционно используют сладкие и полусладкие сорта шампанского. Самой популярной маркой была Вдова Клико. После полного поражения Наполеона, сама провинция Шампань была занята российской армией. В результате массового потребления игристого напитка, все подвалы Вдовы Клико были быстро опустошены, на что она пророчески заметила: «Сегодня они пьют, завтра они заплатят». И оказалась абсолютно права, последующие 100 лет, вплоть до революции 1917 года, Российская Империя по объему заказов стала вторым в мире потребителем шампанского.

Подарки в дореволюционной России было принято дарить только детям. Праздник в самом ярком и волшебном понимании этого слова был ориентирован в первую очередь юное поколение. Им разрешалось не спать в праздничную ночь (за исключением малышей до 7 лет), всем дарили безделушки и угощали сладостями и чаем, водили вокруг елки хороводы и пели песни. Дети всегда с нетерпением ждали этот зимний праздник. Традиционно красиво украшались улицы и дома (конечно в основном зажиточных крестьян и знати), но и простые провинциальные крестьяне по-своему оформляли дом, в основном подручными средствами и тем, что могли смастерить сами. Елка не всегда присутствовала в доме, часто использовали еловые ветки, а стол был более скромным. Однако подарки детям старались сделать все.

В целом Царская Россия времен Петра I только закладывала традиции празднования Нового года и Рождества, однако праздник настолько вписался в календарь, что спустя 3 столетия, стал одним из самых значимых и ожидаемых в году.

И, напоследок, строки и воспоминания о празднике из дневника цензора Александра Никитенко, историка литературы, профессора Петербургского университета и действительного члена Академии наук:

Новый год. Все как будто вдруг обезумели, какая беготня и суматоха! Что же это такое? В природе ли произошла какая-нибудь радикальная перемена или в людях? Ведь в сущности ни малейшего намека на то, что случилось что-нибудь новое, что образовало бы рубеж между 1862 и 1863 годами. Между тем со всех сторон сыплются поздравления, все поддаются каким-то надеждам, вероятно и в этом году таким же несбыточным, как и в прошлом. А впрочем, не худо, что такой обычай существует. За недостатком истинных благ человеку нужен хоть призрак хорошего лучшего. И вся эта беготня -- своего рода занятие, которое разнообразит обыкновенную прозу жизни».

Пышные праздники сменились тотальным дефицитом

Праздники столетней давности традиционно ассоциируются со сказкой и изобилием: невероятной красоты ёлки, ломящийся от яств стол, счастливые дети и забытые сегодня обычаи... Однако лубочной картинка новогоднего праздника присутствовала не всегда: например, ровно сто лет назад нашим предкам было совсем не до гуляний - дефицит, вызыванный Первой мировой войной, спровоцировал нехватку привычных атрибутов праздника. «МК» вспомнил, без чего не мыслили праздник наши предки и от чего им пришлось отказаться к 1917 году.

Празднование Рождества и Нового года - традиционно таинство, любимое детьми: взрослые куда больше значения придавали религиозной сути праздника, а не наряженной ёлке и марципанам.

Родившаяся в 1894 году Анастасия Цветаева, сестра поэтессы, писала в «Воспоминаниях» о рождественском празднике своего детства: «Дом был полон шорохов, шелеста, затаенности за закрытыми дверями залы – и прислушивания сверху, из детских комнат, к тому, что делается внизу. Предвкушалась уже мамина «панорама» с ее волшебными превращениями. Запахи поднимали дом, как волны корабль.

Одним глазком, в приоткрытую дверь, мы видели горы тарелок парадных сервизов, перемываемых накануне, десертные китайские тарелочки, хрустальный блеск ваз, слышали звон бокалов и рюмок. Несли на большом блюде ростбиф с розовой серединкой (которую я ненавидела), черную паюсную икру. Ноздри ловили аромат «дедушкиного» печенья... О! Настало же!

Самое главное, такое любимое, что - страшно: медленно распахиваются двери в лицо нам, летящим с лестницы, парадно одетым, – и над всем, что движется, блестит, пахнет она, снизу укутанная зеленым и золотистым. Ее запах заглушает запахи мандаринов и восковых свечей. У нее лапы бархатные, как у Васи. Ее сейчас зажгут. Она ждет. Подарки еще закрыты. Шары еще тускло сияют – синие, голубые, малиновые; золотые бусы и серебряный «дождь» – все ждет… Папа подносит к свече первую спичку – и начинается Рождество!».

Праздничные гуляния были любимым временем для детей - в это время в Москве появлялись карусели и другие ярмарочные забавы, в дома приносили лакомства и игрушки, встречи с которыми ожидали целый год.

Кстати, и подарки до революции чаще дарили только детям - взрослые ограничивались приготовлениями к празднику. О таком пишет и Тэффи (урожденная Мирра Лохвицкая) в одном из своих рассказов: «Рождество в тот год подходило грустное и заботное. Надо было, значит, непременно елку схлопотать. Выписала, по секрету, от Мюра и Мерелиза картонажи. Разбирала ночью. Картонажи оказались прямо чудесные: попугаи в золотых клеточках, домики, фонарики, но лучше всего был маленький ангел, с радужными слюдяными крылышками, весь в золотых блестках. Он висел на резинке, крылышки шевелились. Из чего он был, - не понять. Вроде воска. Щечки румяные и в руках роза. Я такого чуда никогда не видала. Сам веселый, румяный и вместе нежный.

Такого бы ангела спрятать в коробочку, а в дурные дни, когда почтальон приносит злые письма и лампы горят тускло, и ветер стучит железом на крыше, - вот тогда только позволить себе вынуть его и тихонько подержать за резиночку и полюбоваться, как сверкают золотые блестки и переливаются слюдяные крылышки».

Картонажи - один из самых популярных вариантов украшения праздничной ёлки: они представляли собой небольшие изделия из прессованного картона, покрытые несколькими слоями акриловой краски выбранного цвета. Впервые изготавливать их начали в Дрездене, а позднее купить изделия из самого доступного материала можно было и в нашей стране - заказанные по почте украшения высылали листами с вытисненными деталями, которые предстояло самостоятельно выдавить, а потом склеить в объемные фигурки и бонбоньерки. Функционально - особенно если вспомнить, что производство фабричных игрушек еще не было поставлено на поток, и потому ель становилась в начале ХХ века своего рода продолжением праздничного стола.

Пушистые ветки украшали золочеными орехами, конфетами, яблоками, марципановыми поросятами. Об этом свидетельствуют и воспоминания Лидии Чарской («Записки институтки»): «Посреди залы, вся сияя бесчисленными огнями свечей и дорогими, блестящими украшениями, стояла большая, доходящая до потолка елка. Золоченые цветы и звезды на самой вершине ее горели и переливались не хуже свечей.

На темном бархатном фоне зелени красиво выделялись повешенные бонбоньерки, мандарины, яблоки и цветы, сработанные старшими. Под елкой лежали груды ваты, изображающей снежный сугроб. Мне пришло в голову невольное сравнение этой нарядной красавицы елки с тем маленьким деревцом, едва прикрытым дешевыми лакомствами, с той деревенскою рождественскою елочкою, которою мама баловала нас с братом. Милая, на все способная мама сама клеила и раскрашивала незатейливые картонажи, золотила орехи и шила мешочки для орехов и леденцов».

Уютное Рождество и разгульный Новый год

Для современного человека новогодние и рождественские праздники сливаются в одну яркую череду гуляний на фоне ёлки, и только верующие россияне помнят о разнице между ними и о смысле. А вот до революции россиянам ближе был подход, который сегодня мы назвали бы европейским: Рождество - уютный религиозный праздник в кругу семьи, а Новый год - повод выйти в свет и шикануть. Это различие проявлялось даже в выборе блюд для застолья.

Рождество - праздник церковный, а Новый год - светский. Их разделяет несколько дней, и в дореволюционной Москве сперва праздновали Рождество, - объясняет «МК» историк московского быта Алексей Митрофанов. - Это дневной праздник, когда пировать начинали после первой звезды. Люди, утомленные постом, рождественской службой и работой, точно не спешили садиться за стол ночью. Только днем, и тогда же разговлялись. И хотя медицина рекомендует выходить из поста постепенно, но до революции об этом не думали - все самое жирное, мясное, калорийное...

Начинали с пшеничной кутьи с маком, орехами и мёдом, кстати, называлась она «Сочень» (от Сочельника), но это имя не прижилось. Обязательно жирная рыба, запеченный гусь и поросёнок.

Считалось, что поросёнок был единственнным, кто хрюкал в яслях в Вифлееме и поцарапал младенца Иисуса щетиной - за это его и карают по сей день. Обязательно было ритуальное печенье. В итоге, конечно, и обжирались, и напивались, несмотря на святой смысл праздника.

По словам историка, за несколько дней москвичи как раз успевали отдохнуть, и с новыми силами отправиться на новогоднее застолье - кстати, уже до революции возникла традиция отмечать не только дома, но и в кабаках.

Новогоднее торжество - такое, каким было оно для светской Москвы начала века - хорошо описано в романе «Доктор Живаго»: «С незапамятных времен елки у Свентицких устраивали по такому образцу. В десять, когда разъезжалась детвора, зажигали вторую для молодежи и взрослых, и веселились до утра. Более пожилые всю ночь резались в карты в трехстенной помпейской гостиной, которая была продолжением зала и отделялась от него тяжелою плотною занавесью на больших бронзовых кольцах. На рассвете ужинали всем обществом».

Отмечали в ресторанах, например, ехали в «Прагу» или в «Яръ». Новый год ассоциировался с роскошью. Это был европейский праздник, тогда и пошла мода ходить в гости в новогоднюю ночь, - отмечает Алексей Митрофанов. - Как и сегодня, все ждали, когда же скорее позовут к столу, когда можно будет выпить - кое-кто даже стрелки у часов переводил.

Новогоднее шампанское было в традиции в дореволюционной России, вошло в обиход после войны 1812 года, народ так же весело вышибал пробки. На самом деле, оно заняло место кислых щей - сильно газированного напитка, медово-солодового лимонада.

Многие избегали птицы на столе - считалось, что счастье из дома улетит. Предпочитали свинину. Кто смог достать фрукты, тот молодец, но это было очень дорого...

У Льва Кассиля в «Кондуите и Швамбрании», упоминаются переживания главного героя из-за того, что на «взрослую» ёлку его не взяли: «Кончался 1916 год, шли каникулы. Настало 31 декабря. К ночи родители наши ушли встречать Новый год к знакомым. Мама перед уходом долго объясняла нам, что «Новый год - это совершенно не детский праздник и надо лечь спать в десять часов, как всегда».

Кстати, родителям еще и весьма повезло, что 31 декабря 1916 года было, куда уходить на праздник. Как сейчас Росстат и ВЦИОМ почти ежедневно шокируют нас цифрами: сколько человек собирается брать кредит ради новогоднего стола, сколько вообще откажется от праздника, – так и сто лет назад остро стоял вопрос, где раздобыть ёлку, календари и рождественского гуся.

Гаданье стало накладным

Столетие назад празднование Рождества и Нового года для наших соотечественников было серьезно омрачено продовольственным дефицитом, сопровождавшим Первую мировую войну, а затем и революцию. Уже в декабре 1916 года в московской прессе начали появляться карикатуры и фельетоны, посвященные сложности создания праздничного застолья в голодный год (дополненный, к слову, сухим законом!).

До начала Первой мировой рождественские праздники ассоциировались с изобилием, описанным, например, Шмелевым в «Лете Господнем»: «Увидишь, что мороженых свиней подвозят, - скоро и Рождество. Шесть недель постились, ели рыбу. Кто побогаче - белугу, осетрину, судачка, наважку; победней - селедку, сомовину, леща…

У нас, в России, всякой рыбы много. Зато на Рождество - свинину, все. В мясных, бывало, до потолка навалят, словно бревна, - мороженые свиньи. Окорока обрублены, к засолу. Так и лежат, рядами, - разводы розовые видно, снежком запорошило. И тянутся обозы - к Рождеству. Везут свинину, поросят, гусей, индюшек, - «пылкого морозу». Рябчик идет, сибирский, тетерев-глухарь… Знаешь - рябчик? Пестренький такой, рябой… - ну, рябчик!».

В 1916 году же повестка дня принципиально изменилась - отечественные журналы наперегонки публикуют карикатуры на «праздничные» столы, сервированные продуктовыми карточками и игрушечными гусями. Рождественское шествие же, согласно тем же карикатурам в прессе, являло собой тех самых свиней, курей, гусей и даже кусов масла и сыра - с транспарантами, сообщающими об их стоимости.

«Как бы я хотел для беднейшего населения моей родины устроить необозримой величины елку и увесить ее большими картонажами: в одном - окорок ветчины, в другом - 10 пудов мяса, в третьем - пуд муки, в четвертом - курица...», – писал обозреватель газеты «Московские ведомости» обозреватель, намечая свои «рождественские визиты».

«Первым - визит к мясоторговцу Пуду Пудычу Оковалкову. Явлюсь в качесвте постоянного покупателя в его лавке. Разговор намечен на темы о расстройстве транспорта, о реквизиции мяса на местах, о безвыходности положения московских мясоторговцев. В финальной части визита заготовлено по настоянию жены жалобное ходатайство об отпуске с заднего крыльца хотя бы трех фунтиков мяса...».

Тут уж речь - только о тепле. О ёлках, обязательном символе праздника, оставалось только мечтать. В последнем дореволюционном декабре цена на зеленую красавицу доходила до 20 рублей (а это цена за трех гусей или пару жирных индеек!), причем и красавицей её назвать сложно было...

«Но все-таки их покупают. Надо же доставить удовольствие ребятишкам. Но одного дерева мало. Надо его по-праздничному украсить. Надо позаботиться о свечах, картонажах, серебряном дожде и золотых орехах. Ничего этого на рынке нет. Какие же картонажи, ежели простая бумага кусается?», – сообщает газета «Московский листок».

Кстати, дефицитом в предновогодние дни оказалась и такая привычная штука, как настольные календари - в магазине Суворина цены на них подскочили до 1,75 руб., а плохого качества календари издания Сытина - по 75 копеек. Ну а что же подарить в небогатое время, если не календарик?

Вынужденная экономия привела к тому, что под запретом оказались даже любимые москвичами праздничные забавы - святочные гадания: выяснилось, что у девушек нет ни одного доступного способа заглянуть в лицо судьбе. Принятые гадания - выбрасывания за ворота башмачка, сжигание бумаги и плавление воска - оказались неприемлемо дороги.

«Ведь это когда так гадали? Когда башмаки за пару руль стоили или много-много рубля полтора. Пропадет, не жалко. Но мыслимо ли бросать башмаки за ворота, когда пара их стоит 35 рублей, а если на дюжине пуговиц, то и все 50 рублей. Да и за эту цену достать их довольно трудно. Ведь если у вас за воротами кто-нибудь хоть один башмак схватит, это выйдет 25 рублей убытка. Два - 50!

Немыслимо! - сказал папа. - Я положительно запрещаю гадать на башмаках. Это же чистое разоренье.

Пришлось отказаться.

Ну, что ж, будем кормить курицу счетным зерном, - вздохнули девушки.

Счетным зерном? - гневно вступилась старая няня. - Теперь на счет зернышка туго. Нет гречневых круп в Москве, днем согнем их не сыщешь. А если где объявятся, часа по три в хвосте стоят приходится, чтобы фунтик крупы получить. И думать не смейте! Макового зерна вам для курицы не дам», – описывает фельетонист в «Московском листке» новые реалии.

Так что «дух праздника» в воздухе почти что не витал - не до того оказалось. А уже в конце 1917 года москвичи - при том же дефиците – поражались: неужто жизнь могла так серьезно поменяться за один только год?

«В недоумении, в последний день 1917 года смотришь на календарь и удивляешься: как мало прожито, как много пережито! Неужели после конца Романовых прошло только триста дней, а не лет? Или это шутка календаря и вместо 1917 года надо читать 2017?», – писал обозреватель «Московских ведомостей».

Почему мы отмечаем Старый Новый год и как это связано с Цезарем, Папой Римским и Лениным?

Старый Новый год можем понять только мы. Вот скажите иностранцу, что вы собираетесь отмечать «Old New Year» - он ведь не поймет, о чем вы. Как такое возможно, чтобы новый год был одновременно старым?

В принципе догадаться несложно, что дело в календаре - вернее, в каких-то изменениях в нем. Но каких? Итак, давайте разберемся в календаре и найдем разгадку такому парадоксальному явлению, как «Старый Новый год».

Что такое солнечный календарь и тропический год?

Более двух тысяч лет в Европе пользуются так называемым «солнечным календарем». Этот календарь определяет год как полный оборот планеты Земля вокруг Солнца или, по-другому, как время между двумя весенними равноденствиями. Период между двумя равноденствиями еще называют тропическим годом .

Все бы хорошо, но есть одна загвоздка с таким календарем. Дело вот в чем: за тропический год (время между двумя весенними равноденствиями) Земля делает не целое количество оборотов вокруг своей оси. То есть 365 оборотов - целые, состоящие из 24 часов, а 366-ой оборот - не полный. Он длится чуть меньше шести часов. Получается, что в тропическом году 365 полных суток и еще около шести часов.

Если действовать «топорно», то нужно объявлять наступление каждого нового года ровно через 365 дней и почти шесть часов после начала текущего года. Но ведь это неудобно! Удобно учитывать в календаре целые сутки и начинать отсчет нового года с 00 часов 00 минут.

Если объявлять новый год в ночь между 365-ым и 366-ым оборотом (что и происходит), то календарный год начинается раньше, чем тропический почти на шесть часов. За несколько лет этот разрыв будет уже очень существенным, и календарь начнет смещаться по отношению к временам года: весеннее равноденствие мы будем наблюдать в летний месяц по календарю, а листья с деревьев начнут падать, когда на календаре будет зима.

Чтобы разрыва не случилось, нужно раз в несколько лет добавлять к году еще один день. То есть три года подряд начинать год между 365-ым и 366-ым днем, а четвертый год - между 366-ым и 367-ым. А как называется год с дополнительным днем? Правильно, високосным. Дополнительный день добавляется раз в четыре года в феврале. Как люди пришли к решению о високосных годах? Случилось это во времена правления Юлия Цезаря - в 1-ом веке до нашей эры.

Юлианский календарь: как он появился и в чем его особенность?

До Цезаря и во времена его правления пользовались совсем не точным календарем, основанным на лунных циклах. Юлий Цезарь созвал к себе астрономов и дал им задание - придумать, как упорядочить календарь. Астрономы решили положить в основу календаря тот самый тропический год - то есть период между двумя весенними равноденствиями.

Астрономы Цезаря вычислили, что тропический год длится 365 полных суток и еще почти шесть часов - то есть 365 суток с четвертью . За четыре года эти четверти суток дадут целые сутки. Следовательно, чтобы выровнять календарь, достаточно вводить дополнительные сутки на каждый четвертый год.

Получается, что три календарных года опережают тропические годы, но благодаря дополнительным суткам, вводимым в календарь раз в четыре года, происходит выравнивание: четыре календарных года в итоге полностью равняются четырем тропическим годам.

Все было бы так просто, если бы в 365-ом дне тропического года было ровно 6 часов . Но это не так: на самом деле этот «хвостик» составляет ровно 5 часов 48 минут и 45 с половиной секунд . Но астрономы Цезаря не смогли вычислить длительность тропического года с точностью до секунды.

Получается, что календарные четыре года не совсем равны четырем тропическим годам - между ними разница в несколько минут. Казалось бы - что могут значить эти несколько минут раз в четыре года?

Однако эта разница за 128 лет выливается в целые сутки. Через 640 лет по такому календарю день весеннего равноденствия будет не 20 или 21 марта, а 15 или 16. А когда-нибудь весеннее равноденствие придется уже на февраль.

Григорианский календарь: когда он появился и чем он отличается от юлианского?

Юлианский календарь появился в 1-ом веке до нашей эры, а к 16 веку нашей эры он уже убежал далеко вперед от тропического года. Проблема смещения дат новолуний и равноденствий мешала в вычислении даты важнейшего христианского праздника - Пасхи. Папа Римский дал задание своим астрономам придумать что-нибудь для внесения ясности.

Именно астрономы Папы Римского смогли высчитать точное время тропического года. Раньше считалось, что он длится 365 суток с четвертью, но астрономы Папы Римского определили, что речь нужно вести не о целой четверти суток. Решено было уменьшить количество високосных лет , ведь для полного уравнения с тропическим годом нужно раз в четыре календарных года добавлять не сутки, а примерно 23 часа 15 минут. Но разве можно вводить в календарь укороченные сутки? Тем более продолжительность которых нужно вычислять с точностью до десятых долей секунды.

Так появился новый календарь, который был введен указом Папы Римского Григория XIII . По-прежнему каждый четвертый год являлся високосным. Однако високосными не являлись года, номера которых оканчивались на два нуля. Например, високосным не может быть 1800 или 1900 год.

Папа Римский Григорий XIII

Но так календарь все равно может сместиться по отношению к тропическому, но уже в другую сторону. Поэтому решено было, что високосными останутся те года, оканчивающиеся на два нуля, которые можно без остатка разделить на 4 — например, 1600 год или 2400 год.

Таким образом, в юлианском календаре в четырехстах годах - сто високосных лет . В григорианском же в четырехстах годах - всего 97 високосных лет . То есть за это время добавляется не 100, а всего 97 дополнительных суток . Так происходит выравнивание с тропическим годом.

Зачем Папе Римскому нужен был новый календарь?

Дата Пасхи вычисляется после определения дня весеннего равноденствия. В 325-ом году нашей эры прошел Никейский собор - тогда день весеннего равноденствия по юлианскому календарю случился 21 марта. Эта дата стала особой. Но к 16-ому веку она сместилась аж на 10 дней.

В октябре 1582 года Папа Римский издал указ перескочить на 10 дней вперед - то есть люди легли спать 4-ого октября, а на утро у них было не 5-ое, а 15-ое октября. Дата весеннего равноденствия вернулась «на место», и с тех пор в Риме стали пользоваться григорианским календарем вместо юлианского. С григорианским календарем смещения календарного года по отношение к тропическому не происходит.

На григорианский календарь сразу же перешли все католические страны Европы. В 18-ом веке к ним присоединились протестантские страны (например, Англия). Православные государства, однако, не торопились с переходом на григорианский календарь, а пользовались юлианским.

Революция 1917 года, Рождество Христово, Православная церковь… И почему Старый Новый год?

Итак, православные страны противились переходу на григорианский календарь. Среди них была и Российская Империя. Начало 1917-ого года Россия отметила аж на 13 дней позже, чем большинство стран Европы - вот как сильно сместился юлианский календарный год по отношению к тропическому.

Рождество Христово в России отмечали, как и в других христианских странах, в канун 25 декабря - просто 25-ое декабря у нас наступало позже, чем в Европе . Это был большой праздник - гораздо более важный, чем Новый год.

В 1917-ом году в России произошла революция, власть сменилась. В.И.Ленин постановил ввести в России с 1918 года григорианский календарь. С 1918 года Россия стала жить по одному с Европой календарю.

Праздник Рождества был под запретом, как и празднества по поводу Нового года. Только в 30-ых годах в России (в СССР) вновь начали праздновать Новый год. Так как Рождество не отмечали, Новый год стал главным праздником в стране.

Но почему мы празднуем Старый Новый год? И почему теперь рождество у нас не 25-ого декабря?

Дело в том, что Русская Православная церковь не перешла на григорианский календарь . Рождество так и празднуется у нас 25 декабря, но по юлианскому календарю. А по григорианскому, по которому мы и живем, в это время уже 7 января.

Когда по юлианскому календарю наступает ночь с 31-ого декабря на 1-ое января, по григорианскому календарю в это время - ночь с 13-ого на 14-ое января. Вот он - Старый Новый год! На самом деле, это обычный Новый год, но по юлианскому календарю .

Церковь отмечает Новый год по юлианскому календарю, а в народе его называют Старым Новым годом. Почему Старый Новый год так называется? Потому что до революции светский Новый год был в один день с церковным. Старый - значит, тот, что был когда-то. А сейчас, по григорианскому календарю, он приходится на 14-ое. Сначала Старый Новый год праздновали лишь верующие люди, не желавшие полностью переходить на григорианский календарь. Но постепенно праздник этот стал доброй традицией, данью нашей истории и юлианскому календарю.

Будут ли и дальше расхождения между юлианским и григорианским календарем? Будет ли смещаться дата празднования Старого Нового года?

Да, конечно, это неминуемо. В 2100-ом году Старый Новый год придется отмечать уже не с 13-ого на 14-ое , а с 14-ого на 15-ое . Рождество Христово мы будем праздновать 8-ого января , хотя по юлианскому календарю в это время будет 25-ое декабря.

Вот такая интересная «календарная» арифметика!

А у наших предков было также или процесс празднования Нового года отличался более «системным» подходом? А еще интересно – какую роль на этом торжестве играли дети, был ли у них Дед Мороз и елочка с подарками?

«Колядую, колядую, я зайду в избу любую, попрошу хозяйку: «Сладостей давай-ка!»

«От Рождества и до Крещения, приготовив угощенье, пели разные колядки, по дворам ходили в Святки»

«Кто в чудесный праздник верит - открывайте шире двери!»