Почему мы празднуем праздник День Победы? Почему мы празднуем Ысыах.

У сатаны много методов для вызывания ненависти к верующим. Один из них – помпезная религиозность, как в России. У атеистов она часто вызывает презрение, у верующих других деноминаций - раздражение. Но в других христианских странах в основном другая проблема – христиане теряют свои позиции: христианские программы и церкви закрываются из-за малой доходности.

Рождественские подарки не связаны с культом Митры. Они пришли из кельтского языческого праздника, который праздновался это же время. Оттуда же - рождественская ёлка. Церковь просто подхватила идею о подарках, привязав к ним историю с восточными мудрецами, принесшими подарки новорожденному Иисусу.

В том, что Санта и есть сатана, что вся система сегодня пропитана сатанинской символикой и выполняет задачу по подготовке общества к правлению антихриста, я с вами совершенно согласна. Но сколько у сатаны имён, наверно, известно только ему.

По какому календарю встречать Рождество, и встречать ли его вообще, - личное дело каждого верующего. Мы встечаем его 25 декабря, потому что все вокруг нас встречают его в этот день. Наша же задача напоминать людям, что празднуем мы Рождение Бога, а не приход Санты.

То, что Иисус был рождён в хлеву, потому что в гостиннице не было места из-за стечения большого количества народа по причине переписи - написано в Библии. Что же тут смешного? Животных в то время в хлеву не было. Из книги Матфея мы знаем, что пастухи со стадами в то время были на пастбищах.

Рождество в России празднуется иначе, чем в остальном мире. В этой увлекательной статье мы попытаемся разобраться, почему же так произошло!

Рождество в России

Кроме елки, а также все более популярных святочных гаданий, для большинства россиян ассоциируется с календарными проблемами. Выглядит это приблизительно так: у нас ведь все не как у людей! И западному Рождеству, с индюшками, фейерверками и горными лыжами, наши должны были что-то противопоставить! Ничего лучше не придумали, как перенести праздник на две недели, так, чтобы европейские «рождественские каникулы» попали на пост…

В действительности все не так просто: разница между Рождеством у православных и у других конфессий — это разница между «очень старым», юлианским, календарем и тоже довольно старым «новым», григорианским. За одну человеческую жизнь набегает почти незаметное расхождение дат — раз в сто лет високосный год по юлианскому календарю может оказаться невисокосным по григорианскому, — но в исторических масштабах зазор получается значительным: к XXI столетию он составляет уже 13 дней.

Григорианский календарь лучше соответствует движению Земли вокруг Солнца, а значит, сезонной смене температур, смене времен года. Старый же стиль постепенно «сдвигается»: через 8 тыс. лет Рождество по старому стилю придется на весну, а через 20 тыс. — на лето (как сейчас в Австралии!). Рождество летом… чудно, конечно, но перспектива не особенно пугающая — даже футурологи не планируют будущее дальше чем на 100 лет.

(Для тех, кто любит расчеты: за год, то есть за время обращения Земли вокруг Солнца, земной шар оборачивается вокруг своей оси приблизительно 365,24219 раза, то есть проходит 365,24219… дня. Но в календаре может быть только целое число дней. Поэтому принято делить годы на простые (365 дней) и високосные (366 дней). Високосные идут с такой частотой, чтобы в среднем дать нужные 365,24219 дня. В юлианском календаре високосные годы — каждый четвертый, в григорианском правило более сложное: високосный — каждый четвертый год, кроме тех лет, которые делятся на 100, но не делятся на 400. Таким образом, в григорианском календаре 2008 год — високосный, поскольку 2008 делится на 4, 1900-й — не високосный, поскольку 1900 не делится на 400.
Но астрономическая точность при выборе календаря — не главное. Календари и календарные реформы с самого начала воспринимались в религиозном контексте. «Новый стиль» обсуждался еще в 1563 году на Тридентском соборе, реформационном соборе Западной Церкви, окончательно определившем ее «католичность». Предписание использовать новый календарь обнародовал в 1582 году папа Григорий XIII; в честь него календарь и называется григорианским. Папа предлагал всем христианским государям поддержать его нововведение.

Основной смысл изменений в XVI веке видели в более правильном расчете даты Пасхи: по древним канонам это первое воскресенье после первого полнолуния после весеннего равноденствия. Технически нетривиальный способ расчета дня празднования Пасхи, зависящего и от долготы дня, и от фазы Луны, с первых веков приводил к недоразумениям и спорам. Незначительные расхождения при учете положения Луны и Солнца давали совершенно разные даты, что воспринималось очень болезненно: в одной области еще шел Великий пост, а в соседней уже заканчивали пасхальное веселье…

И вот теперь оказывалось, что еще и дата равноденствия (21 марта) не точна! Выход папа и его научные консультанты видели в том, чтобы ликвидировать накопившееся «смещение» календаря и вернуться к положению вещей на момент I Вселенского собора (325 год), когда была утверждена современная пасхалия. Для корректировки накопившегося с тех времен «смещения» сразу прибавили 10 дней, так что в 1582 году после 4 октября следовало 15-е. Легкость, с которой католики взялись за исправление счета времени, вполне в духе той эпохи: Реформация заставила католических первоиерархов задуматься над упорядочиванием церковной жизни. Не случайно же критика Лютера встретила такое сочувствие! Неисправности календаря никого не удивили — если в богослужении накопилось столько нарушений, то и сам счет дней может быть нарушен.

Обществом календарь воспринимался именно как папская задумка — протестантские страны приняли его только в XVIII веке, а православные в конце XIX — начале XX века, переход на «католическое» летоисчисление выглядел почти вероотступничеством.
Но вот на дворе XXI век. Григорианский календарь сегодня — это просто общепринятый гражданский календарь, каким был юлианский во времена Римской империи. Почему же до сего дня православные упорно высчитывают даты праздников по календарю имени Юлия Цезаря?

Непреодолимого препятствия для введения нового стиля не существует: греки служат по гражданскому календарю и не перестают от этого быть православными. Некоторые русские приходы в Западной Европе служат по новому стилю, правда, чтобы никого не обойти вниманием, правящему епископу приходится отмечать праздники по два раза.
Но большая часть православных все же живет «по-старому», и для этого есть серьезное основание. Чтобы понять его, надо задуматься над смыслом измерения времени в целом. Все дни одинаковы, ни один не выделяется в общей череде. Календарь объявляет особыми некоторые из них — праздники, граничные дни, — раскрашивает их особыми цветами, дает особые имена. Такие дни вроде маяков или придорожных столбов, ими время измеряется и осмысляется. Разные календари — разные и смыслы дают они времени. Например, привычный сейчас способ измерения недель: от воскресенья до воскресенья — это не просто семидневка, и даже не только напоминание о том, что в воскресенье хорошо бы пойти в церковь, неделя несет и глубокий богословский смысл — Воскресение, которым все начинается и кончается. Понятно желание коммунистов-богоборцев ввести вместо семидневной недели — пятидневную. Понятно также и желание нехристиан считать годы не от Рождества Христова, а от «нашей эры».

Новый стиль вводился в России советской властью, православные же сознательно остались в старом календаре, в параллельном времени, не желая подчинять свое время нехристианскому государству. Новый календарь для нас — это 8 марта, 23 февраля, день рождения Ленина, 1 мая… Старый — это привычные святцы, посты, церковное новолетие, но главное — свобода от обязательной идеологии: пересчитывать 8 марта по старому стилю едва ли кому придет в голову.

И сегодня старый стиль остается свидетельством отделения Церкви от государства. Дай Бог, чтобы отделение это было отделением в положительном смысле, чтобы церковная независимость помогала сохранять духовные ценности и не переходила в отчуждение, чтобы свой, особый календарь не мешал миру принимать свидетельство христиан и не превращал их в группу маргиналов, живущих в своем пространстве, по своим часам.

На самом деле в России есть два праздника, мужской и женский. Мужской именуется Днем защитника отечества, и отмечается 23 февраля. За ним наступает Международный женский день, который приходится на 8 марта. Это особый праздник, который мы отмечаем на государственном уровне. В этот весенний день мужчины дарят прекрасной половине человечества подарки, букеты цветов, ну и, конечно же, море улыбок и хорошего настроения.

Мы говорим, что это международный праздник, который отмечается во многих странах мира. В этот день мы приветствуем достижения наших женщин в социальной и политической сферах, чествует врачей, учителей, рабочих. Женщины давно добились равноправия с мужчинами, поэтому этот праздник преследует совершенно иные цели, которые сводятся к тому, чтобы подчеркнуть их красоту, нежность, душевную глубину, мудрость и социальную значимость. Ну и, конечно же, это праздник весны и хорошего настроения.

Международный женский день узаконен Организацией Объединенных Наций. В странах постсоветского пространства он имеет статус национального.

Как возник этот праздник?

С предложением учредить Международный женский день впервые выступила Клара Цеткин. Это произошло на Международной конференции работающих женщин, которая проходила в 1910 году в Копенгагене. Предполагалось, что праздник сплотит всех женщин, и позволит им более активно отстаивать свои права в международных организациях.

В тот период мир переживал нелегкие времена. Царила экспансия, зарождались радикальные течения. Что касается женщин, то о равноправии с мужчинами им можно было только мечтать. Существует мнение, что столь смелая инициатива Клары Цеткин, в какой — то степени, была обусловлена произошедшим 8 марта 1857 года выступлением текстильщиц Нью-Йорка, которое было названо «маршем пустых кастрюль». Хотя, к дате праздника это событие не имеет никакого отношения. Его учредили значительно позже, а именно, на заседании ООН в 1975 году. С тех пор и отмечается Международный женский день, ежегодно, 8 марта.

В этот весенний день женщины всего мира собираются вместе и решают насущные мировые проблемы. Оно находят общий язык, несмотря на этнические, религиозные, политические и культурные различия. Но ведь дело вовсе не в этом, а в том, чтобы содействовать миру, добиваться равенства и справедливого решения всех вопросов.

То, что деятельность женщин дает определенные плоды, свидетельствует масса примеров. Это, например, выступление французских женщин за предоставление им избирательного права, сексуальная забастовка женщин в Греции и т д. По требованию женщин в Санкт-Петербурге было отрыто высшее женское учебное заведение. Произошло это значимое событие в 1906 году. В конечном итоге женщины получили полное равноправие с мужчинами. Они смогли не только освоить профессии, которые до этого считались сугубо мужскими, но и стали участниками международных спортивных соревнований. Так, например, в 1909 году они приняли участие в международной автогонке, которая проходила в США. Все это так, но не нужно забывать, что женщина- это нежное и невероятно хрупкое создание, которое нуждается в мужском внимании. Поэтому 8 марта, это, прежде всего, праздник весны, любви и особого внимания мужчин к своим женщинам.

Протопресвитер Александр Шмеман

Основой почитания Марии в Церкви всегда было послушание Ее Богу, свободное доверие, оказанное Ею по-человечески неслыханному призыву. Православная Церковь вообще всегда подчеркивала эту связь Марии с человечеством, и, если так можно выразиться, любовалась Ею как лучшим, чистейшим, возвышеннейшим плодом человеческой истории, человеческого искания Бога, и в Нем - последнего смысла, последнего содержания самого человечества.

Если на Западе, в западном христианстве, в центре почитания Марии всегда стоял образ Ее как Девы, девство которой не нарушено было материнством, то для православного Востока такой сердцевиной любви его к Марии, созерцания Ее и - повторяю еще раз - радостного любования Ею с самого начала было и остается ее Материнство, Ее кровная связь с Иисусом Христом.

Православный Восток прежде всего радуется тому, что в пришествии Сына Божьего на землю, в спасительном явлении Бога, ставшего человеком, чтобы воссоединить его, человека, с Его Божественным призванием, что в пришествии этом приняло участие и само человечество. Если самое радостное и глубокое в христианской вере - это «соприродность» Христа нам, то, что Он подлинно человек, а не призрак, не таинственное явление, что Он - один из нас, навеки с нами своим человечеством связанный, то тогда понятным становится и любовное почитание Той, которая Ему это человечество, нашу плоть и кровь, дала. Той, благодаря которой Он, Христос, мог называть себя так, как Он всегда себя называл: «Сын Человеческий». Сын Божий, Сын Человеческий…

Бог, снисходящий до человека, чтобы человека сделать Божественным, или, как говорят учителя Церкви, - обожить, сделать причастником Божества. Именно тут, именно в этом потрясающем откровении о подлинной природе, о подлинном призвании человека - источник благодарного, любовного отношения к Марии как нашей связи со Христом, и в Нем - с Богом.

И нигде это не раскрывается с большей ясностью, чем в празднике Рождества Богородицы. Об этом событии ничего не сказано в Священном Писании. Да и что особенного можно сказать о рождении ребенка, рождении, подобном всякому рожденью. И если Церковь стала в особом празднике вспоминать и праздновать это событие, то не потому, что оно было чем-то исключительным, чудесным, из ряда вон выходящим, нет, а как раз потому, что сама обыденность его раскрывает новый и лучезарный смысл во всем том, что мы называем «обыденным», придает новую глубину тем подробностям человеческой жизни, о которых мы так часто говорим, что они «ничем не замечательны».

Но посмотрим на икону этого праздника, вглядимся в нее духовным нашим взором. Вот на постели - только что родившая дочь женщина. Церковное предание утверждает, что звали ее Анна. Рядом с нею - отец, имя которого, по тому же преданию, - Иоаким. Рядом с постелью женщины совершают первое омовение новорожденной. Самое обыденное, ничем не замечательное событие.

Но так ли это? Не хочет ли иконой этой сказать нам Церковь, прежде всего, что рожденье в мир, в жизнь нового человеческого существа - это чудо всех чудес, чудо именно разрывающее обыденность, ибо тут начало, у которого уже нет и не будет конца. Начало единственной, неповторимой человеческой жизни, возникновение новой личности, в появлении которой как бы заново творится мир, и вот - дарится, дается этому новому человеку как его жизнь, как его путь, как его творчество.

Итак, первое, что мы празднуем в этом празднике, это пришествие в мир самого Человека, пришествие, о котором в Евангелии сказано, что когда совершается оно, мы не «помним уже скорби из-за радости, что родился человек в мир».

Второе: мы знаем теперь, чье рожденье, чье пришествие мы празднуем. Мы знаем единственность, красоту, благодатность именно этого ребенка, его судьбы, его значения для нас и для всего мира.

И третье - мы празднуем и все то и всех тех, которые как бы подготовили Марию, наполнили Ее этой благодатью и красотой. Вот в наши дни много говорят о наследственности, придавая ей какой-то рабий, детерминистский смысл. Церковь тоже верит в наследственность, но духовную. Сколько веры, сколько добра, сколько поколений людей, живших высшим и небесным, нужно было, чтобы на древе человечества вырос этот изумительный и благоуханный цветок - пречистая Дева и всесвятая Мать! И потому это также и праздник самого человечества, веры в него, радости о нем.

Увы, нам виднее и понятнее наследственность зла. И действительно, сколько зла вокруг нас, что эта вера в человека, в его свободу, в возможность доброй и светлой наследственности уже почти выветрилась в нас и заменилась скептицизмом и недоверием. Однако именно этот злой скептицизм, это унылое недоверие призывает нас оттолкнуть от себя Церковь в день, когда празднует она - и с какой радостью и верой - рожденье маленькой девочки, в которой как бы сосредоточилось добро, нравственная красота, совершенство, которые составляют подлинную человеческую природу. Ею, этой рождающейся девочкой, и в Ней встречает мир идущего к нему Христа. Он наш дар - Ему, наша встреча с Богом. И вот мы уже на пути к Вифлеемской пещере, к радостной тайне Богоматеринства.

Приснодевство, то есть вечное Девство Марии, прославляет Церковь, ежедневно повторяя молитву, к ней обращенную: «Богородице, Дево, радуйся, Благодатная Мария, Господь с Тобою…».

Нужно ли доказывать, что эта вера в непорочное зачатие, в девство Марии составляет для очень многих людей своего рода «камень преткновения и соблазна», предмет недоумения и непонимания, предлог для обвинения христианства в суеверии и т. д. На недоумения эти верующие обычно отвечают: это чудо, в которое мы верим, в которое нужно верить» а понять его нельзя…

Ответ этот, для верующих самоочевидный, необходимо все-таки уточнить. С одной стороны, само собою разумеется, что если, как верят верующие, есть Бог - Творец мира и жизни и всех ее законов, то Бог всесилен законы эти нарушать, то есть совершать то, что на обычном человеческом языке называется чудом. Чудо - это нечто, выходящее за пределы ведомых нам законов природы, то, что, в противоположность «естественному», мы ощущаем как сверхъестественное. Если Бог - Бог, то Он, очевидно, бесконечно возвышается над «законами природы», всесилен, всемогущ и абсолютно свободен.

Все это так, и вера, отрицающая чудо, то есть подчиняющая Бога ограниченным законам природы, - уже, конечно, не вера.

Но это не значит, что нам - верующим христианам - запрещено спрашивать себя, спрашивать свою веру - о смысле чуда. Ибо в том-то и дело, что христианское понимание чуда, понимание, идущее от Евангелия, от Самого Христа, - понимание это особенное, требующее от нас углубленного духовного внимания. Прежде всего, образ Христа. Евангелие исключает понимание чуда как доказательства, как факта, принуждающего человека поверить.

Я говорю - образ Христа… Действительно, если что доминирует в этом единственном образе, то это отнюдь не желание «доказать» при помощи чуда свою Божественность, а напротив - предельное смирение. Апостол Павел пишет о Христе удивительные слова: «Он, будучи образом Божиим, … уничижил Себя Самого, приняв образ раба… смирил Себя, быв послушным даже до смерти, смерти крестной…».

Нигде, никогда, ни разу Христос не сказал, что Он родился чудесным образом - не употребил этого «доказательства». И когда Он висел на Кресте, всеми оставленный в страшной своей агонии, окружающие издевались над Ним требованием именно чуда: «сойди с креста, и мы поверим в Тебя». Но Он не сошел со креста, и они не поверили в Него. Те же, кто поверил, - поверили именно потому, что Он не сошел со креста, ибо ощутили всю Божественность, всю бесконечную высоту именно смирению, именно всепрощения, воссиявшего со Креста: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят…».

Я повторяю, нет в Евангелии, нет в подлинной христианской вере отношения к чуду как к доказательству. И нет потому, что такое доказательство - при помощи чуда - лишает человека того, что христианство считает в нем самым драгоценным, лишает его свободы. Христос хочет, чтобы люди поверили в него свободно, а не принуждаемые к вере «чудом». «Если любите меня, - говорит Он, - заповеди Мои соблюдите…». И любим мы Христа - в ту, увы, слишком слабую меру, в какую любим, - ни за что, не за всесилие, нет, а за Его любовь, смирение, за то, говоря словами слушавших Его, что «никогда не говорил человек так, как этот Человек».

Но Христос творил чудеса: Евангелие наполнено рассказами об исцелении Им болящих, оживлении умерших и т. д. И потому уместно спросить: в чем же тогда их смысл, этих чудес, которые Христос все же являл миру? Если Христос, по словам евангелиста, не совершал чудес там, где не верили в Него, если Он обличал людей за то, что они ждут и хотят от Него чуда, то почему же Он творил их? Только ответив на этот вопрос, сможем мы, может быть, понять и чудо всех чудес - приснодевство Марии, Матери Его, и недрогнувшую веру Церкви в это чудо.

Прежде всего, все чудеса, о которых мы знаем из Евангелия, совершены были Христом по любви. «Он сжалился над ними…», - говорит евангелист. Сжалился над родителями умершей девочки, над вдовой, потерявшей единственного сына, над празднующими и радующимися, у которых не хватило вина, над слепыми, хромыми, страдающими. И это значит, что источником чуда была и остается любовь. Не для себя, не для того, чтобы прославить себя, явить себя, свою Божественность, доказать ее людям, творит чудо Христос, а только потому, что любит и, любя, не может вынести страдания безнадежно плененного злом человека.

Объяснение это, однако, как будто, не относится к тому чуду, о котором идет речь: к рождению Христа от Девы, к Ее приснодевству… Это действительно единственное по существу своему чудо, если так можно выразиться, тайное, только вере открытое и только верою удостоверяемое, источник свой имеет в нашей вере в то, что Христос есть Бог, ставший человеком, принявший на себя наше человечество, чтобы его спасти. Спасти от чего? Да как раз от полного, безысходного порабощения природе и ее неумолимым законам, что делает нас только частью природы, только материей, только «плотью и кровью». Но человек - не только от природы. Он, прежде всего, от Бога, от свободной Божьей любви, от Духа.

И вот только это утверждает наша вера: Христос от Бога, Божий, Его Отец - сам Бог. С Него, с Его рождения, с Его пришествия в мир начинается новое человечество, которое не от плоти и не от похоти, которой мы подчинили себя, а от Бога. Сам Бог обручается с человечеством в лице лучшего плода Его: пречистой Девы Марии, а через Нее, через Ее веру и послушание дает нам Сына Своего единородного. В мир входит, с нами соединяется Новый Адам, и восстанавливает того - первого, - который был создан не «природой», а Богом. Вот что - с трепетом и радостью - узнаем мы, если верим во Христа, вот почему, принимая Его как Бога и Спасителя, мы узнаем в Матери Его лучезарное приснодевство, и через него - победу в мире Духа и Любви над материей и ее законами.

ФОТО Getty Images

Мы возрождаемся. «Времена года можно уподобить как времени суток, так и периодам нашей жизни, - утверждает Владимир Баскаков. - Ведь в природе все циклично». И если весна - это утро и детство, то получается, что зима - это ночь и смерть. Новый год отличается от всех остальных праздничных дней года в первую очередь тем, что это вовсе не «день» - мы начинаем праздновать поздним вечером 31 декабря, а Новый год наступает в полночь. И хотя формально Новый год завершает лишь первый зимний месяц, для многих он знаменует собой середину холодного времени года. И вот в самом центре этой тьмы, холода и покоя возникает яркая точка жара, активности, жизни - праздник, веселье. Мы северная страна, у нас на Новый год холодно, и с танатотерапевтической точки зрения это очень удачно, потому что так обеспечивается максимальный контраст, и тем ярче мы переживаем свою жизненную силу и способность к возрождению».

Мы участвуем в ритуале. Елка, гирлянды, салат оливье, фильм «Ирония судьбы», речь президента, бой курантов, шампанское, подарки… Порядок действий в новогоднюю ночь предсказуем. В этом смысле его можно считать ритуалом. «Латинское слово ritualis означает «знаемую последовательность известных действий, которая гарантированно приводит к знаемому результату», - напоминает Владимир Баскаков. Необходимость заботиться о результате таким образом отпадает, и мы можем со всей полнотой отдаться переживаниям каждого настающего момента. У ритуала есть объединяющая функция - мы все вместе, и знакомые, и незнакомые, выполняем одни и те же действия, и это сплачивает группу, будь то семья, дружеский круг или общество в целом. И, поскольку успех нам «гарантирован» (ведь Новый год обязательно наступит), это на символическом уровне укрепляет нашу уверенность в том, что и другие наши действия приведут к желаемым результатам.

Кстати, рост тревожности, который ощущают некоторые из нас в преддверии новогодних праздников, может быть связан с неустойчивостью ритуала, с непониманием своего места в нем. Тогда, может быть, следует продумать все заранее, написать план? «Не стоит, - не соглашается Владимир Баскаков. - Мы и так все время обдумываем свои поступки и ставим себе сознательные цели… Во время праздника нам незачем опасаться провала: как бы «неправильно» мы ни поступали, все равно за 31 декабря придет 1 января. Так что у нас есть возможность безопасно попробовать другой способ действия и восприятия: открыться происходящему и прислушиваться к своей интуиции, пусть она сама подскажет, что делать».

Мы расстаемся с прошлым. «В наполненный до краев бокал не нальешь еще шампанского, - замечает Владимир Баскаков, - так что если мы хотим получить нечто новое, это значит, что мы должны освободить для него место, расставшись с чем-то». Но расставание не всем дается легко. Сама эта ситуация может вызывать тревогу и даже страх - причем независимо от того, с хорошим или плохим мы расстаемся. «Я иногда предлагаю упражнение, с помощью которого можно понять, как мы переживаем расставание, - рассказывает Владимир Баскаков. - Два человека становятся лицом друг к другу на расстоянии примерно десяти шагов. Потом один из них немного поворачивается боком к другому, как бы собираясь уходить. Он еще не ушел, только обозначил направление, а у «остающегося» это вызывает сильную реакцию, он испытывает печаль. Тогда я спрашиваю: «А вы хотите, чтобы он ушел?» И часто ответ: «нет». Тогда я предлагаю спросить «уходящего», а хочет ли он уходить. Может быть, он сам хочет остаться? После вопроса он останавливается». В этой точке возникает возможность выбора, когда мы можем повлиять на происходящее, можем взаимодействовать - в приведенном примере с другим человеком, но так же и с обстоятельствами - вступать в диалог, высказывать свои пожелания. В Новый год мы вспоминаем прошедшие события, заново оцениваем их, решаем, что нам хочется взять с собой в будущее, а что оставить в прошлом.

А если мы все же теряем что-то, что было нам дорого? «Возможно, в этом случае мы будем грустить. И наша грусть будет свидетельством ценности того, что у нас было». Психотерапевт напоминает историю Франциска Ассизского, который горевал о своем умершем друге и сказал так: «Я безмерно несчастлив, оттого что потерял его, но я безмерно счастлив, что у меня был такой друг». Жизнь состоит из дуальностей: вдох-выдох, день-ночь, радость-грусть. Это и есть жизнь. «Принимая свою грусть, мы открываем себе возможность переживать радость», - подчеркивает Владимир Баскаков.

Мы возвращаемся в детство. Не буквально, конечно, а символически. «Мы всегда покупаем живую елку, - признается Владимир Баскаков. - Даже если ее приходится искать, как в этот раз, мы купили ее в Подмосковье, она пушистая и пахнет настоящей смолой. Мир детства - это мир запахов. В детстве пахнет все, пластилин, карандаши. Запах - это машина времени, он мгновенно возвращает нас в ту обстановку, где мы с ним встретились впервые». А если у кого-то в детстве была искусственная елка? Тогда, возможно, на первый план выступят какие-то другие впечатления. Важно то, что мы оживляем свои детские воспоминания и свежесть тогдашнего мировосприятия. Мы можем даже немного играть в беззаботность и веселье, создавать «театр праздника», где у каждого есть своя роль. «Мы только ставим елку, - продолжает Владимир Баскаков, - а наряжать ее приезжает наша взрослая дочь. Она специально едет ради этого с другого конца города. Это традиция и повод собраться вместе». Исполняя обычаи и поддерживая семейные привычки, которые передаются из поколения в поколение, мы придаем событиям повторяемость, а жизни устойчивость, и становимся участниками вечного цикла обновления.