Феномен горькой конфеты. Феномен «горькой конфеты

СОПОДЧИНЕНИЕ МОТИВОВ: ФЕНОМЕН ГОРЬКОЙ КОНФЕТЫ 1

В ходе развития субъекта отдельные его деятельности вступают между собой в иерархи-ческие отношения. На уровне личности они отнюдь не образуют простого пучка, лучи ко-торого имеют свой источник и центр в субъекте. Представление о связях между деятельностями как о коренящихся в един-стве и целостности их субъекта является оправданным лишь на уровне индивида. На этом уровне (у животного, у младенца) со-став деятельностей и их взаимосвязи не-посредственно определяются свойствами су-бъекта - общими и индивидуальными, вро-жденными и приобретаемыми прижизненно. Например, изменение избирательности и смена деятельности находятся в прямой за-висимости от текущих состояний потребно-стей организма, от изменения его биологиче-ских доминант.

Другое дело - иерархические отношения деятельностей, которые характеризуют лич-ность. Их особенностью является их «отвязанность» от состояний организма. Эти иерархии деятельностей порождаются их собственным развитием, они-то и образуют ядро личности.

Иначе говоря, «узлы», соединяющие от-дельные деятельности, завязываются не дей-ствием биологических или духовных сил субъекта, которые лежат в нем самом, а за-вязываются они в той системе отношений, в которые вступает субъект.

Наблюдение легко обнаруживает те пер-вые «узлы», с образования которых у ребен-ка начинается самый ранний этап формиро-вания личности. В очень выразительной форме это явление однажды выступило в опытах с детьми-дошкольниками. Экспери-ментатор, проводивший опыты, ставил перед ребенком задачу - достать удаленный от него предмет, непременно выполняя пра-вило не вставать со своего места. Как только ребенок принимался решать задачу, экспериментатор переходил в соседнюю ком-нату, из которой и продолжал наблюдение, пользуясь обычно применяемым для этого оптическим приспособлением. Однажды пос-ле ряда безуспешных попыток малыш встал, подошел к предмету, взял его и спокойно вернулся на место. Экспериментатор тотчас вошел к ребенку, похвалил его за успех и в виде награды предложил ему шоколадную конфету. Ребенок, однако, отказался от нее, а когда экспериментатор стал настаивать, то малыш тихо заплакал.

Что лежит за этим феноменом? В процессе, который мы наблюдали, можно выделить три момента: 1) общение ребенка с эксперимен-татором, когда ему объяснялась задача; 2) ре-шение задачи и 3) общение с эксперимента-тором после того, как ребенок взял предмет. Действия ребенка отвечали, таким образом, двум различным мотивам, т. е. осуществляли двоякую деятельность: одну - по отношению к экспериментатору, другую -по отноше-нию к предмету (награде). Как показывает наблюдение, в то время, когда ребенок до-ставал предмет, ситуация не переживалась им как конфликтная, как ситуация «сшиб-ки». Иерархическая связь между обеими деятельностями обнаружилась только в мо-мент возобновившегося общения с экспери-ментатором, так сказать, post factum : кон-фета оказалась горькой, горькой по своему субъективному, личностному смыслу.

Описанное явление принадлежит к самым ранним, переходным. Несмотря на всю наив-ность, с которой проявляются эти первые соподчинения разных жизненных отношений ребенка, именно они свидетельствуют о на-чавшемся процессе формирования того особого образования, которое мы называем лич-ностью. Подобные соподчинения никогда не наблюдаются в более младшем возрасте, зато в дальнейшем развитии, в своих несоизме-римо более сложных и «спрятанных» формах они заявляют о себе постоянно. Разве не по аналогичной же схеме возникают такие глу-боко личностные явления, как, скажем, уг-рызения совести?

Развитие, умножение видов деятельности индивида приводит не просто к расширению их «каталога». Одновременно происходит центрирование их вокруг немногих главней-ших, подчиняющих себе другие. Этот слож-ный и длительный процесс развития лично-сти имеет свои этапы, свои стадии. Процесс этот неотделим от развития сознания, само-сознания, но не сознание составляет его первооснову, оно лишь опосредствует и, так сказать, резюмирует его.

Итак, в основании личности лежат отно-шения соподчиненности человеческих деятельностей, порождаемые ходом их развития. В чем, однако, психологически выражается эта подчиненность, эта иерархия деятельностей? В соответствии с принятым нами опре-делением мы называем деятельностью про-цесс, побуждаемый и направляемый моти-вом - тем, в чем опредмечена та или иная потребность. Иначе говоря, за соотношением деятельностей открывается соотношение мо-тивов. Мы приходим, таким образом, к необ-ходимости вернуться к анализу мотивов и рассмотреть их развитие, их трансформации, способность к раздвоению их функций и те их смещения, которые происходят внутри системы процессов, образующих жизнь чело-века как личности.

Б.И. Додонов
ЭМОЦИЯ КАК ЦЕННОСТЬ 1

Додонов Борис Игнатьевич (1922-1985) - российский советский психолог, доктор психологических наук, профессор. В течение 25 лет преподавал психологию и вел научные исследования в Симферопольском педагогическом институте. Научные интересы охватывают широкий спектр проблем эмоциональной регуляции поведения и деятельности человека. Разработал оригинальную типологическую концепцию эмоциональной направленности личности и ряд методик для ее выявления и прогнозирования. Автор 56 печатных работ.

Сочинения: Эмоция как ценность (1978); В мире эмоций (1987) и др.

1. ЭМОЦИИ И ИХ ФУНКЦИИ

Эмоции, подобно мышлению, в своих сопоставлениях нередко опираются на продукты своего прежнего функционирова-ния. Если мышление создает понятия, то пе-режитые эмоции ведут к возникновению эмоциональных обобщений . У детей и так на-зываемых «первобытных народов» эти обоб-щения еще плохо разграничены с понятия-ми и часто смешиваются с ними. Когда ма-ленький мальчик, увидев пьяного, с испу-гом бежит к матери, крича ей: «бик!» (бык), то он пользуется именно таким обобщением.

Равным образом, как отметил известный исследователь «первобытного мышления» Люсьен Леви-Брюль, у нецивилизованных племен их «представления, не приобретшие формы правильных понятий, вовсе не обя-зательно лишены всякой общности. Общий эмоциональный элемент может некоторым образом заменить логическую общность» .

В этом случае общность заключается «не в каком-то неизменном или повторяющемся признаке... а скорее в окраске или, если угодно, в тональности, общей определенным представлениям и воспринимающейся субъ-ектом как нечто присущее всем этим представлениям» (там же, с.21-22).

Эмоции и мышление современного человека - это, образно говоря, два ответв-ления одного дерева; эмоции и мышление имеют одни истоки и тесно переплетаются друг с другом в своем функционировании на высших уровнях.

Почему же эмоции и после возникнове-ния мышления не были «сняты» им, а про-должают сохранять свое самостоятельное значение?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо, прежде всего, вспомнить о двойственной, психофизиологической природе эмоций. Они не просто отражают соответствие или несо-ответствие действительности нашим потребностям, установкам, прогнозам, не просто дают оценки поступающей в мозг информа-ции о реальном. Они одновременно функ-ционально и энергетически подготавливают организм к поведению, адекватному этой оценке. По словам П. К. Анохина, «решаю-щей чертой эмоционального состояния явля-ется его интегративность. Эмоции охватыва-ют почти весь организм... производя почти моментальную интеграцию (объединение в одно целое) всех функций организма». Благодаря эмоциям «организм непрерывно оста-ется в русле оптимальных жизненных функций» 1 .

Даже так называемые астенические эмо-ции, снижающие уровень органической жиз-недеятельности, отнюдь не лишены целесо-образности. Человек, например, может «оце-пенеть от ужаса». Но ужас как субъектив-ное явление есть своего рода оценка, кото-рую словами можно было бы выразить при-близительно так: «Передо мной враг, от которого не спастись ни нападением, ни бегст-вом». В таких случаях неподвижность - единственный шанс на спасение: можно не обратить на себя внимание или быть приня-тым за мертвого (так, между прочим, слу-чилось с известным исследователем Африки Ливингстоном, которого с разочарованием оставила напавшая было на него львица, по-скольку он, парализованный «эмоциональ-ным шоком», не оказал ей никакого сопро-тивления) .

Конечно, все вегетативные и «телесные» реакции при эмоциях «рассчитаны» на био-логическую, а не на социальную целесооб-разность поведенческого воплощения эмо-циональной «оценки». Отсюда нередкие «из-держки» этих реакций, о чем немало пишет-ся в медицинской литературе. Но в целом «физиологические сдвиги» при эмоциях - важный положительный фактор и в органи-зации человеческой деятельности.

Поэтому деятельность, поддерживаемая эмоциями че-ловека, протекает, как правило, много ус-пешней, чем деятельность, к которой он се-бя принуждает одними «холодными довода-ми рассудка».

Сохранив у современного человека в ос-новном свое прежнее физиологическое зна-чение, в психологическом плане человечес-кие эмоции радикальным образом изменили свое «природное лицо». Прежде всего, «став на службу» социальным потребностям лич-ности, они приобрели совершенно иное предметное содержание. Огромное место в эмоциональной жизни субъекта стали зани-мать нравственные чувства, а также целый ряд других переживаний, недоступных не только животному, но и древнему прачеловеку.

Дело, однако, не только в этом, а в том, что произошли существенные изменения, если можно так выразиться, в самой архи-тектонике эмоций. Прежде всего, надо по-лагать, что в человеческих эмоциях чрезвы-чайно возросла роль и выраженность их субъективного компонента.

Можно думать, что этот компонент - «аффективное волнение» - в жизни живот-ных отнюдь не имеет того значения, которое он приобретает для людей: некоторые фак-ты эмоционального реагирования самого че-ловека в специальных условиях позволяют сделать именно такой вывод.

Кому случалось, будучи погруженным в свои мысли, встретиться с неожиданной опасностью (например, заметить идущую навстречу автомашину), тот знает, какой утрированной бывает в таких случаях дви-гательная эмоциональная реакция и как при этом слабо выражен ее «чувственный» компонент. Метнувшись «как ошпаренный» в сторону, много быстрее и энергичнее, чем того требовали обстоятельства, человек, од-нако, впоследствии не может припомнить никакого субъективно пережитого страха или, самое большее, припоминает его как мгновенный «аффективный толчок», от ко-торого ничего не осталось к тому времени, когда реакция была осознана. На этом осно-вании некоторые зарубежные психологи во-обще считают, что субъективное эмоцио-нальное состояние возникает лишь в том случае, если поведенческий акт оказывается задержанным. Думается, что такой вывод - преувеличение. Субъективное переживание при эмоции в норме должно быть всегда, но длительность субъективной оценки факта, очевидно, действительно бывает тем мень-шей, чем быстрее она реализуется в поведе-нии. Поведенческая импульсивность и субъ-ективная эффективность эмоций, должно быть, явления противоположные друг другу, подтверждение чему дают уже наблюдения за маленькими детьми. Это оправдано и «логически»: субъективная оценка стано-вится излишней после того, как она реали-зовалась.

Особенностью сознательного человека является, однако, то, что эмоции не опреде-ляют его поведение ни единолично, ни сра-зу. Формирование «решения к действию» есть отдельный, сложный акт, в процессе ко-торого тщательно взвешиваются все обстоя-тельства и мотивы. Но для того чтобы такое «взвешивание» могло полноценно осущест-вляться, необходима более отчетливая представленность в сознании личности всех субъективных аргументов «за» и «против» той или иной линии поведения. Поэтому эмоциональные оценки должны «звучать» долго и отчетливо. Но и это еще не все.

Главной особенностью эмоциональной деятельности человека, как мы думаем, яв-ляется то, что она не только «производит» «аффективные волнения» как форму оценки факта, но сплошь и рядом включает эти свои «продукты» в новый «цикл» сопостав-лений и оцениваний. Это создает своеобраз-ную «многоэтажность» эмоциональных про-цессов у человека, причем если их первый, «подвальный этаж» в основном скрыт от самонаблюдения и объективируется разве что в своих готовых «продуктах» - оценках, то все другие «этажи» более или менее от-крыты для нашей интроспекции.

Хорошей иллюстрацией к сказанному может послужить стихотворная миниатюра «Отчего» М. Ю. Лермонтова.

Абстрагируемся от «художественного статуса» стихотворения и взглянем на него просто как на документ об одном из момен-тов «душевной жизни» поэта. Тогда нетруд-но будет воссоздать картину некоего психо-логического процесса. Исходный момент процесса - актуально переживаемое чувство любви автора к молодой девушке и наблю-дение за ее весельем. Следующий момент- побуждаемое любовью размышление о судь-бе девушки, приводящее к мысли о той «расплате» за беспечность и веселье, кото-рая ее ожидает. Наконец, завершающий мо-мент - «рассогласование» этого знания с любовью, рождающее у поэта глубокую грусть. Схема этого последнего момента, представляющего собой акт возникновения новой эмоции, такова: люблю (продукт пре-дыдущих эмоциональных оцениваний) -> знаю (продукт мышления) - грустно (про-изводный эмоциональный продукт).

Раскрытая в стихотворении эмоция гру-сти поэта носит, как выражается А. Н. Леонтьев, идеаторный характер ; она выступает как завершающий момент сложного эмоцио-нального переживания, начинающегося с эмоциональной оценки и кончающегося так-же ею. Но «внутри» этого переживания функционирует мысль.

Эмоциональное переживание человека, таким образом, отнюдь не синоним простого «аффективного волнения», хотя последнее и является специфической чертой любой эмо-ции.

В эмоциональном переживании «аффективные волнения» сме-няют друг друга и сливаются друг с другом в один цельный поток, скрепленный мыслью, не по законам физиологии, а по психологи-ческим закономерностям человеческой дея-тельности.

На психологическом уровне анализа эмо-ций можно поэтому рассматривать эмоцио-нальный процесс, в известной мере отвлека-ясь от звучащих в глубине мозга «древних струн» и сосредоточивая внимание на «са-модвижении» взаимодействующих друг с другом «психологических продуктов», глав-ное направление которого определяют моти-вы и программы личности. Реально психолог имеет дело не с отдельными эмоциональны-ми актами, а с целостной психической деятельностью , которую он называет пере-живанием в том случае, когда она предель-но насыщена чувственными оценочными мо-ментами и рассматривается им с точки зре-ния этих моментов.

Рождается человек - сразу ему нужна личность? Нет, конечно. Сразу необходимо обеспечивать нужды его организма. В возрастной психологии есть целый ряд кризисов личности: 3-х, 7-ми лет, подростковый кризис, кризис среднего возраста. Личность нужна для решения проблем. Где же ее искать? Когда мы говорим о личности, мы всегда говорим «быть или не быть»: она может возникнуть, может и не возникнуть. Первое рождение личности происходит в возрасте трех лет. Почему мы так предполагаем? Потому, что именно трехлетка заявляет нам о себе «я». «Я все хочу, я сам, я это сделаю сам». Он что-то может сделать сам? Наверное то, что ему положено: умыться, одеться, он все-таки должен мочь сделать, а в остальном? Ни о какой самостоятельности здесь речи не идет в принципе. То есть, личность здесь тоже существует внутри социального индивида. Но и там, внутри социально индивида, она должна еще появиться. И тогда мы приводим пример, как она может появиться. Пример из Леонтьева называется «феномен горькой конфеты», на уровне крылатой фразы: «Личность возникает при определенном поступке, вне определенной ситуации».

Трехлетнему ребенку создаем неопределенную ситуацию. Кладем на стол какой-то предмет, сажаем ребенка на стульчик, довольно далеко от стола, надо правильное расстояние подобрать, чтоб, кажется, достанешь, а на самом деле дотянуться нельзя. И говорим: вот достанешь, не вставая со стула, получишь эту конфету. Что мы устроили ребенку? Мотивационный конфликт. С одной стороны, его привлекает конфета – награда, а с другой стороны, есть запрет вставать со стула. Спрашивается, где личность? Ну конечно здесь: это договоренность со взрослым, социокультурный запрет. Социокультурный запрет здесь выступает единый как для ребенка так и для взрослого. И пока взрослый в комнате, ребенок не встанет со стула, если конечно это послушный ребенок. Ребенок сидит, испытывает фрустрацию, но сидит, пока есть взрослый. И тогда взрослый должен выйти из комнаты. Что он и делает. Выходит из комнаты и наблюдает за ребенком, через полупрозрачное стекло.

Я видел по телевидению показывали, как ведут себя дети несколько в иной ситуации. У Алексея Николаевича не мало учеников, один из них Евгений Васильевич Субботский, профессор Ланкастерского Университета. Евгений Васильевич Субботский, защищал докторскую диссертацию по моральному развитию ребенка. Остроумнейший экспериментатор, он предложил такую ситуацию, ее можно предложить уже не трехлетке, а ребенку постарше, четырех, пяти, даже шести лет. Вот жестяная банка и в банке находятся шарики. Банка сверху почти полностью затянута материей, оставлено небольшое пространство, величиной с шарик, к примеру. Дана лопатка, надо шарик достать из банки с помощью лопатки. Достать лопаткой, получишь конфету, а если рукой - то нет. Рукой добираться нельзя. Тот же самый мотивационный конфликт. Взрослый выходит из комнаты. Было удивительно интересно смотреть, как сначала ребенок все-таки пытается достать шарик лопаткой, это невозможно сделать, он пыхтит. Шарик идет по краю коробки, доходит до самого верха и скатывается назад. И через какое-то время ребенок как-то очень быстро, как шимпанзе, ручкой, раз, шарик у него в руке, лопатка тоже. Мне кажется, что и тот трехлетка очень быстро должен встать, взять конфету и сесть назад. И в этот момент входит взрослый и говорит:

Шарик достал рукой, наверное?

Вот, лопаткой и достал.

Со стула вставал?

Нет, вот дотянулся.

Конфета твоя. Получай.

Что ребенок сделал? Он нарушил запрет, и при этом солгал. Социальному индивиду можно лгать? Не будем мы моральными на уровне какой-нибудь морализирующей газеты: «двойной стандарт, все люди лгут, мир не совершенен...» Социальному индивиду необходимо лгать! Назовите это поприличней, например, коммерческой тайной, хранением государственной тайной, это очень серьезная вещь. Играть надо уметь и при этом надо лгать. А личности надо можно лгать? Бессмысленно. Ведь личность решает СВОЮ проблему. Как может решить СВОЮ проблему личность, которая лжет СЕБЕ. Она никогда не решит свою проблему, да и вообще, какую-либо проблему. Итак, личности лгать нельзя. Кто таков ребенок? Это личность внутри социального индивида, внутри пары, Ребенок-Взрослый. Когда дети будут играть между собой, там они будут лгать, но взрослому лгать нельзя, а он солгал. И тогда что происходит? Происходит, говорит Леонтьев, (лучше сказать может произойти) феномен, уникальное явление первого рождения личности. Ребенок ест конфету и при этом плачет. Леонтьев говорит: «Конфета оказалось горькой по личностному смыслу».

Много раз задавали этот вопрос: а какова статистика? Все ли дети лгут и все ли плачут? Рассуждать о личности на языке статистики крайне трудно, потому что это уникальное явление. Появляются новые методы, в научности которых кое-кто сомневается. «Case study» – исследование отдельного случая: даже по отдельному случаю, можно изучить личностный поступок, каждый случай интересен. Дифференциальная психология личности и общая психология существенно различаются. Давайте оставим вопрос о том, как же поступил ребенок. Заплакал он или не заплакал, пусть нас это не интересует, он как-то поступил. Мы знаем, что плюс должен стоять все-таки здесь: соблюдение социокультурного запрета.

Структура мотивов

Результатом первого рождения личности является появление структуры мотивов. Мотивы были рядоположены и ситуация была неопределенной. А теперь один из мотивов занял ведущее положение, а другой подчиненное. Иерархия мотивов, мотивы соподчинены. Леонтьев говорит: структура мотивов – это ядро личности, хотите изучать личность - изучайте мотивы. Зададим вопрос: на этапе первого рождения личности мотивы, даже ведущие мотивы, осознаются или нет? Ответ: мотивы не осознаются. И не потому, что ребенок глуп, и не потому, что он не способен к рассуждению на своем стуле, «что будет, если я встану со стула, а что будет, если не встану». Нет такого осознания. Почему? Потому, что оно не нужно. Личность-то существует внутри пары. Личность и социальный индивид – это одно и то же, и за поступки ребенка отвечает все-таки взрослый. И поэтому нужды осознавать свои мотивы, нет. Можно сказать и так: мотивы будут выполнять свои функции, они будут побуждать действовать, они будут образовывать смыслы, личностные смыслы или какие-то другие смыслы, и при этом не осознаваться. Мотивы будут продолжать действовать, даже если они не осознаются. Пройдет довольно большой период, пока у личности появиться возможность родиться второй раз. Если есть ведущий мотив, то есть и ведущие деятельности: младенчество - эмоциональное общение с матерью, раннее детство - манипуляция с предметом, дошкольник – ролевая игра, школьник – учение и т.д. Все это так, но с одной важной оговоркой: в присутствии взрослого. Стоит взрослому выйти из комнаты и распадется любая ведущая деятельность ребенка. Стоит ему выйти из комнаты в детском саду и прекратится игра, или выйти из класса в младшей школе и прекратится учение.

Когда и в каком возрасте начинается самовозможность второго рождения? Обычно говорят в подростковом возрасте. Вот здесь мне хотелось бы пояснить словечко «подростковый»: подросток - «готовый к росту». Готовый к росту, но не взрослый. В отечественной возрастной психологии, когда-то считалось, что возраст подростка строго определен с 10 до 14 лет. В одной из работ по клинической психологии, которую я недавно смотрел, был реферат диссертации, там сказано: подростковый возраст 14-20 лет. И тогда с кем я сейчас говорю? С юношами и девушками конечно, а не с подростками. А в мировой психологии не различают подростковый возраст и юношеский. Это быть может ваша сегодняшняя возможность родиться или нет второй раз. А мы возьмем кого-нибудь не из нас. Подросток или юноша должен оказаться перед самостоятельным выбором.

Простейший пример: выбор профессии, куда пойти учиться. Говорят: «будь самостоятелен». «Только сам выбираешь», говорит родитель и с пачкой зеленых бумажек ходит около приемной комиссии. Это реальность. В принципе, если человек самостоятелен, то опять же «быть или не быть». По Леонтьеву: «Второе рождение личности – это осознание ее мотивов». Пояснение. Возникает какой-то вопрос, проблема и решить ее нужно самостоятельно, нужно совершить поступок. Для чего нужна личность? Для того, чтобы избежать неопределенности. Например, ведущий мотив был: «не лги», или наоборот – «лгать можно». Ведущий мотив был вполне определен, а значит и человек начинает осознавать мотив. Зачем? Если хочешь поступить самостоятельно, то нужно осознавать основание своего поступка. Мотив – это основание поступка. Предположим, что молодой человек начинает осознавать свои мотивы, почему один ведущий, а другой подчиненный. В результате осознания может измениться структура мотивов. А раз изменилась структура мотивов, значит сменилось ядро личности.

Конечно мотивы могут не осознаваться до конца. Человек может осознавать свои мотивы в течение жизни. Если человек сделал правильный выбор и, соответственно, осознает свое назначение, смысл своей жизни, то это уникальный человек, это святой и место ему в раю. А пока человек жив, у него есть возможность совершенствования, осознания мотивов заново.

Я приведу конкретный пример. Я сейчас назову человека, имя которого затем буду упоминать часто. Мне кажется, что на высказываниях по фильмам этого человека можно построить вообще весь курс общей психологии. Этот режиссер – Андрей Тарковский. В том самом подмосковном городке, о котором я сегодня сказал, Андрей Тарковский, перед отъездом в Италию, отвечает на вопросы зрителей. Большой зал. Ему задают вопрос: Как вы относитесь к своему раннему фильму «Иваново детство»? (Фильм «Иваново детство», получил все премии мира, которые только мог получить). Он серьезно отвечает: «Я не помню этого фильма. Видите ли, когда я снимал этот фильм, я не понимал, что такое кино». То есть выбор профессии уже сделан, а что такое - моя профессия, человек тогда не понимал.

Как об этом можно было сказать грамотно и логически: внешняя мотивация была? Была. Социальная мотивация была. Хорошая компания. Знаменитые слова Высоцкого: «Где мои семнадцать лет» - они про эту компанию. Шукшин, Тарковский, Высоцкий – это друзья, юные друзья. Прекрасные учителя – Михаил Ром. У недавнего мальчишки все возможные награды мира. Альберто Моравиа и Жан Поль Сартр, спорили о фильме «Иваново детство». Все, никаких комплексов неполноценности нет, можно начинать работать.

Из фильма «Андрей Рублев», говорит Тарковский, я начал постепенно понимать, чем я занимаюсь. То есть, происходит становление внутренней мотивации. Обычно слово «внутренней» мы понимаем так: это моя собственная мотивация, внутренняя. Здесь это не так. Внутренняя мотивация – это мотивация той деятельности, которой занимается человек, это предметно-специфическая мотивация. Специфическая, для данной деятельности. Он снимает кино, значит он должен понимать смысл данного искусства.

Тарковский в течении жизни, начиная с «Андрея Рублева», писал книгу, под названием «Запечатленное время». Запечатленное время - вот что такое искусство кино. Каждый фильм Тарковского - это попытка понять внутреннюю мотивацию своей профессии. Внутреннюю мотивацию своего выбора, правилен ли он. Для многих очевидно, что этот выбор правильный и тогда мы говорим, что в течении, жизни человек может как бы входить в профессию и естественно рождаться, вновь и вновь. Рождаться второй раз.

Я выражу свое личное мнение: личность рождается именно дважды, а скажем не трижды, потому что может показаться, что сколько поступков, столько рождений. На самом деле личность действительно рождается лишь дважды. Сначала в совершенном поступке, обычно под руководством, а затем в сознании. И вот этот процесс осознания мотивов, он может быть очень длительным и там каждая задача является второй, всегда новой, творческой, когда нельзя опереться на собственный опыт.

Когда осознаешь свои мотивы, то интересно знать, по каким критериям выбирать. Вот как определить где культурное произведение, а где нет. Принципы даны, но как их применить на практике? Скажем сказано: ложка – это культурный предмет, он изменяет естественные движения руки. Когда говоришь о древности, вроде все хорошо, скажем трагедии и комедии Шекспира – это предметы культуры, но еще не гарантия, что они считались таковыми в то время, когда создавались. То есть культура древности, известная нам, освободилась от сора, осталось только необходимое.

А как разобраться в том, где культура сейчас?

Первый пример. Книга Джойса «Улисс» в свое время считалась порнографической, ее не печатали по цензурным соображениям. И обращались к Юнгу, для того, чтобы тот сказал - это культура или нет. И Юнг ответил «да», и тогда были приняты какие-то решения. А вот сегодня, возьмем молодежную популярную музыку, как разобраться в обилии ансамблей и групп, где порнография, а где эротика? Я, разумеется, говорю в условном смысле. Порнография - это разнузданная страсть и вообще-то, скажем, показывать по телевидению ее не надо. Я говорю не только о сексуальном материале, о любом. Порнография – это не укрощенная страсть, а эротика – это преобразование страсти, это культура, средство преобразования природы.

Простейший пример: в конце 80-х годов Москву посещали люберецкие хулиганы-драчуны. Я беседовал с одним из них, он полностью убежден в том, что в Москве, вообще говоря, живут одни хулиганы. Потому что, как ни встретишься с ними, постоянно драка. Такая вот кровная месть, такое дикарское первобытное существование. И появляется группа под названием «Любэ». Они намеренно надевают на себя формы этих люберецких качков, выходят на сцену, и тогда я могу даже не слушать эту группу (хотя она мне нравиться), потому что есть другой критерий культуры, более простой: в Москве не стало люберецких хулиганов. Как социального феномена не стало. Что такое группа «Любэ»? Это культура, это средство преобразования природы.

Второй пример. Фильм «Последнее искушение Христа». Против этого фильма протестовала, я бы сказал, «якобы протестовала» или «якобы русская» церковь. Церковь, здесь я готов утверждать, просто кто-то подставил. Этот фильм - это культура или не культура? По телевидению показали суд, когда якобы церковь искала поддержки у суда, чтобы фильм запретили к показу. Были ответчики, были какие-то беседы, были рассуждения о присяжных, присяжных было шестеро, счет три-три, 50/50 и в таких случаях поступают в пользу ответчика, и фильм все-таки показали. Затем, в конце программы «Итоги», я видел протестующих, о них особый разговор, это такие существа с плакатиками, впрочем, подождем, их обижать не будем преждевременно. И я видел самое начало фильма, где показали как раз те кадры, которые вроде бы должны были смутить верующих. Давайте рассуждать так: на суде психолог узнал, что есть какой-то фильм, который является интерпретацией евангельского сюжета. Что такое произведение искусства? Это всегда интерпретация, это всегда пересказ. Если кто-то думает, что Шекспир придумал «Ромео и Джульетту» или скажем «Гамлета» тот ошибается. До Шекспира был кто-то другой. Может быть до Шекспира, это была народная легенда, но Шекспир ее оформил, сделал произведением искусства и теперь автор «Гамлета» - это Шекспир. Поэтому то, что это интерпретация вообще никто не говорит. Это может быть либо порнографическая интерпретация, издевательство над Евангелием, что отвратительно, либо это культурный феномен и тогда его можно показать. Хотя вот епископ считает, что все-таки не надо, видимо он сомневается в своей пастве, это уже его проблемы. Наверное, в нашей стране действительно много лишь показных верующих. Это другой вопрос. Что можно заключить по самому началу фильма? Я видел как Христос сидит в очереди в публичном доме. После этого я выключил телевизор, больше мне ничего не надо показывать. Выключил телевизор, таймер на видеомагнитофоне работал (когда-нибудь посмотрю и этот фильм), вывод сделан – это произведение искусства. Это не просто культура, это извечный сюжет русской культуры. Те самые персонажи, которые там с плакатиками стоят, они, например, знают фразу: «Красота спасет мир». Иногда, когда им надо поговорить, они могут произносить эту фразу, они не знают, кто ее сказал. Их спросят: «Кто это сказал, что красота спасет мир»? Не Достоевский, а князь Мышкин так сказал о Настасье Филипповне, то есть – святой, или, если хотите, юродивый, так сказал о павшей. Слова «проститутка» в то время не было в русском языке. И князь Мышкин сам без приглашения идет в вертеп. Слова «публичный дом» тогда, видимо, тоже не было. Он туда идет, чтоб спасти Настасью Филипповну. Причем он противоречит сам себе: он сказал, «я не могу жениться ни на ком, я не здоров», а он приходит туда и предлагает ей выйти за него замуж. Это хрестоматийный русский сюжет.

Теперь мы понимаем, кто стоит и протестует против показа этого фильма - патриоты. Тот, кто громче всех орет, что он патриот, на самом деле, давайте скажем аккуратно: либо они не понимают, что такое любовь, либо не понимают, что такое родина. А скорее всего и то и другое, во всяком случае, свое чувство любви к родине они превращают в аффект, они начинают орать: «Мы это не смотрели», абракадабра какая-то и при этом они считают себя русскими людьми. То, что они пациенты психоаналитика, это мы знаем, и их надо любить и лечить. Оставим их, Бог им судья…

Свойства развитой личности

В завершении второго вопроса изложим свойства развитой личности, той личности, которая родилась второй раз, такой, как кинорежиссер, Тарковский, например. Свойств этих будет три.

Первое свойство: личность по определению является творческой

Она выходит за пределы собственного прошлого опыта, за пределы наличных привычек. Термин «выход за пределы» переводиться одним словом - трансценденция или трансцендирование. Выход за пределы своего опыта, социального опыта, собственных природных и социокультурных привычек.

Если мы говорим, что личность как бы выходит из себя, то может прийти в голову, например, что герой и преступник – одинаковы. Преступник, он ведь тоже нарушает социальные нормы. И герой может их разрушать, если они мешают ему по-настоящему решить собственную проблему. Есть такое слово в одной из концепций - «дезадаптант». Личность - дезадаптант, то есть она не приспосабливается. Но тогда и преступник тоже дезадаптант, тоже личность? Преступник – это не личность. Родион Раскольников – это не личность в момент своего преступления, потому, что это мнимая личность. Вопрос может быть мнимый, а может быть настоящий. Мы знаем, что у Раскольникова нет выбора, значит это «как бы личность». И тогда подлинную личность мы отличим по тому, что она действительно выходит за свои пределы, за пределы собственных привычек.

Кто-то скажет, надо бросить курить или пить. Бросать что-то надо с большой осторожностью. В одном практикуме по творческому мышлению для того, чтобы разбудить свое воображение, стоит поменять местами части разных пословиц. «Не плюй в колодец, вылетит – догонит». Надо не бросать, а преобразовывать. Мой друг Владимир Викторович Столин, заядлый курильщик, и когда его выбирали в профессора… а было время, когда профессора нужно было выбирать трудовым коллективом. Членам совета собраться и решить бы этот вопрос. Нет! Трудовой коллектив, вплоть до нянечек и уборщиц. Спрашивают:

Быть или не быть профессором?

Уборщицы говорят:

Не быть.

Курит все время.

Побывал в Америке, а в Америке курить не вредно, там курить стыдно: если курит, значит у него есть проблемы, а в Америке такие правила - показывать всем свои проблемы, неприлично. Американцев двадцать лет отучают курить путем оперантного учения. Столин сейчас работает в Америке, и какой же выход нашел этот заядлый курильщик? «Тень, знай свое место». Он стоит около офиса где работает, там в офисе курить нельзя, там выгоняют с работы за это. И курит на крылечке:

Здесь можно курить?

Проходит мимо народ американский, смотрит - у него проблемы. А он стоит и курит и говорит: «Да, я не ваш, я из России и в нашей стране проблемы есть, стою и курю». Стоит ли ему бросать курить? Я не знаю. Я не вижу в этом личностной необходимости.

О трансцендировании можно сказать еще и так: это всегда стремление к совершенству. Те несчастные, по Достоевскому, бедные люди, которые с глупыми плакатами стоят около НТВ, они не понимают, что такое любовь. А ведь любовь – это и есть трансцендирование. Выход за пределы чего-то лишнего в себе. Если я в кого-то влюблен, то на бытовом языке, я хочу стать лучше, чтобы добиться ответной любви. Я совершаю усилия, если конечно, я не насильник, потому, что насильник – это преступник и о нем мы уже сказали, да и Бог с ним. Если продолжать расти выше и выше, то где предел трансцендирования? Конечно, это идеальный предел. Это любовь не к другому человеку, простите, это любовь к богу. Только слово бог, разумеется, мы здесь пишем с маленькой буквы, потому, что мы не в церкви и имеем ввиду не бога, который либо есть либо нет, и этого никто никогда не узнает пока не умрет, а мы говорим об идее бога. Идея бога – всесовершенство, то есть высшая точка трансценденции. Именно эта точка спасала многих людей от неверного выбора. Нескольких людей она спасла еще во времена последнего в СССР строительства коммунизма. Я приветствовал 22-й съезд партии КПСС, будучи пионером и прекрасно помню эти времена, Сталин плохой, Ленин хороший, типовая ошибка того времени, неполное второе рождение. И сам я был среди большинства, а хочу сказать о меньшинстве.

Философ Мамардашвили приводит такой пример транцендирования. Он имеет ввиду известного, а можно сказать и великого русского писателя Александра Исаевича Солженицына. Солженицын имеет трудную судьбу, он был на каторге, а по призванию он писатель, а живет в СССР. Кто он должен быть? Советский, раз в СССР, как социальный субъект советский, а как личность – писатель. Советский писатель. Вот сейчас он почувствует разницу, между социальным и культурным. Его соблазн такой: ему уже за сорок, напечатали его первый рассказ, но правда был назван повестью, но для него самого это все лишь рассказ. И за этот рассказ, тогдашний партийный руководитель обещал дать советскому писателю Ленинскую премию. Не успел партийный руководитель выполнить свое обещание, и посмотрите какую травму мог получить советский писатель. Ведь идеал советского писателя – Ленинская премия. Нет, есть что-то получше. Цитирую Мамардашвили: «И тогда всмотревшись в высшую точку транценденции, которую мы за неимением лучшего слова называем словом «бог»! - Солженицын спросил: «А что это вообще такое Ленинская премия? Я буду просто писателем». И тогда человек родился второй раз как личность и действительно стал писателем. А за одно и пророком. Сказал: «Сколько меня не выгоняйте из своей страны – я все равно в нее вернусь». Мамардашвили сказал: «Пусть уезжают те, кто мешает нам жить. Никуда мы не уедем со своей страны». И, между прочим, ни Солженицын, ни Тарковский, ни Мамардашвили, не называют себя шестидесятниками. Сейчас опять словечко «шестидесятники». Шестидесятники – это те, кто еще раз поверили в социализм с человеческим лицом. В Ленина с человеческим лицом. А это невозможно.

Второе свойство: личность является множественной сохраняя при этом целостность

Разберем это свойство в следующий раз, только немножко поинтригуем себя перед следующим занятием. Интереснейшая книга культуролога Юрия Михайловича Лотмана. Называется так: то ли «Пушкин. Биография писателя», то ли просто «Биография Пушкина». Лотман смотрит и удивляется. Кто такой Пушкин? Он с одной стороны друг декабристов, едва не вышедший на Сенатскую площадь, а с другой стороны, он друг царя и убежденный монархист. С одной стороны он гуляка и донжуан и даже есть книга «Донжуанский список Пушкина», а с другой стороны это убежденный сторонник домостроя и семьянин. И на дуэль пошел именно как защитник своей семьи, в социальном смысле. Так кто же такой Пушкин? Скажем только одно пока: если мы видим идут какие-нибудь люди у них написано: «Пушкин с нами», это идут монархисты. Им на встречу движется другая толпишка. «Пушкин с нами», написано у них, это идут декабристы, я говорю условно. Донжуаны против домостроевцев и у всех, Пушкин с ними. То это конечно не Пушкин, они не понимаю что такое Пушкин вообще. Есть передача сейчас, которую я не имею возможности смотреть в силу занятости, хотя там маленькие кусочки, она хорошо называется, это добрый знак: «Мой Пушкин». Но каждый говорит о себе, а не о Пушкине. Личность, являясь множественной, не делится на части. Об остальном в следующий раз. Спасибо за внимание.

Я и мой внутренний мир. Психология для старшеклассников Вачков Игорь Викторович

ЛАБОРАТОРИЯ

ЛАБОРАТОРИЯ

Эффект «горькой конфеты»

В конце дошкольного возраста ребенок начинает ощущать себя субъектом взаимоотношений. Советский психолог А. Н. Леонтьев выявил в эксперименте и описал очень яркий феномен «горькой конфеты», иллюстрирующий появление этого рода субъектности. Дошкольнику предложили выполнить несложное задание – достать удаленный от него предмет, но с одним ограничением: не вставать при этом со стула. Успешно справившемуся ребенку обещали вознаграждение в виде конфеты. Экспериментатор в ходе исследования покидал комнату, наблюдая за поведением малыша через специальное отверстие. Оказывалось, что подавляющее большинство детей под влиянием ситуативного влечения (съесть конфету) легко нарушали требование-правило, вскакивая с места, чтобы получить желаемый предмет. То, что происходило далее, А. Н. Леонтьев описывает следующим образом: «Экспериментатор тотчас вошел к ребенку, похвалил его за успех и в виде награды предложил ему шоколадную конфету. Ребенок, однако, отказался от нее, а когда экспериментатор стал настаивать, то малыш тихо заплакал».

автора Вачков Игорь Викторович

ЛАБОРАТОРИЯ Я, ценности и поступкиЭксперименты психологов показывают, что представление о своем Я определяет все наше поведение. При этом в образе Я особую роль играют наши личностные ценности. Психологи Марк Шнайдер и Ален Омото опросили в центре борьбы со СПИДом 116

Из книги Психология развития [Методы исследования] автора Миллер Скотт

ЛАБОРАТОРИЯ Между прочим, ничем вроде бы специально не вызываемое любопытство характеризует не только человека, но даже и крыс. В экспериментах, проведенных психологами, лабораторные крысы помещались в условия, ну очень для них комфортные: тепло, светло, безопасно,

Из книги 175 способов расширить границы сознания автора Нестор Джеймс

ЛАБОРАТОРИЯ В 50–е годы XX века были проведены интересные эксперименты: добровольцев-испытуемых помещали в условия почти полной неподвижности, полной тишины и темноты (это обеспечивали специальные наушники и очки). Вопреки ожиданиям экспериментаторов, мало кто выдержал

Из книги Разрыв шаблона [Как находить и воплощать прорывные идеи] автора Силиг Тина

ЛАБОРАТОРИЯ Нервная система и памятьНекоторые полагают, что сильная нервная система – залог хорошей памяти. Однако исследования Р. Трубниковой показали, что преимущество людей с сильной нервной системой проявляется лишь при запоминании бессмысленной информации или

Из книги Психология любви. Какого цвета ваша личность? автора Слотина Татьяна В.

ЛАБОРАТОРИЯ Настроение и поступкиЭксперименты убедительно показывают, что настроение и испытываемые человеком чувства существенно влияют на его поступки, отношение к другим людям. Человек, пребывающий в состоянии раздражения, депрессии или глубокой печали, мало

Из книги Любовь и войны полов автора Иванов Владимир Петрович

ЛАБОРАТОРИЯ Психологическая совместимостьВ научной психологии существует одна проблема, которая, являясь чрезвычайно интересной сама по себе, имеет также ярко выраженный практический характер. Это проблема совместимости людей, особенно в экстремальных условиях.

Из книги Все лучшие методики воспитания детей в одной книге: русская, японская, французская, еврейская, Монтессори и другие автора Коллектив авторов

ЛАБОРАТОРИЯ Эффект «горькой конфеты»В конце дошкольного возраста ребенок начинает ощущать себя субъектом взаимоотношений. Советский психолог А. Н. Леонтьев выявил в эксперименте и описал очень яркий феномен «горькой конфеты», иллюстрирующий появление этого рода

Из книги автора

ЛАБОРАТОРИЯ Успешный человек неприятен?Американский психолог Мартина Хорнер еще в конце шестидесятых годов XX века первой исследовала особенности неприязни к успеху у женщин. Она провела следующий остроумный эксперимент. Студентам колледжа предъявлялась фраза и

Из книги автора

ЛАБОРАТОРИЯ Я в зеркале другихВ начале 90–х годов прошлого века психолог Чарльз Хортон Кули предложил теорию «зеркального Я». Он полагал, что наш образ Я очень сильно зависит от того, как нас видят другие. Помните известную поговорку: «Назови человека сто раз свиньей, и на

Из книги автора

План 2: «лаборатория-полевые условия» В этом случае независимой переменной манипулируют в лаборатории, а зависимую переменную измеряют в полевых условиях. Примером изучения связи между насилием на телеэкране и агрессией может служить исследование, которое провели

Из книги автора

План 3: «полевые условия-лаборатория» Последний вариант - манипуляции с независимой переменной в полевых условиях при измерении зависимой переменной в лаборатории. Примером служит исследование Парке, Берковитц, Лайепс, Уэст и Себастиан (Parke, Berkowitz, Leyens, West, & Sebastian, 1977).

Из книги автора

«Лаборатория кайфа»: результаты «Ну да, - думаете вы, - но работают ли эти методы на самом деле?» Именно это хотел знать и я. И чтобы все выяснить, я создал «Лабораторию кайфа»; в ее работе участвовали самые разные люди: писатели, учителя, дизайнеры, серферы, просто

Из книги автора

Лаборатория наблюдений У входа в магазин Что находится в витринах? Хочется ли вам зайти? Если да, то почему? Входная дверь открыта или закрыта? Большими или маленькими буквами написано название

Из книги автора

Лаборатория любви Когда я удерживаюсь от того, чтобы приставать к людям, они заботятся сами о себе. Когда я удерживаюсь от того, чтобы приказывать людям, они ведут себя правильно. Если я удерживаюсь от проповедования людям, они сами улучшают себя. Если я ничего не

Из книги автора

Глава 2. Лаборатория «Мы смотрели вдаль потому, чтостояли на плечах гигантов!..» Разумеется, моя любвеобильность и открытость любви, были не столько чертами характера, сколько фирменным знаком нашей семьи. Она была самым мощным генератором, который я когда-либо видел.

Как вы считаете, что такое конфета? Вопрос, вроде бы, глупый. В основном, это сахар, в так же искусственный жир, разные Е-добавки и шуршащий фантик. Но на самом деле сладости способны определить многое в жизни маленького человека: его характер, место среди сверстников, и даже его будущее.

И речь вовсе не пользе или вреде сладкого для организма, а о том, что многие взрослые уже успели подзабыть. Ведь конфета – движущая сила детства! Ради неё одни «теряют» себя, другие «находят»…

Феномен горькой конфеты

Ребёнку предлагают достать предмет, лежащий на столе, и получить за это в награду вкусную конфету. Подвох в том, что обязательное условие - не вставать со стула, который стоит достаточно далеко. Достать предмет в принципе невозможно, и пока экспериментатор будет находиться в комнате, ребёнок не встанет со стула. Но затем взрослый на несколько минут выходит из комнаты, втайне продолжая наблюдать за ребёнком из соседнего помещения. Видя, что взрослого нет, ребёнок быстро встаёт и забирает со стола искомый предмет. Экспериментатор возвращается и видит, что задача решена, - но спрашивает, вставал ли ребёнок со стула. Ребёнок обычно отвечает, что не вставал, - и экспериментатор отдаёт обещанную награду.

В этот момент рождается феномен горькой конфеты: ребёнок может отказаться от предложенной конфеты и даже заплакать. Ведь он понимает, что награда была не заслуженной, а последствием нарушения договорённости. Если совесть побеждает желание съесть конфету, можно утверждать, что ребёнок растёт как личность. И всё-таки в жизни этот эксперимент не стоит повторять: давать ребёнку заведомо невыполнимое задание – это просто не честно. Пока малыш терзается угрызениями совести, взрослый махрово жульничает…

Тест на отложенное удовольствие

Интересный психологический эксперимент, придуманный специалистом по социальной психологии Уолтером Мишелем еще в 1960-ых годах, называется «marshmallow test», или «тест на отложенное удовольствие». Суть его в том, что ребёнка 4-6 лет оставляют один на один в комнате с вкусной конфетой, лежащей на столе. Но перед этим ему говорят, что если он её не съест, то через двадцать минут ему дадут еще одну конфету. То есть предоставляется выбор: либо съесть сейчас, но одну конфету, либо потерпеть, но получить в итоге две.

Некоторые проглатывают лакомство почти сразу же, а большинство детей держится в среднем около трех минут. Но примерно 30% участников терпеливо ждут свои 200% угощения. Именно они, как выяснилось впоследствии, лучше ориентировались по взрослой жизни и демонстрировали больше положительных качеств, чем те, кто «сдался». Ведь эти дети рано усвоили, что «нельзя размениваться по мелочам», и «человек, как правило, получает в жизни ровно то, - не больше и не меньше, - на что соглашается». Остальные просто предпочитают «синицу в руке» Маленькая зарплата, но работа стабильная и близко к дому либо большая зарплата, но непостоянная, и есть риск, что уволят. Девушка мечты или просто «чтобы было, у всех же есть». Ну и так далее. Такой выбор мы делаем каждый день.

Почему многие из нас так нетерпеливы? Да потому же, почему и дети! 20 минут – это не так уж и много, но если вы сидите в пустой комнате и не можете думать ни о чём, кроме конфеты, шанс накинуться на неё очень велик. Ещё одна причина в том, что дети привыкли жить «здесь и сейчас», и какая-то абстрактная вторая конфета для них в принципе не существует. Если ребёнок не научится выходить за рамки такого мышления, в дальнейшем он едва ли сможет откладывать заработанные деньги и планировать свою жизнь наперёд. Ещё один момент: в отличие от зарплаты и других «взрослых» ценностей, конфета съедобна и весьма аппетитна. А у человека есть врождённый рефлекс: если есть еда, то лучшее её немедленно съесть - иначе другие отберут. По крайней мере, в сообществе мартышек это классический сценарий. Вот дети и «обезьянничают»…

Сладкая валюта детства

Миром детей правит «конфетная» психология – это своеобразные детские «деньги». За сладости малыши покупают друг у друга игрушки, услуги и даже дружбу (в особенности дружбу). Ради конфет некоторые малыши готовы на всё - пожертвовать своей дружбой, гордостью, совестью…

Достаточно понаблюдать за группой малышей в детском саду или ребят во дворе, чтобы осознать, какая власть может быть заключена в лакомстве. Конфета – это и залог популярности, и повод к конфликту. С помощью конфет дети выражают свои симпатии друг другу и взрослым либо, наоборот, обижают и унижают других, демонстративно отказывая им в угощении.

Как только сладости появляются в детской группе, там обнаруживаются лидеры, подхалимы, попрошайки и аутсайдеры. У кого-то хватает смелости попросить угощения, не дожидаясь, пока предложат, а кому-то очень хочется, но вот уверенности недостает. Кто-то сам демонстративно отказывается от предлагаемой ему вкуснятины, выказывая тем самым неприязнь к угощающему. А другой стоит в стороне, считая, что он выше этого, а выпрашивание конфет - занятие вообще недостойное.

Вот почему можно смело считать конфету одним из существенных элементов детской субкультуры. Но власть её недолговечна: лакомство съедается, и всё вновь возвращается на круги своя. Как легко с помощью конфеты завоёвывается авторитет - так же легко он теряется, когда она тает во рту сверстника.

Откуда вообще берётся вся эта «конфетная лихорадка»? На самом деле она зарождается ещё дома под осознанным или неосознанным влиянием родителей. Родители часто манипулируют ребёнком при помощи сладостей. Одна конфета за хорошее поведение, другая - за отличную оценку, третья – ещё за что-нибудь... Да и лишить ребёнка сладкого - одно из популярных наказаний.

При этом мало кто понимает, что подобная дрессировка до добра не доведёт – ведь сладкое вызывает зависимость! С одной стороны, оно запускает в мозгу бесконечную команду «мне нужно ещё», а с другой – после короткой передозировки сильно понижает уровень уровень сахара в крови, то есть проблема выходит на физиологический уровень. К тому же сладости в руках сверстников и взрослых превращаются в рычаг управления, и как знать, к чему это вообще может привести.

А вот в семьях, где принято есть только здоровую еду, или где конфеты не служат в качестве веревочки, дёргая за которую можно управлять ребёнком, дети спокойно и адекватно относятся к конфетам. Они вряд ли станут использовать в корыстных целях либо жертвовать ради них своими принципами и ценностями. Делаем выводы…

Кризис 7 лет

Кризис семи лет происходит на границе дошкольного и младшего школьного возраста. Независимо от того, когда ребенок пошел в школу, в 6 или 7 лет, он в какой-то момент своего развития проходит через кризис. Этот перелом может начаться в 7 лет, а может сместиться к 6 или 8 годам.

Ребенок открывает для себя значение новой социальной позиции - позиции школьника, связанной с выполнением высоко ценимой взрослыми учебной работы. Формирование соответствующей внутренней позиции, которое может произойти не в самом начале обучения, а на год позже, коренным образом меняет самосознание ребенка.

Изменение самосознания приводит к переоценке ценностей. Все, что имеет отношение к учебной деятельности (в первую очередь, отметки), оказывается ценным, то, что связано с игрой, - менее важным.

В этом возрасте впервые возникает осмысленная реакция на свои переживания, новое отношение к себе. Переживания приобретают смысл. Радующийся ребенок понимает, что он радуется, сердящийся – что он сердит.

В период кризиса 7 лет у ребенка происходит обобщение переживаний. Цепь неудач или успехов (в учебе, в общении), каждый раз примерно одинаково переживаемых ребенком, приводит к формированию устойчивого эмоционального комплекса - чувства неполноценности, унижения, оскорбленного самолюбия или чувства собственной значимости, компетентности, исключительности. Некоторые из этих переживаний, подкрепляясь соответствующими событиями и оценками, будут фиксироваться в структуре личности и влиять на развитие самооценки ребенка, на уровень его притязаний.

Так, одна и та же отметка, полученная на уроке разными детьми, вызовет у них совершенно разный эмоциональный отклик: «четверка» для одного - источник бурной радости, для другого - разочарования и обиды, одним воспринимается как успех, другим - как неудача.

К основным симптомам кризиса 7 лет относят:

Потерю непосредственности

Наивность и непосредственность поведения ребенка до кризиса означают, что ребенок внешне такой же, как и внутри. У взрослых людей детской наивности, непосредственности очень мало, и наличие их у взрослых производит комическое впечатление. Утеря непосредственности означает привнесение в наши действия интеллектуального момента.

Если до кризиса поведение ребенка строилось и реализовывалось согласно желаниям, то теперь, прежде чем что-то сделать, ребенок думает, чего оно может стоить ему;

Манерничание

Душа ребенка становится закрытой и он начинает играть роль, чего-то из себя изображая и что-то при этом скрывая.

Симптом «горькой конфеты»

Когда ребенку плохо, он начинает скрывать свои переживания и колебания, пытается не показывать их другим. В этот промежуток времени ребенок резко меняется, становится более трудным для воспитания, чем прежде.

Бенджамин Спок пишет: «Ребенок перестает пользоваться слишком «взрослыми» словами и стиль его речи становится грубоватым. Он хочет носить только такую одежду и прическу, как другие ребята... Он может совершенно забыть, как правильно есть за столом, садится за стол с грязными руками, набивает рот и ковыряет вилкой в тарелке. Он может рассеянно бить ногой по ножке стула, ... хлопать дверями или забывать закрывать их за собой. Он меняет пример для подражания: раньше он подражал взрослым, а теперь - своим сверстникам. Он заявляет о своем праве на независимость от родителей... Эти плохие манеры и плохие привычки очень расстраивают родителей. Они думают, что ребенок забыл все, чему его так долго учили. На самом деле эти перемены доказывают, что ребенок навсегда усвоил, что такое хорошее поведение, иначе он не стал бы против него восставать. Когда ребенок почувствует, что он утвердил свою независимость, хорошее поведение вернется. А тем временем хорошие родители могут утешаться тем, что их ребенок нормально развивается.

Конечно, не каждый ребенок становится непослушным в этом возрасте. Если родители - общительные люди и ребенка хорошие отношения с ними, то, возможно, вообще не будет явных признаков бунта. У девочек бунт обычно менее ярко выражен, чем у мальчиков...

Что же делать? Возможно, вы станете смотреть сквозь пальцы не раздражающие вас мелочи. Но вы должны быть тверды в таких вопросах, которые считаете важными».

У нервных детей, имеющих строгих родителей, часто встречается тик – мигание, подергивание плечом, гримасы, поворты шеи, откашливание, сопение, сухой кашель. Тик чаще всего бывает у девятилетних детей, может быть в любом возрасте после 2 лет. Тик не поддается контролю ребенка, и усиливается, если ребенок нервничает. Тик продолжается, то прекращаясь, то усиливаясь в течение нескольких недель или месяцев, а затем либо прекратится навсегда, либо сменится новым видом тика.

Иногда мать или отец делают ребенку замечания и отдают приказания, как только он оказывается поблизости. Может быть, родители постоянно неодобрительно относятся к ребенку или требуют от него слишком многого, или перегружают его, заставляя заниматься и музыкой, и танцами, и спортом. Если бы ребенок осмелел и возразил, он не был бы так внутренне напряжен. Но, будучи слишком хорошо воспитан, он сдерживает и накапливает раздражение, которое проявляется в тике.

Не нужно бранить ребенка и делать ему замечания из-за тика. Ребенок не может прекратить тик по своему желанию. Усилия родителей должны быть направлены на то, чтобы сделать жизнь ребенка дома спокойной и счастливой, с минимум выговоров, а также на то, чтобы его жизнь в школе и вне дома была приятной.

Нередко можно встретиться и с агрессивностью (словесной и физической), а у некоторых детей она приобретает крайние формы в виде разрушительного отношения к вещам. Ребенок становится вспыльчивым, грубит в ответ на какое-нибудь недовольство им со стороны взрослого, он плохо контактен, непослушен. Некоторые дети могут при этом отказываться даже от еды и питья.

Нередко можно встретиться с прямо противоположным явлением - абсолютно пассивным поведением. Такие дети беспокоят своих родителей и воспитателей чрезмерной пассивностью и рассеянностью. Причиной в обоих случаях являются детские переживания. Происходит их перестройка. От «Я сам» и «Я хочу» к «так надо» путь неблизкий, а дошкольник его проходит всего за каких-нибудь 3-4 года. Поэтому понятен и драматизм этого перехода.

Все эти внешние особенности начинают исчезать, когда ребенок выходит из кризиса и вступает в новый возраст.