Конспект работы ф. энгельса

Даже непобедимым суперменам необходим отпуск. Поэтому Разитель, вольный агент разведывательной службы Теллуса, и отправился вместе с любимой женой на мирную и почти безлюдную планету Ардиг, чтобы насладиться отдыхом на берегу теплого моря. Но от судьбы не уйдешь, и семейная парочка внезапно оказалась на острие противостояния двух могущественнейших миров Галактики. На сей раз речь шла о господстве в Космосе, а в такой игре хороши любые средства…

Владимир Михайлов
Медные трубы Ардига

Глава первая

1

"Все-таки не зря наши технари едят свой хлеб и запивают – интересно, чем они запивают вообще-то? Ну, наверное, тем же, чем и мы, грешные. Не зря. Каждый новый кораблик – штучная работа, все умнее и сноровиcтей становятся машины. Если уже и сейчас без нас могут обходиться, то завтра нашего брата вообще будут отправлять на пенсию сразу после рождения, чтобы своей суетой не мешали прогрессу. Вот к чему мы идем, братцы. Но не пришли еще. Так что ты уж не взыщи, вирт-кап, придется тебе некоторое время побездельничать, хотя это тебе, знаю, что нож вострый, но уж потерпи. Потому что ты у нас – существо законопослушное и нарушать что-либо себе не позволяющее. А тут мы таким методом ничего не добьемся. Придется преступать. Ты этого не умеешь. Зато я смогу. Потому что правила и установления, которых тебе вменено строго придерживаться, придуманы людьми, а они – мы – до сих пор для тебя высшая инстанция, хотя, думаю, и ненадолго уже. Я же и сам человек и цену нам знаю, а также знаю и то, что все придуманное одним человеком другой может, а иногда и просто должен обойти, поскольку обстановка того требует. Как вот сейчас, например. Так что еще раз приношу извинения – и на этом кончаю этот с тобою диалог, даже не диалог – говорю-то я один, а ты помалкиваешь в тряпочку. Все, отбой!"

Так рассуждал Генус Тавров, командир-пилот-механик-экипаж дальнего всестихийного разведчика класса "Триолет", а вернее, даже не рассуждал, а просто позволил струиться потоку сознания, мысленно обращаясь к виртуал-капитану "двойки", перед пультом которой лейтенант и сидел сейчас. Не потому, что это являлось частью какого-то ритуала: извинение перед кораблем за то, что выключаешь его из системы управления и берешь все на себя, – такого ритуала вовсе и не было, еще не придумали. А сейчас следовало просто выключить свое сознание из этого самого процесса управления и целиком положиться на рефлексы, выработанные годами операций и тренировок. Оценивать рассудком каждое свое действие на сей раз означало бы встать на верный путь к неудаче: сейчас все маневры были темповыми и задержка хоть на долю секунды привела бы к срыву. Так гимнаст на перекладине не может в верхней точке "солнца" задержаться, чтобы подумать над следующим действием: оно либо продолжается по автомату, либо происходит падение, провал. Действовать не размышляя, а здравый смысл тем временем пусть занимается чем угодно – вспоминает давно читанные стихи хотя бы, разговаривает с компьютером, не рассчитывая на ответ, или пытается сообразить: а не забыл ли он полить цветы перед уходом из дома или, что скорее всего, опять забыл. А глаза, руки, ноги, а главное – твой микрокомпьютер, твой верный мик, работают в нужном темпе, выполняя задуманное действие.

А действием этим был лихой и правилами строго-настрого запрещенный маневр выхода из Простора не то что на минимальном расстоянии от намеченной к обследованию планеты, но буквально почти на ее поверхности, даже не в верхних слоях атмосферы, а в плотных, нижних, на такой высоте, на какой летательный аппарат уже начинает посадочный маневр. Но выход этот был нужен вовсе не для посадки: финишировать на этой планете Тавров вовсе не собирался, хотел лишь совершить один виток – и снова уйти в Простор, оставляя тех, кому придется стать свидетелями такого хулиганства, в глубокой досаде. Маневр этот был нужен лейтенанту по нескольким причинам.

Первой из них было, как ни странно, сохранение собственной безопасности: выйди он в обычное пространство, он был бы заблаговременно замечен, и сразу же были бы приняты меры для его уничтожения.

Думать так заставляла судьба одного корабля – "Инспектора трасс" с четырнадцатью членами экипажа, – о факте гибели которого (и, по всей вероятности, которых) при невыясненных обстоятельствах стало известно буквально вчера. Это, собственно, и заставило теллурианское начальство отправить разведчик в ту же область пространства – на сей раз лишь с одним человеком, для уменьшения риска.

Небесное тело, около которого – или на котором – погиб "Инспектор", было одним из множества мертвых, непригодных для жизни окраинных планет и вторым за короткое время, где стало происходить нечто непредусмотренное и необъяснимое, а именно – возникновение жизни, ничем вроде бы не оправданное. Изменения начались явно не без участия людей, более того – по некоторым признакам, именно людьми были инициированы благодаря каким-то новым возможностям. Эпохально! Но творцы чудесных преобразований явно не хотели не только вмешательства посторонних в начатый ими процесс, но даже их присутствия в пространстве, на расстоянии, с которого можно было бы вести наблюдение за происходящим. А в случае когда кто-нибудь пытался посягнуть на это стремление преобразователей к уединению, они шли на все, вплоть до уничтожения нарушителя границ, ими самими установленных. При этом кем были эти "они", до сих пор оставалось неизвестным: никто не спешил объявить себя чудотворцем.

Но при таком маневре, к какому сейчас готовился, еще находясь в Просторе, Тавров, никто – ни люди, ни автоматика – не успел бы даже сообразить, что, собственно, происходит, и тем более – нацелить и использовать средства уничтожения. Так что у корабля-нарушителя были все шансы ускользнуть если не незамеченным, то во всяком случае непораженным.

Такой была первая причина. А вторая являлась, собственно, основной целью задуманного действия: во время облета – зафиксировать на видеокристаллах все, что попадет в поле зрения аппаратуры, в первую очередь – изменения, происходящие на поверхности, далее – технические средства, которые, несомненно, должны были там появиться для этого самого преображения и которые, как надеялись на Теллусе, можно будет потом идентифицировать, выходя таким путем на их изготовителя, а от него, по торговым каналам, в конце концов и на тех, кто применяет их в этих вот операциях. И наконец, поскольку погибший "Инспектор" успел сообщить о том, что на поверхности планеты находился в то время корабль, сейчас можно было надеяться если и не застать сам корабль, то хотя бы обнаружить место его посадки и взлета и снять его характеристики, по которым впоследствии станет возможным определить не только класс, но, если повезет, и название корабля, а также (уже вернувшись в Простор) выяснить его маршрут, поскольку в узлах сопространства (как до сих пор официально именовался Простор) каждый маневрирующий корабль определенным образом меняет физику этого узла и след этот сохраняется, хотя и не вечно, но на время, достаточное для его фиксации. Именно такими делами занимался обширный отдел Службы – Космическая разведка. А всестихийный разведчик принадлежал как раз этому отделу и был оборудован аппаратурой для анализа – если и не фундаментального, всестороннего, то, во всяком случае, позволял получить основные характеристики определяемого корабля в экспресс-режиме. Таким был смысл экспедиции.

…Тавров невольно вздохнул: последние секунды перед началом маневра, сумасшедшего выхода из Простора на грани катастрофы, истекали; их не хватило бы даже на то, чтобы еще раз проверить, хорошо ли включился его персональный мик, который, собственно, и будет вести операцию – потому что мик лучше знал о лейтенанте все, включая быстроту реакции и скорость выполнения нужных действий. Контроль за состоянием пилота осуществлялся им с предельной точностью, поскольку он как-никак был внутри этого пилота; и кроме того – мик знал все касающееся операции, вирт-кап же – нет, вводить в него всю информацию начальство не сочло нужным. Вообще доверять компьютерам тайны, полагали некоторые, в том числе и генерал Службы Иванос, было делом опасным и ненадежным. И вот…

Пять, четыре, три… Ноль.

Рука сама, без участия мозга, сработала. Поле! Незримое облако окутало корабль. Ход! Пробой!..

Туман в глазах. Головокружение. Мельчайшая вибрация не только тела, но и всего корабля. Привычно. И все равно страшно. Чернота на экранах – прорыв сквозь ничто. Ничего, все в порядке. Сейчас на мониторах возникнет чудесное звездное небо…

В книге развивается положение о том, что производство и воспроизводство непосредственной жизни носят двоякий характер: производство средств существования и производство самого человека. И чем менее развито первое, тем большее влияние на жизнь людей оказывает второе. Вслед за Морганом Энгельс выделял в предыстории человечества периоды дикости и варварства, каждый из которых включает низшую, среднюю и высшую ступени. Переход от одной ступени к другой обусловлен развитием орудий труда. Он особо отмечал, что именно открытие использования огня позволило человечеству вырваться из животного состояния. Изготавливая примитивные каменные орудия, люди существовали за счет собирательства, охоты, рыболовства. В период варварства произошел переход к производству средств существования – возникло земледелие и скотоводство (позже этот переход получил название неолитической революции). Развитие производительных сил на этой базе подготовило материальные предпосылки для возникновения цивилизации . Т.о., смена этапов первобытного общества определяется развитием материального производства. Но формы социальной организации оказываются также в зависимости от производства самого человека, порождающего разные формы семьи, системы родства. Эти последние и характеризуют отношения людей того времени. Исторически они возникали на основе запретов на половые отношения сперва между поколениями, родителями и детьми, затем между братьями и сестрами. В результате возникает род, состоящий из родственников по материнской линии. Несколько близких родов составляли племя. Браки внутри рода были запрещены. Но существовали различные формы группового брака между мужчинами и женщинами из разных родов данного племени. В период перехода к варварству начали образовываться относительно устойчивые брачные пары, и групповой брак стал перерастать в парный. Постепенно семья приобретает также функцию хозяйственной ячейки, что ведет к ее обособлению внутри рода. С ростом богатства возникает и проблема наследования от отца к сыну. Создается патриархальная семья, включавшая родственников по отцовской линии, разрушившая материнский род. Она утвердила неравенство мужчин и женщин, господствующее положение мужчин и явилась формой переходной к моногамной семье, характерной для цивилизации. Это неравенство сохраняется и в буржуазной семье. В будущем обществе хозяйственная функция семьи отомрет, а с ней исчезнет и экономический расчет в отношениях между мужчиной и женщиной. Эти отношения будут строиться лишь на индивидуальной любви, а их формы люди будущего определят сами.

Для Энгельса имело принципиальное значение наличие общих черт у рода американских индейцев и у рода древних народов Европы, установление того факта, что они были различными ступенями одной и той же родовой организации общества. Это означало, что была открыта форма общественного устройства доисторического периода существования человечества. Данная форма соответствовала низкому уровню развития производительных сил, редкому населению, почти полному подчинению человека природе, а индивида – общности, к которой он принадлежал. Общая собственность, естественное половозрастное разделение труда, совместное ведение хозяйства сплачивали род, и это давало возможность людям выжить в тех условиях. В одиночку выжить было невозможно. Не изолированный индивид, а первобытный коллектив – род, племя, община – находились у начала человеческой истории. Развитие производительных сил стало подрывать основы родовой организации, поскольку появился прибавочный продукт и возможность его накопления, перераспределения и т.д., что было несовместимо с первобытным равенством. Процесс разложения родового строя совпадал с генезисом частной собственности, общественного неравенства, классов и государства. Тем самым определились стартовые позиции для научной постановки вопроса о происхождении классового общества и его институтов или, как это обозначено в книге, о возникновении цивилизации. Здесь решающее значение имел рост производительности труда, связанный с появлением железных орудий и общественным разделением труда. Энгельс назвал три крупных этапа в разделении общественного труда, которые составили путь к цивилизации: выделение пастушеских племен, сделавшее необходимым систематический обмен продуктами, появление денег; отделение ремесла от земледелия, что привело к широкому использованию труда рабов, становлению товарного производства и торговли, имущественному неравенству, частной собственности и разделению общества на классы; выделение торговли в самостоятельный вид деятельности: купцы уже не могли обходиться без металлических денег. Развитие ремесла и торговли, рост богатства, разрыв прежних родовых связей, возникновение имущественного неравенства и общественных классов подготовили почву для образования государства.

В классовом обществе с его антагонизмами, согласно Энгельсу, для сохранения существующих порядков, защиты интересов господствующего класса необходима организованная политическая сила. Ею и является государство. В книге на основе обширного материала дается описание и анализ становления институтов государства у древних греков, римлян, германцев. У различных народов этот процесс имел свои особенности. Но его общими чертами было появление публичной власти (армия, чиновники), налогов и деления населения не по родовому, а по территориальному признаку. Государство выполняет некоторые необходимые для общества функции, но в отличие от родовой организации, оно ставит себя над обществом. История цивилизации знает три великие формы эксплуатации одного класса другим: рабство , крепостничество и наемный труд. В каждую эпоху государство как орган самого экономически могущественного класса закрепляло эти формы порабощения. Таковой является и демократическая республика в буржуазном обществе, где капитал господствует косвенно, но тем вернее. Государство возникло вместе с классами, носит классовый характер и с уничтожением классов должно отмереть.

Книга отражает уровень науки кон. 19 в. С тех пор и наука, и история ушли далеко вперед, и многие вопросы, рассмотренные в книге, ныне интерпретируются иначе. Возникло и много новых проблем. Но работа, сыграв важную роль в истории марксизма и мировоззрения вообще, сохраняет свое значение как выражение принципиальных позиций по ряду фундаментальных проблем марксистской социально-исторической теории.

До 60-х годов XIX века господствовали религиозные взгляды и патриархальную семью считали самой древней. Формы семьи, существующие у других народов не выстраивали исторически и никак не связывали между собой. Это было время накопления сведений о разных формах семьи, в особенности у отставших в развитии народов. Первым семью изучил Баховен (1861 г. «Материнское право»). По Баховену не улучшение условий жизни, а восприятие людьми этих изменений вызвало изменение в социальном положении мужчины и женщины . Ближайший приемник Баховена Дж. Мак-Леннан. Мак-Леннан предположил, опираясь на существование аналогичных традиций у современных народов, что в древности существовал обычай похищать жен на стороне у других племен. Леннан так же определил экзогамию и эндогамию . Он же указал на большое распространение экзогамии и признал порядок происхождения по материнскому праву первоначальным . Мак-Леннан выделял только три вида брака: многомужество, многоженство и единобрачие.

Морган появился на научной сцене в 1871 г. Он указал, что эндогамии и экзогамия вовсе не должны противопоставляться. По его мнению при групповом браке племя делилось на роды, в которых половые связи запрещались. Морган открыл первоначальный род, основанный на материнском праве, предшествовавшем отцовскому праву культурных народов.

Существует производство двух видов: средств к жизни (предметов питания, одежды, жилища) и самого человека (продолжение рода). Общественные порядки зависят от обоих видов производства (от труда и от семьи).

Морган и Энгельс считали: экзогамия и эндогамия не составляют противоположности; при групповом браке племя делилось на группы связанные по материнской линии, внутри которых брак был запрещен. Этим опровергаются теории Мак-Леннана. Т.о. материнский род, основанный на материнском праве как стадии, предшествовавший основанному на отцовском праве роду культурных народов, имеет для первобытной истории огромное значение.

Доисторические ступени культуры: дикость, варварство, цивилизация. Дикость и варварство делятся на три ступени (низшая, средняя, высшая).

В первобытном обществе половые связи не ограничивались . Доказательство существования: современные малоразвитые племена. При попытке опровержения ссылаются на животный мир. О семейных и других совместно живущих групп обезьян мы почти ничего не знаем. В животном мире известны только две формы семьи: многоженство и сожительство отдельными парами; всегда допускается лишь один супруг. Ревность самца, одновременно скрепляющая и ограничивающая семью животных, приводит ее в противоречие со стадом; из-за этой ревности стадо может сильно пострадать это доказательство того, что первобытная и животная семьи несовместимы. Для выхода из первобытного состояния требовалось объединение стада для совместных действий. Групповой брак, оставлявший мало места для ревности, сменяется многомужеством, так же исключающим ревность, а потому неизвестного животным. Согласно Моргану из первобытного состояния неупорядоченных отношений весьма рано развились:

1. Кровнородственная семья (супружеские права и обязанности исключаются только между предками и потомками).

2. Пуналуальная семья (исключала половые связи между братьями и сестрами, между родителями и потомками). С П. семьей появляется род - основа общественного порядка в древнем обществе. Род или несколько родов сестер становились ядром одной общины, их единоутробные братья ядром другой - так произошла П. семья.

Т.к. при групповом браке происхождение может быть установлено только с материнской стороны, признается только женская линия. Поэтому признание происхождения называют материнским правом. Групповой брак представляет собой брак между классами, массовое супружество целого класса мужчин, часто рассеянных по всему материку, со столь же разбросанным классом женщин. Нравственный закон, который предназначает их друг другу, воспрещает под угрозой позорного наказания всякую половую связь вне принадлежащих дуг другу брачных классов. При появлении обычая похищать женщин появляются признаки перехода к единобрачию в форме парного брака. Брак целыми классами представляет собой первоначальную форму группового брака, тогда как пуналуальная семья является высшей ступенью его развития

3. Парная семья - мужчина имел главную жену среди многих жен, и он был для нее главным мужем среди других мужей. Брачные узы могут быть легко расторгнуты любой из сторон, а дети, как и прежде принадлежат только матери. Парная семья слишком слабая и неустойчивая, чтобы вызвать домашнее хозяйство. Коммунистическое домашнее хозяйство, при котором большинство женщин принадлежит к одному роду, тогда как мужчины принадлежат к различным родам, служит основой господства женщины. Широко распространенной формой перехода от группового брака к парному был выкуп , которым женщина приобретала право принадлежать только одному мужчине. Переход к единобрачию совершился главным образом благодаря женщинам. Только после того как женщинам был осуществлен переход к парному браку, мужчины смогли ввести строгую моногамию (только для женщин). С введением скотоводства, обработки металлов, ткачества и полеводства, по мере того как богатства росли, они, с одной стороны давали мужу более влиятельное положение в семье, чем женщине, а с другой порождали стремление использовать это упрочившееся положение для того, чтобы изменить традиционный порядок наследования в пользу детей. Это привело к отмене материнского права. Вводилось право происхождения по мужской и право наследования по отцовской линии. Ниспровержение материнского права было всемирно-историческим поражением женского пола.

4. Моногамная семья - возникает из парной семьи, на рубеже между средней и высшей ступенью варварства, основана на господстве мужа с определенно выраженной целью рождения детей, происхождение которых от определенного отца не подлежит сомнению. Она отличается от парного брака гораздо большей прочностью (только муж имеет право отвергнуть свою жену). Новая форма семьи была у греков. Греческая женщина является для мужчины только матерью его наследников, его главной домоправительницей и надсмотрщицей над рабынями. Именно существование рабства, наличие рабынь в полном распоряжении мужчины сделали моногамию только для женщин. Моногамия была первой формой семьи в основе которой лежали не естественные, а экономические условия. Таким образом единобрачие появляется в истории как порабощение одного пола другим, провозглашение противоречия между полами.

Под гетеризмом Морган понимает наряду с единобрачием небрачные половые связи мужчин с незамужними женщинами. Впервые была создана предпосылка, на основе которой из моногамии смогла развиться индивидуальная половая любовь, которая была неизвестна всему древнему миру.

Брак, для того, чтобы быть действительным должен представлять собой договор, добровольно заключенный обеими сторонами, и обе стороны должны иметь равные права и обязанности по отношению друг к другу. С юридическим равноправием мужчины и женщины в браке введение домашнего хозяйства утратило свой общественный характер, оно стало частным занятием; жена сделалась главной служанкой, была отстранена от участия в общественном производстве.

Три главные формы брака соответствующие трем главным стадиям развития человечества : дикости соответствует групповой брак, варварству - парный, цивилизации - моногамия. Своеобразие прогресса, который проявляется в этой последовательности форм, заключается в том, что половой свободы, лишаются женщины, но не мужчины.

Мы идем навстречу общественному перевороту, когда существовавшие основы моногамии исчезнут , как и проституция. Предстоящий общественный переворот превратит в общественную собственность средства производства. Тогда моногамия станет действительностью так же и для мужчин. Хозяйство превратиться в общественную отрасль труда, уход за детьми и их воспитание станут общественными. Вступает в действие новый момент - индивидуальная половая любовь. Современная половая любовь предполагает у любимого существа взаимную любовь. Появляется критерий взаимности, которого не могло быть в древнем мире. С торжеством частной собственности заключение брака стало целиком зависеть от соображений экономического характера. Согласно буржуазному пониманию брак был юридической сделкой. Поднимающаяся буржуазия стала признавать свободу заключения договора так же и в отношении брака. Брак оставался классовым браком, но внутри класса предоставлялась известная свобода выбора. Брак основанный на половой любви по природе своей является единобрачием . Равноправие женщины будет в бесконечно большей степени способствовать моногамии мужчин, чем полиандрии женщин. От моногамии отпадут те характерные черты, которые ей навязаны ее возникновением из отношений собственности, а именно господство мужчин и нерасторжимость брака.

Морган доказал, что род - это учреждение общее для всех народов.

Род состоит из всех лиц, которые путем пуналуального брака и согласно неизбежно господствующим при этом браке представлениям образуют признанное потомство одной определенной родоначальницы. (у ирокезов):1. род выбирает своего сахема и вождя 2. род по своему усмотрению смещает сахема и военного вождя. 3. никто из членов рода не может вступать в брак внутри рода. 4. имущество умерших переходило к остальным членам рода, оно должно было оставаться внутри рода. 5. члены рода обязаны были оказывать друг другу помощь, и особенно содействие при мщении за ущерб, нанесенный чужими. 6. род имеет определенные имена или группы имен. С родовым именем связаны и родовые права. 7. род может усыновлять посторонних и таким путем принимать их в члены своего племени. 8. во время религиозных празднеств сахемы и военные вожди отдельных родов выполняли жреческие функции. 9. род имеет общее место погребения. 10 род имеет совет - собрание всех взрослых членов рода. Совет был верховной властью в городе. Индейское племя в Америке характеризует: 1. собственная территория и собственное имя, 2. особый, лишь этому племени свойственный диалект. 3. право торжественно вводить в должность избранных родами сахемов и военных вождей, 4. право смещать их даже против желания их рода, 5. общие религиозные представления и культовые обряды, 6. регулирование отношений с другими племенами, 7. у некоторых племен мы встречаем верховного вождя, полномочия которого, однако, невелики. Дальше объединения в племя большинство американских племен не пошло. Основные черты немногочисленных союзов племен: 1. вечный союз родственных по крови племен на основе полного равенства и самостоятельности во всех внутренних делах племени. 2 . органом союза был союзный совет, состоявший из сахемов 3. места для сахемов распределены между племенами и родами. 4. союзные сахемы были так же сахемами и в своих племенах. 5. все постановления союзного совета должны были приниматься единогласно. 6. голосование производилось по племенам.7. союзный совет мог быть созван каждым из советов племен. 8. заедания происходили в присутствии собравшегося народа. 9. в союзе не было никакого единоличного главы. 10 союз имел двух высших военных вождей с равными полномочиями.

Основной общественной ячейкой является род, из него развивается система родов, фратрий и племен. Появившиеся позже классовое общество представляло картину развития незначительного меньшинства за счет эксплуатации большинства.

Греки уже в доисторическое время были организованы сообразно американцам. Но род греков не архаический род ирокезов. Материнское право уступило место отцовскому. Частное богатство пробило первую брешь. Вторая брешь - обязательность для девушки выходить замуж внутри своего рода.

Многие роды имели свои общие религиозные обряды. Система кровного родства, соответствующая роду в его первона-

чальной форме обеспечивала знание родственных отношений всех членов родов друг к другу. Фратрия, как и у американцев была расчленившейся на несколько дочерних родов и объединенная их первоначальным родом.

Образование различных диалектов у греков, скученных на сравнительно небольшой территории получило меньшее развитие, чем в обширных американских лесах. Организация управления: 1. совет старейшин 2. народное собрание 3. военоначальник. Сыновья могли рассчитывать на наследование в силу народного избрания, что отнюдь не говорит о признании законным наследование помимо такого избрания. В греческом строе героической эпохи существовала древняя родовая организация еще в полной силе, но вместе с тем и начатым ее разрушением. Право на эксплуатацию и деление на классы утвердило государство. Должность басилея имела судебные и судейские полномочия.

Перемена состояла в том, что в Афинах было учреждено центральное управление. Произошло слияние в единый народ живущих по соседству племен. Должность басилея утратила свое значение; во главе государства встали избранные из среды благородных - архонты. Производство велось в самых узких рамках, но продукт целиком находился во власти производителей. Как следствие отцовского права и моногамии появляется факт явление продажи отцом детей. Каждая общественная группа имела ряд новых общих интересно. Были созданы новые органы для защиты своих интересов и учреждены новые должности. Такие учреждения создавали публичную власть, и впервые в истории разделяли народ для общественных целей не по родственным группам, а по проживанию на одной территории. Были установлены максимальные размеры земельной собственности, которой могло владеть отдельное лицо. Начали вытесняться старые кровнородственные объединения. В организацию управления вводится новый элемент - частная собственность. Господствующие занятия: торговля, ремесло (на основе рабского труда) и художественное ремесло. Копилось движимое имущество. С введением новой организации управления и с допущением большого числа рабов органы родового строя были оттеснены от общественных дел; они выродились в союзы частного характера и в религиозные братства.

Общепризнано, что римский род был таким же институтом, как и род греческий. Устройство: господствовало отцовское право, существовали общие религиозные празднества, общее место погребения, женщина с выходом замуж утрачивает свои агнатические права, выходит из своего рода; имело место общее владение землей, члены рода обязаны были оказывать друг другу защиту и помощь, существовало право носить родовое имя, право принимать в род посторонних, право избирать и смещать старейшину. Римские женщины принадлежавшие к какому-нибудь роду, могли первоначально вступать в брак только внутри своего рода, т. о. римский род был экзогамным (по Моммзену). Десять родов объединялись во фратрию, которая в Риме называлась курией и имела более важные общественные функции, чем греческая фратрия. К римскому народу мог принадлежать только тот, кто был членом рода, а через свой род - членом курии и племени. Организация управления: общественными делами ведал сенат (состоял из старейшин трехсот родов). Сенат имел право принимать окончательные решения по многим вопросам и предварительно обсуждать наиболее важные из них. Народ собирался по куриям, в куриях - по родам. При принятии решений каждая из тридцати курий имела один голос. Собрание курий имело огромную политическую власть (в том числе и назначало rexa - царя). Должность rexa не была наследственной, а выбиралась по предложению своего предшественника. У римлян в период царей существовала военная демократия, основанная на родах, фратриях и племенах. Население возрастало за счет иммиграции и за счет завоеванных народов. Все жители вновь покоренных народов были лично свободными людьми. По новой организации управления было создано новое народное собрание, в котором участвовали, или из которого исключались populus и плебеи . Военнообязанное мужское население было разделено соответственно своему имуществу на шесть классов. В народном собрании центурий граждане размещались по военному образцу. К этому новому собранию центурий перешли все политические права прежнего собрания курий. Было создано новое государственное устройство, основанное на территориальном делении и имущественных различиях.

В XI веке существует обработка земли селами, парный брак отнюдь не был еще вытеснен моногамией. Женщины пользовались правом голоса в народных собраниях. Ирландские крестьяне часто делятся на партии - это искусственное возрождение уничтоженных родов. Впрочем, в некоторых местностях члены рода все еще живут вместе на старой территории. Германцы вплоть до расселения народов были сформированы в роды. Брат матери считал своего племянника своим сыном - пережиток рода, организованный в соответствии с материнским правом. Следы материнского права обнаруживаются и в эпоху средневековья: женщину они видят священной и пророческой, дома господство жены бесспорно. Формой брака был постепенно приближающийся к моногамии парный брак, допускалось многоженство знатных, целомудрие же девушек, в общем соблюдалось строго. Из родового строя вытекало обязательство наследовать вергельд - искупительный штраф, уплачиваемый вместо кровной мести за убийство или нанесение ущерба. Поселения германцев состояли не из деревень, а из больших семейных общин, которые охватывали несколько поколений, занимали под обработку соответствующий участок земли и пользовались окружающими пустошами вместе с соседями, как общей маркой. Когда число членов общин сильно возросло, то эти общины распались, луга стали делить отдельные домашние хозяйства. Повсеместно существовал совет старейшин. Старейшины живут отчасти за счет почетных приношений от членов племени скотом, зерном и проч. Выборное начало сменяется наследственным правом. Возникает знатная семья в каждом роде. Военоначальники избирались независимо от происхождения, власть сосредотачивалась у народного собрания. Суд вершат все сообща, под председательством старейшины, когда приговор выносился всем коллективом. Образовались союзы племен, от которых ведет свое начало большинство новой знати . Возникновению королевской власти содействовал институт дружины. Военный вождь, приобретший славу собирал вокруг себя отряд жаждавших добычи молодых людей. Появление дружин привело к упадку старинной народной свободы. Система военного наемничества позволила создать вторую из главных частей позднейшей знати.

Германцы были весьма многочисленны. К III веку распространена обработка металла и текстильные изделия, велись активные сношения с Римом. Шло наступление германцев по всей линии Рейна - росло население. В пятом веке был открыт путь в обессилившую Римскую империю. Римское правление основывалось на беспощадной эксплуатации захваченных земель, все большую роль приобретало земледелие, распространилось мелкое хозяйство. Рабство перестало окупать себя и потому отмерло. В провинции мелкие крестьяне, чтобы оградить себя от произвола чиновников и судей искали себе покровительства. Германцы отняли у римлян две трети всей земли и поделили ее между собой. Со смешивание германского населения с римским родственный характер связи отступал на задний план перед территориальным. Кровная связь в городе вскоре утратила свое значение в результате завоевания. Органы родового строя превратились в органы государства. Наступил момент превращения власти военоначальника в королевскую власть. Общественное расслоение и распределение собственности Римской империи периода упадка вполне соответствовали тогдашнему уровня производства в земледелии и промышленности; уровень производства в течение последующих четырехсот лет вновь породил такое же распределение собственности и те же самые классы населения, город потерял господство над деревней.

На низшей ступени варварства нет места для господства и порабощения. Мужчина и женщина - каждый хозяин в своей области: женщина в доме, мужчина в лесу. Первое крупное общественное разделение труда, произошло, когда пастушеские племена выделились из общей массы варваров. Это породило регулярный обмен. Скот приобрел функцию денег. Деньги начинают активно совершенствоваться. Важными достижениями стали ткацкий станок и плавка металлических руд. Появился свободный (прибавочный) продукт. С увеличением потребности на ежедневные затраты в труде появилось рабство. Появились эксплуататоры и рабы. Разделение труда в семье обусловливало распределение собственности между мужчиной и женщиной. Развивается единовластие мужчин. Семья начинает противостоять роду. Со вторым крупным разделением труда ремесло отделилось от земледелия. Союз родственных племен становиться повсюду необходимостью, а вскоре становиться необходимым и слияние их, и тем самым слияние отдельных племенных территорий в одну общую территорию всего народа. Появляется военный вождь, как глава, т.к. ведется активная завоевательная политика (отсюда название военной демократии). Грабеж становиться постоянным промыслом. Грабительские войны усиливают власть верховного военоначальника. закладываются основы наследственной королевской власти и наследственной знати. Органы из орудий народной воли превращаются в самостоятельные органы господства и угнетения. Это граница цивилизации.

Цивилизация открывается новым шагом вперед в разделении труда и усиливает все существовавшие до этого виды разделения труда, особенно путем обострения противоположности между городом и деревней. С появлением цивилизации появляется класс купцов. Этот новый класс захватывает управление производством. Вместе с купечеством появляются металлические деньги. Вслед за покупкой товаров за деньги появляется ссуда, а вместе со ссудой процент и ростовщичество. Появляется земельное богатство. Право отдельных лиц на владение земельными парцеллами, предоставленными ему первоначально родом или племенем, упрочилось теперь на столько, что эти парцеллы стали принадлежать им на правах наследственной собственности. Полная свободная собственность на землю означала не только возможность беспрепятственно и неограниченно владеть ею, но так же и возможность отчуждать ее. Появилась ипотека. Происходила концентрация и централизация богатств в руках немногочисленного класса, а вместе с этим росло обнищание масс. Оттеснялась родовая знать. В результате переворота в условиях производства и вызванных им изменений в общественной структуре возникли новые потребности и интересы не только чуждые древнему родовому строю, но и во всех отношениях противоположные ему. Родовой строй был уничтожен разделением труд и разделением на классы, он был заменен государством.

Афины представляют наиболее классическую форму развития государственности: государство возникает из классовых противоположностей, развивающихся внутри самого родового общества.

Государство есть продукт общества на определенной ступени развития.; государство есть признание того, что это общество запуталось. Государство отличает от родовой организации территориальное деление своих подданных, учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя как вооруженная сила и налоги, необходимые для содержания публичной власти. Обладая публичной властью и правом взимать налоги чиновники становятся как орган общества над обществом. Государство возникло из потребности удерживать противоположности классов и потому оно является инструментом самого могущественного из этих классов. В большинстве известных истории государств предоставляемые гражданам права соразмеряются с их имущественным положением. Высшая форма государства - демократическая республика.

Государство существует не извечно, были народы, которые обходились без него, которые понятия не имели о государстве и государственной власти. На определенной ступени развития государство становится необходимостью.

Мы приближаемся к ступени, когда существование классов становится помехой к развитию производства. Цивилизация является той ступенью общественного развития, на которой разделение труда, вытекающий из него обмен между отдельными лицами и объединяющие оба эти процесса товарное производство достигают полного расцвета и производят переворот во всем прежнем обществе. Производство на всех предыдущих ступенях общественного развития было по существу коллективным, равным образом и потребление сводилось к прямому распределению продуктов внутри больших или меньших коммунистических общин . Постепенно товарное производство становится господствующей формой. При товарном производстве продукты переходят из рук в руки. Производитель отдает свой продукт. Появляются деньги в роли посредника , купец. Процесс обмена становится еще запутанней, конечная судьба продуктов еще непонятнее. С появление рабства появляется эксплуатирующий и эксплуатируемые классы.

Ступень товарного производства, с которой начинается цивилизация экономически характеризуется введением металлических денег, появлением купцов, возникновением частной собственности на землю и ипотеки, появлением рабского труда как господствующей формы производства. Цивилизации соответствует моногамия. Связующая сила - государство. Для цивилизации характерно противоречие между городом и деревней, введение завещаний. Так как основой цивилизации служит эксплуатация одного класса другим, то всякий шаг вперед в производстве означает шаг назад в положении угнетенного класса. Наиболее ярким примером этому является ведение машин, последствия которого общеизвестны.

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

А если бы даже этих преступлений было недостаточно, чтобы официальная школа отнеслась к Моргану не иначе, как холодно отвернувшись от него, то он переполнил чашу тем, что не только подверг цивилизацию – общество товарного производства, основную форму нашего современного общества, – такой критике, которая заставляет вспомнить о Фурье, но и высказался о грядущем преобразовании этого общества в таких выражениях, которые мог бы произнести Карл Маркс. Поэтому Морган получил по заслугам, когда Мак-Леннан с возмущением бросил ему упрек в том, что «исторический метод ему совершенно антипатичен», и когда женевский профессор г-н Жиро-Т¬лон подтвердил это и в 1884 году. А ведь этот самый г-н Жиро-Т¬лон еще в 1874 г. («Происхождение семьи») беспомощно блуждал в лабиринте мак-леннановой экзогамии, откуда его вывел только Морган!

Рассматривать здесь другие успехи, которыми обязана Моргану первобытная история, нет надобности; все необходимое на этот счет можно найти в соответствующих местах моей работы. Четырнадцать лет, истекших со времени появления главного труда Моргана, значительно обогатили наш материал по истории первобытных человеческих обществ; к антропологам, путешественникам и профессиональным историкам первобытного общества присоединились юристы, занимающиеся сравнительным правом, которые отчасти дали новый материал, отчасти выдвинули новые точки зрения. Некоторые отдельные гипотезы Моргана были в результате этого поколеблены или даже опровергнуты. Однако нигде вновь собранный материал не привел к необходимости заменить его существенные положения какими-либо другими. Система, внесенная им в первобытную историю, в основных чертах сохраняет силу до сих пор. Можно даже сказать, что она все более и более завоевывает себе общее признание, причем в такой же мере, в какой стараются утаить, что именно он является основоположником этого великого прогресса.6
На обратном пути из Нью-Йорка, в сентябре 1888 г., я встретился с бывшим депутатом конгресса от Рочестерского избирательного округа, знавшим Льюиса Моргана. К сожалению, он мог рассказать мне о нем немного. Морган жил в Рочестере как частное лицо, занимаясь лишь своей научной работой. Брат его, полковник, служил в Вашингтоне, в военном министерстве; при содействии брата ему и удалось заинтересовать правительство своими исследованиями и издать несколько своих работ на государственные средства; мой собеседник в то время, когда он был депутатом конгресса, тоже, по его словам, неоднократно хлопотал об этом.

Фридрих Энгельс

Напечатано в журнале «Die Neue Zeit»,Bd. 2, № 41, 1890-1891

и в книге: Friedrich Engels. «Der Ursprung der Familie, desPrivateigenthums und des Staats». Stuttgart, 1891

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА

В СВЯЗИ С ИССЛЕДОВАНИЯМИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА

I. ДОИСТОРИЧЕСКИЕ СТУПЕНИ КУЛЬТУРЫ

Морган был первый, кто со знанием дела попытался внести в предысторию человечества определенную систему, и до тех пор, пока значительное расширение материала не заставит внести изменения, предложенная им периодизация несомненно останется в силе.

Из трех главных эпох – дикости, варварства, цивилизации – его, само собой разумеется, занимают только две первые и переход к третьей. Каждую из этих двух эпох он подразделяет на низшую, среднюю и высшую ступень сообразно с прогрессом в производстве средств к жизни, потому что, говорит он,

«искусность в этом производстве имеет решающее значение для степени человеческого превосходства и господства над природой; из всех живых существ только человеку удалось добиться почти неограниченного господства над производством продуктов питания. Все великие эпохи человеческого прогресса более или менее прямо совпадают с эпохами расширения источников существования».7
См. также Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 229.

Наряду с этим происходит развитие семьи, но оно не дает таких характерных признаков для разграничения периодов.

1. ДИКОСТЬ

1. Низшая ступень. Детство человеческого рода. Люди находились еще в местах своего первоначального пребывания, в «тропических или субтропических лесах. Они жили, по крайней мере частью, на деревьях; только этим и можно объяснить их существование среди крупных хищных зверей. Пищей служили им плоды, орехи, коренья; главное достижение этого периода – возникновение членораздельной речи. Из всех народов, ставших известными в исторический период, уже ни один не находился в этом первобытном состоянии. И хотя оно длилось, вероятно, много тысячелетий, доказать его существование на основании прямых свидетельств мы не можем; но, признав происхождение человека из царства животных, необходимо допустить такое переходное состояние.

2. Средняя ступень. Начинается с введения рыбной пищи (куда мы относим также раков, моллюсков и других водяных животных) и с применения огня. То и другое взаимно связано, так как рыбная пища делается вполне пригодной к употреблению лишь благодаря огню. Но с этой новой пищей люди стали независимыми от климата и местности; следуя по течению рек и по морским берегам, они могли даже в диком состоянии расселиться на большей части земной поверхности. Грубо сделанные, неотшлифованные каменные орудия раннего каменного века, так называемые палеолитические, целиком или большей частью относящиеся к этому периоду, распространены на всех континентах и являются наглядным доказательством этих переселений. Заселение новых мест и постоянное деятельное стремление к поискам, в соединении с обладанием огнем, добывавшимся трением, доставили новые средства питания: содержащие крахмал корни и клубни, испеченные в горячей золе или пекарных ямах (земляных печах), дичь, которая, с изобретением первого оружия, дубины и копья, стала добавочной пищей, добываемой от случая к случаю. Исключительно охотничьих народов, как они описываются в книгах, то есть таких, которые живут только охотой, никогда не существовало; для этого добыча от охоты слишком ненадежна. Вследствие постоянной необеспеченности источниками питания на этой ступени, по-видимому, возникло людоедство, которое с этих пор сохраняется надолго. Австралийцы и многие полинезийцы и теперь еще находятся на этой средней ступени дикости.

3. Высшая ступень. Начинается с изобретения лука и стрелы, благодаря которым дичь стала постоянной пищей, а охота – одной из обычных отраслей труда. Лук, тетива и стрела составляют уже очень сложное орудие, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности, следовательно, и одновременное знакомство со множеством других изобретений. Сравнивая друг с другом народы, которые знают уже лук и стрелу, но еще не знакомы с гончарным искусством (его Морган считает началом перехода к варварству), мы действительно находим уже некоторые зачатки поселения деревнями, известную степень овладения производством средств существования: деревянные сосуды и утварь, ручное ткачество (без ткацкого станка) из древесного волокна, плетеные корзины из лыка или камыша, шлифованные (неолитические) каменные орудия. Огонь и каменный топор обычно дают также возможность уже делать лодки из цельного дерева, а местами изготовлять бревна и доски для постройки жилища. Все эти достижения мы встречаем, например, у индейцев северо-запада Америки, которые хотя и знают лук и стрелу, но не знают гончарного дела. Для эпохи дикости лук и стрела были тем же, чем стал железный меч для варварства и огнестрельное оружие для цивилизации, – решающим оружием.

2. ВАРВАРСТВО

1. Низшая ступень. Начинается с введения гончарного искусства. Можно доказать, что во многих случаях и, вероятно, повсюду оно было обязано своим возникновением обмазыванию плетеных или деревянных сосудов глиной с целью сделать их огнеупорными. При этом скоро нашли, что формованная глина служит этой цели и без внутреннего сосуда.

До сих пор мы могли рассматривать ход развития как вполне всеобщий, имеющий в определенный период силу для всех народов, независимо от их местопребывания. Но с наступлением варварства мы достигли такой ступени, когда приобретает значение различие в природных условиях обоих великих материков. Характерным моментом периода варварства является приручение и разведение животных и возделывание растений. Восточный материк, так называемый Старый свет, обладал почти всеми поддающимися приручению животными и всеми пригодными для разведения видами злаков, кроме одного; западный же материк, Америка, из всех поддающихся приручению млекопитающих – только ламой, да и то лишь в одной части юга, а из всех культурных злаков только одним, но зато наилучшим, – маисом. Вследствие этого различия в природных условиях население каждого полушария развивается с этих пор своим особым путем, и межевые знаки на границах отдельных ступеней развития становятся разными для каждого из обоих полушарий.

2. Средняя ступень. На востоке начинается с приручения домашних животных, на западе – с возделывания съедобных растений при помощи орошения и с употребления для построек адобов (высушенного на солнце кирпича-сырца) и камня.

Мы начинаем с запада, так как здесь, до завоевания Америки европейцами, дальше этой ступени нигде не пошли.

Индейцам, находившимся на низшей ступени варварства (к ним принадлежали все, кто жил к востоку от Миссисипи), был известен уже ко времени их открытия какой-то способ выращивания в огородах маиса и, возможно, также тыквы, дыни и других – огородных растений, которые составляли весьма существенную часть их питания; они жили в деревянных домах, в обнесенных частоколом деревнях. Северозападные племена, особенно обитавшие в бассейне реки Колумбии, стояли еще на высшей ступени дикости и не знали ни гончарного искусства, ни какого бы то ни было возделывания растений. Напротив, индейцы, относящиеся к так называемым пуэбло в Новой Мексике, мексиканцы, обитатели Центральной Америки и перуанцы находились ко времени завоевания на средней ступени варварства: они жили в похожих на крепости домах из адобов или камня, выращивали в искусственно орошаемых огородах маис и другие – различные, в зависимости от местоположения и климата, – съедобные растения, служившие им главными источниками питания, и даже приручили некоторых животных: мексиканцы – индюка и других птиц, перуанцы – ламу. К тому же они были знакомы с обработкой металлов, но за исключением железа, и поэтому они все еще не могли обходиться без оружия и орудий из камня. Испанское завоевание оборвало всякое дальнейшее самостоятельное их развитие.

На востоке средняя ступень варварства началась с приручения животных, дающих молоко и мясо, между тем как культура растений, по-видимому, еще очень долго в течение этого периода оставалась здесь неизвестной. Приручение и разведение скота и образование крупных стад, по-видимому, послужили причиной выделения арийцев и семитов из прочей массы варваров. У европейских и азиатских арийцев домашние животные имеют еще общие названия, культурные же растения – почти никогда.

Образование стад вело к пастушеской жизни в пригодных для этого местах: у семитов – на травянистых равнинах вдоль Евфрата и Тигра, у арийцев – на подобных же равнинах Индии, а также вдоль Оксуса и Яксарта, Дона и Днепра. Впервые приручение животных было достигнуто, по-видимому, на границах таких пастбищных областей. Позднейшим поколениям кажется поэтому, что пастушеские народы произошли из местностей, которые в действительности не только не могли быть колыбелью человечества, но, напротив, были почти непригодны к жизни для их диких предков и даже для людей, стоявших на низшей ступени варварства. Наоборот, после того как эти варвары, находящиеся на средней ступени, привыкли к пастушеской жизни, им никак не могло прийти в голову добровольно вернуться из травянистых речных долин в лесные области, в которых обитали их предки. И даже когда семиты и арийцы были оттеснены дальше, на север и запад, они не могли перебраться в западноазиатские и европейские лесистые местности раньше, чем возделывание злаков не дало им возможности прокармливать свой скот, особенно зимой, на этой менее благоприятной почве. Более чем вероятно, что возделывание злаков было вызвано здесь прежде всего потребностью в корме для скота и только впоследствии стало важным источником питания людей.

Обильному мясному и молочному питанию арийцев и семитов и особенно благоприятному влиянию его на развитие детей следует, быть может, приписать более успешное развитие обеих этих рас. Действительно, у индейцев пуэбло Новой Мексики, вынужденных кормиться почти исключительно растительной пищей, мозг меньше, чем у индейцев, стоящих на низшей ступени варварства и больше питающихся мясом и рыбой. Во всяком случае, на этой ступени людоедство постепенно исчезает и сохраняется лишь как религиозный акт или, что здесь почти равносильно, как колдовской обряд.

3. Высшая ступень. Начинается с плавки железной руды и переходит в цивилизацию в результате изобретения буквенного письма и применения его для записывания словесного творчества. Эта ступень, самостоятельно пройденная, как уже сказано, лишь в восточном полушарии, более богата успехами в области производства, чем все предыдущие ступени, вместе взятые. К ней принадлежат греки героической эпохи, италийские племена незадолго до основания Рима, германцы Тацита, норманны времен викингов.8
В издании 1884 г. вместо слов «германцы Тацита, норманны времен викингов» напечатано: «германцы Цезаря (или, как бы мы охотнее сказали, Тацита)».

Прежде всего мы впервые встречаем здесь плуг с железным лемехом, с домашним скотом в качестве тягловой силы; благодаря ему стало возможно земледелие в крупном размере, полеводство, а вместе с тем и практически неограниченное для тогдашних условий увеличение жизненных припасов; затем – корчевка леса и превращение его в пашню и луг, что опять-таки в широких масштабах невозможно было производить без железного топора и железной лопаты. А вместе с тем начался также быстрый рост населения, которое стало более густым на небольших пространствах. До возникновения полеводства должны были сложиться совершенно исключительные условия, чтобы полмиллиона людей позволило объединить себя под единым центральным руководством; этого, вероятно, никогда и не случалось.

Полный расцвет высшей ступени варварства выступает перед нами в поэмах Гомера, особенно в «Илиаде». Усовершенствованные железные орудия, кузнечный мех, ручная мельница, гончарный круг, изготовление растительного масла и виноделие, развитая обработка металлов, переходящая в художественное ремесло, повозка и боевая колесница, постройка судов из бревен и досок, зачатки архитектуры как искусства, города, окруженные зубчатыми стенами с башнями, гомеровский эпос и вся мифология – вот главное наследство, которое греки перенесли из варварства в цивилизацию. Сравнивая с этим данное Цезарем и даже Тацитом описание германцев, находившихся в начальной стадии той самой ступени культуры, из которой готовились перейти в более высокую гомеровские греки, мы видим, какое богатство достижений в развитии производства имеет высшая ступень варварства.

Набросанная здесь мной, по Моргану, картина развития человечества через ступени дикости и варварства к истокам цивилизации уже достаточно богата чертами новыми и, что еще важнее, неоспоримыми, так как они взяты непосредственно из производства. И все же эта картина покажется бледной и жалкой по сравнению с той, которая развернется перед нами в конце нашего странствования; лишь тогда будет возможно в полной мере осветить переход от варварства к цивилизации и разительную противоположность между ними обоими. Пока же мы можем обобщить моргановскую периодизацию таким образом: дикость – период преимущественно присвоения готовых продуктов природы; искусственно созданные человеком продукты служат главным образом вспомогательными орудиями такого присвоения. Варварство – период введения скотоводства и земледелия, период овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности. Цивилизация – период овладения дальнейшей обработкой продуктов природы, период промышленности в собственном смысле этого слова и искусства.

II. СЕМЬЯ

Морган, проведший большую часть своей жизни среди ирокезов, которые и теперь еще живут в штате Нью-Йорк, и усыновленный одним из их племен (племенем сенека), обнаружил, что у них существовала система родства, которая находилась в противоречии с их действительными семейными отношениями. У них господствовало то легко расторжимое обеими сторонами единобрачие, которое Морган обозначает как «парную семью». Потомство такой супружеской пары было поэтому всем известно и общепризнано: не могло быть сомнения относительно того, к кому следует применять обозначения отец, мать, сын, дочь, брат, сестра. Но фактическое употребление этих выражений противоречит этому. Ирокез называет своими сыновьями и дочерьми не только своих собственных детей, но и детей своих братьев, а они называют его отцом. Детей же своих сестер он называет своими племянниками и племянницами, а они его – дядей. Наоборот, ирокезка называет детей своих сестер, как и своих собственных детей, своими сыновьями и дочерьми, а те называют ее матерью. Детей же своих братьев она называет своими племянниками и племянницами, а сама является для них теткой. Точно так же дети братьев, как и дети сестер, называют друг друга братьями и сестрами. Напротив, дети женщины и дети ее брата называют друг друга двоюродными братьями и двоюродными сестрами. И это – не просто не имеющие значения названия, а выражения фактически существующих взглядов на близость и дальность, одинаковость и неодинаковость кровного родства, и эти взгляды служат основой вполне разработанной системы родства, которая в состоянии выразить несколько сот различных родственных отношений отдельного индивида. Более того: эта система действует в полную силу не только у всех американских индейцев (до сих пор не обнаружено ни одного исключения), но применяется также почти в неизмененном виде у древнейших обитателей Индии, дравидских племен Декана и племен гаура в Индостане. Обозначения родства у тамилов Южной Индии и у ирокезов племени сенека в штате Нью-Йорк одинаковы еще и теперь более чем для двухсот различных родственных отношений. И у этих индийских племен, так же как и у всех американских индейцев, родственные отношения, вытекающие из существующей формы семьи, также находятся в противоречии с системой родства.

Как же это объяснить? При той решающей роли, какую родство играет в общественном строе у всех диких и варварских народов, нельзя одними фразами сбросить со счетов значение этой так широко распространенной системы. Система, общераспространенная в Америке, существующая также в Азии у народов совершенно другой расы, часто встречающаяся в более или менее видоизмененных формах повсюду в Африке и Австралии, – такая система требует исторического объяснения; от нее нельзя отделаться одними словами, как это пытался сделать, например, Мак-Леннан. Обозначения: отец, ребенок, брат, сестра – не какие-то лишь почетные звания, они влекут за собой вполне определенные, весьма серьезные взаимные обязательства, совокупность которых составляет существенную часть общественного строя этих народов. И объяснение нашлось. На Сандвичевых (Гавайских) островах еще в первой половине настоящего века существовала форма семьи, в которой были точно такие отцы и матери, братья и сестры, сыновья и дочери, дяди и тетки, племянники и племянницы, каких требуют американская и древнеиндийская системы родства. Но удивительно! Система родства, действовавшая на Гавайских островах, опять-таки не совпадала с фактически существовавшей там формой семьи. А именно, там все без исключения дети братьев и сестер считаются братьями и сестрами и общими детьми не только своей матери и ее сестер или своего отца и его братьев, а всех братьев и сестер своих родителей без различия. Если, следовательно, американская система родства предполагает уже не существующую в Америке более примитивную форму семьи, которую мы действительно еще находим на Гавайских островах, то, с другой стороны, гавайская система родства указывает на еще более раннюю форму семьи, существования которой в настоящее время мы, правда, уже нигде не можем обнаружить, но которая должна была существовать, так как иначе не могла бы возникнуть соответствующая система родства.

«Семья», – говорит Морган, – «активное начало; она никогда не остается неизменной, а переходит от низшей формы к высшей, по мере того как общество развивается от низшей ступени к высшей. Напротив, системы родства пассивны; лишь через долгие промежутки времени они регистрируют прогресс, проделанный за это время семьей, и претерпевают радикальные изменения лишь тогда, когда семья уже радикально изменилась».

«И точно так же, – прибавляет Маркс, – обстоит дело с политическими, юридическими, религиозными, философскими системами вообще».9
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 242.

В то время как семья продолжает развиваться, система родства окостеневает, и пока последняя продолжает существовать в силу привычки, семья перерастает ее рамки. Но с такой же достоверностью, с какой Кювье по найденной около Парижа сумчатой кости скелета животного мог заключить, что этот скелет принадлежал сумчатому животному и что там когда-то жили вымершие сумчатые животные, – с такой же достоверностью можем мы по исторически дошедшей до нас системе родства заключить, что существовала соответствующая ей вымершая форма семьи.

Упомянутые выше системы родства и формы семьи отличаются от господствующих ныне тем, что у каждого ребенка несколько отцов и матерей. По американской системе родства, которой соответствует гавайская семья, брат и сестра не могут быть отцом и матерью одного и того же ребенка; гавайская же система родства предполагает семью, в которой, наоборот, это было правилом. Здесь перед нами ряд форм семьи, прямо противоречащих тем, которые до сих пор обычно считались единственно существовавшими. Традиционное представление знает только единобрачие, наряду с ним многоженство одного мужчины, да еще, в крайнем случае, многомужество одной женщины, и при этом, как и подобает морализирующему филистеру, умалчивает, что практика негласно, но бесцеремонно преступает границы, предписанные официальным обществом. Изучение первобытной истории, напротив, показывает нам состояние, при котором мужья живут в многоженстве, а их жены одновременно – в многомужестве, и поэтому дети тех и других считаются общими детьми их всех, состояние, которое в свою очередь, до своего окончательного перехода в единобрачие, претерпевает целый ряд изменений. Эти изменения таковы, что круг, охватываемый общими брачными узами, первоначально очень широкий, все более и более суживается, пока, в конце концов, не остается только отдельная пара, которая и преобладает в настоящее время.

Воссоздавая таким образом историю семьи в обратном порядке, Морган, в согласии с большинством своих коллег, приходит к выводу, что существовало первобытное состояние, когда внутри племени господствовали неограниченные половые связи, так что каждая женщина принадлежала каждому мужчине и равным образом каждый мужчина – каждой женщине. О таком первобытном состоянии говорили, еще начиная с прошлого века, но ограничивались общими фразами; лишь Бахофен, – и в этом одна из его крупных заслуг, – отнесся серьезно к этому вопросу и стал искать следы этого состояния в исторических и религиозных преданиях. Мы знаем теперь, что эти найденные им следы возвращают нас вовсе не к общественной ступени неупорядоченных половых отношений, а к гораздо более поздней форме, к групповому браку. Названная примитивная общественная ступень, – если она действительно существовала, – относится к столь отдаленной эпохе, что едва ли можно рассчитывать найти среди социальных ископаемых, у отставших в своем развитии дикарей, прямые доказательства ее существования в прошлом. Заслуга Бахофена в том и заключается, что он выдвинул на первый план исследование этого вопроса.10
Называя это первобытное состояние гетеризмом, Бахофен показал этим, как мало он понимал, что именно он открыл или, вернее, угадал. Гетеризмом греки обозначали, когда ввели в употребление это слово, связи мужчин, холостых или живущих в единобрачии, с незамужними женщинами; это предполагает всегда существование определенной формы брака, вне которой имеют место указанные связи, и подразумевает, по крайней мере уже как возможность, проституцию. В ином смысле это слово никогда не употреблялось, и в этом смысле употребляю его и я вместе с Морганом. В высшей степени важные открытия Бахофена повсюду до невероятия мистифицированы его фантастическим представлением, будто источником исторически возникавших отношений между мужчиной и женщиной были всегда соответствующие религиозные представления людей, а не условия их действительной жизни.

С недавнего времени11
Текст данного и последующих абзацев до раздела «Кровнородственная семья» добавлен Энгельсом в издании 1891 года.

Вошло в моду отрицать эту начальную ступень половой жизни человека. Хотят избавить человечество от этого «позора». И при этом ссылаются не только на отсутствие какого-либо прямого доказательства, но особенно на пример прочего животного мира; относительно последнего Летурно («Эволюция брака и семьи», 1888) собрал множество фактов, показывающих, что совершенно неупорядоченные половые отношения свойственны и здесь низкой ступени развития. Однако из всех этих фактов я могу вывести лишь то заключение, что они абсолютно ничего не доказывают в отношении человека и его первобытных условий жизни. Длительное парное сожительство у позвоночных животных достаточно объясняется физиологическими причинами: например, у птиц тем, что самка нуждается в помощи в период высиживания птенцов; встречающиеся у птиц примеры прочной моногамии ничего не доказывают в отношении людей, так как люди происходят ведь не от птиц. И если строгая моногамия является вершиной всяческой добродетели, то пальма первенства по праву принадлежит ленточной глисте, которая в каждом из своих 50 – 200 проглоттид, или члеников тела, имеет полный женский и мужской половой аппарат и всю свою жизнь только и делает, что в каждом из этих члеников совокупляется сама с собой. Если же мы ограничимся млекопитающими животными, то найдем здесь все формы половой жизни – неупорядоченные отношения, подобие группового брака, многоженство, единобрачие; недостает только многомужества, до которого могли дойти только люди. Даже у наших ближайших родственников, четвероруких, обнаруживаются все возможные разновидности группировок самцов и самок; если же взять еще более узкие рамки и рассмотреть лишь четыре рода человекообразных обезьян, то тут Летурно в состоянии только сказать, что у них встречается то моногамия, то полигамия, между тем как Сос-сюр, согласно Жиро-Т¬лону, утверждает, что они моногамны. Новейшие утверждения Вестермарка («История человеческого брака», Лондон, 1891) о моногамии у человекообразных обезьян также еще далеко не могут служить доказательствами. Словом, имеющиеся данные таковы, что добросовестный Летурно признается:

«Впрочем, у млекопитающих животных совсем нет строгого соответствия между степенью умственного развития и формой полового общения».

А Эспинас («О сообществах животных», 1877) прямо говорит:

«Стадо – это высшая социальная группа, которую мы можем наблюдать у животных. Она составляется, по-видимому, из семей, но уже с самого начала семья и стадо находятся в антагонизме, между их развитием существует обратная зависимость».

Как уже видно из сказанного выше, о семейных и других совместно живущих группах человекообразных обезьян мы почти ничего определенного не знаем; имеющиеся сведения прямо противоречат друг другу. Это и неудивительно. Как противоречивы и как сильно нуждаются в критической проверке и отсеве даже сведения, которые мы имеем о диких человеческих племенах! А сообщества обезьян еще гораздо труднее наблюдать, чем сообщества людей. Пока, следовательно, мы должны отвергнуть всякие заключения, сделанные на основании таких абсолютно ненадежных сообщений.

Напротив, приведенное выше положение Эспинаса дает нам более прочную точку опоры. Стадо и семья у высших животных не дополняют одно другое, а противоположны друг другу. Эспинас очень хорошо показывает, как ревность самцов в период течки ослабляет сплоченность стада или временно разрушает ее.

«Там, где семья тесно сплочена, стадо образуется только как редкое исключение. Напротив, там, где господствует либо свободное половое общение, либо полигамия, стадо образуется почти само собой… Чтобы могло образоваться стадо, семейные узы должны ослабнуть и особь должна снова стать свободной. Поэтому мы так редко встречаем у птиц организованные стаи… Напротив, у млекопитающих мы находим до известной степени организованные сообщества именно потому, что особь здесь не поглощается семьей… Для чувства стадной общности не может поэтому быть при его возникновении большего врага, чем чувство семейной общности. Скажем прямо: если развилась более высокая общественная форма, чем семья, то это могло случиться только благодаря тому, что она растворила в себе семьи, претерпевшие коренные изменения. причем не исключается, что именно благодаря этому те же семьи впоследствии находили возможность снова организоваться при бесконечно более благоприятных условиях» (Эспинас, цит. соч.; приведено у Жиро-Тлона, «Происхождение брака и семьи». 1884, стр. 518–520).

Отсюда видно, что хотя сообщества животных и имеют известную ценность для ретроспективных умозаключений относительно сообществ людей, но эта ценность только негативная. У высших позвоночных животных известны, насколько мы знаем, лишь две формы семьи: многоженство и сожительство отдельными парами; в обоих случаях допускается лишь один взрослый самец, лишь один супруг. Ревность самца, одновременно скрепляющая и ограничивающая семью животных, приводит ее в противоречие со стадом; из-за этой ревности стадо, более высокая форма общения, в одних случаях прекращает свое существование, в других утрачивает сплоченность или распадается на время течки, а в лучшем случае задерживается в своем дальнейшем развитии. Одного этого достаточно для доказательства, что семья животных и первобытное человеческое общество – вещи несовместимые, что первобытные люди, выбиравшиеся из животного состояния, или совсем не знали семьи, или, самое большее, знали такую, какая не встречается у животных. Такое безоружное животное, как находящийся в процессе становления человек, могло бы еще выжить в небольшом числе даже в условиях изолированного существования, когда высшей формой общения является сожительство отдельными парами, как, по утверждению Вестермарка, опирающегося на рассказы охотников, живут гориллы и шимпанзе. Но для того, чтобы в процессе развития выйти из животного состояния и осуществить величайший прогресс, какой только известен в природе, требовался еще один элемент: недостаток способности отдельной особи к самозащите надо было возместить объединенной силой и коллективными действиями стада. Из тех условий, в которых в настоящее время живут человекообразные обезьяны, переход к человеческому состоянию был бы прямо необъясним; эти обезьяны производят скорее впечатление отклонившихся боковых линий, обреченных на постепенное вымирание и, во всяком случае, находящихся в состоянии упадка. Одного этого достаточно, чтобы отказаться от проведения всяких параллелей между формами семьи у них и у первобытного человека. Ведь взаимная терпимость взрослых самцов, отсутствие ревности были первым условием для образования таких более крупных и долговечных групп, в среде которых только и могло совершиться превращение животного в человека. И действительно, что находим мы в качестве древнейшей, наиболее ранней формы семьи, существование которой в истории мы можем неоспоримо доказать и которую можно и теперь еще кое-где изучать? Групповой брак, форму брака, при которой целые группы мужчин и целые группы женщин взаимно принадлежат друг другу и которая оставляет очень мало места для ревности. И далее, на более поздней ступени развития мы находим такую представляющую собой исключение форму, как многомужество, которое в еще большей степени находится в вопиющем противоречии с каким-либо чувством ревности и потому не известно животным. Но известные нам формы группового брака сопряжены со столь своеобразно запутанными условиями, что они с необходимостью указывают на более ранние, более простые формы полового общения, а вместе с тем, в конечном счете, на соответствующий переходу от животного состояния к человеческому период неупорядоченных половых отношений; поэтому ссылки на браки у животных возвращают нас к тому именно пункту, от которого они должны были нас раз навсегда увести.

Краткий конспект работы Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства»

Доисторические ступени культуры

Всю историю развития человечества рода можно разбить на три главные эпохи - эпохи дикости, варварства и цивилизации. Первые две эпохи, дикости и варварства, подразделяются далее на три ступени: низшую, среднюю и высшую сообразно с прогрессом в производстве средств к существованию, т.к. все великие эпохи человеческого прогресса более или менее прямо совпадают с эпохами расширения источников существования

Наряду с этим происходит развитие семьи, но оно не дает таких характерных признаков для разграничения периодов.

Дикость

Низшая ступень. Детство человеческого рода. Люди находились еще в местах своего первоначального пребывания, в "тропических или субтропических лесах. Они жили, по крайней мере, частью, на деревьях; только этим и можно объяснить их существование среди крупных хищных зверей. Пищей служили им плоды, орехи, коренья; главное достижение этого периода - возникновение членораздельной речи. Из всех народов, ставших известными в исторический период, уже ни один не находился в этом первобытном состоянии. И хотя оно длилось, вероятно, много тысячелетий, доказать его существование на основании прямых свидетельств мы не можем; но, признав происхождение человека из царства животных, необходимо допустить такое переходное состояние.

Средняя ступень . Начинается с введения рыбной пищи и с применения огня. То и другое взаимно связано, так как рыбная пища делается вполне пригодной к употреблению лишь благодаря огню. Но с этой новой пищей люди стали независимыми от климата и местности; следуя по течению рек и по морским берегам, они могли даже в диком состоянии расселиться на большей части земной поверхности. Грубо сделанные, неотшлифованные каменные орудия раннего каменного века, так называемые палеолитические, целиком или большей частью относящиеся к этому периоду, распространены на всех континентах и являются наглядным доказательством этих переселений. Заселение новых мест и постоянное деятельное стремление к поискам, в соединении с обладанием огнем, добывавшимся трением, доставили новые средства питания: содержащие крахмал корни и клубни, испеченные в горячей золе или пекарных ямах (земляных печах), дичь, которая, с изобретением первого оружия, дубины и копья, стала добавочной пищей, добываемой от случая к случаю. Исключительно охотничьих народов, как они описываются в книгах, то есть таких, которые живут только охотой, никогда не существовало; для этого добыча от охоты слишком ненадежна. Вследствие постоянной необеспеченности источниками питания на этой ступени, по-видимому, возникло людоедство, которое с этих пор сохраняется надолго. Австралийцы и многие полинезийцы и теперь еще находятся на этой средней ступени дикости.

Высшая ступень . Начинается с изобретения лука и стрелы, благодаря которым дичь стала постоянной пищей, а охота - одной из обычных отраслей труда. Лук, тетива и стрела составляют уже очень сложное орудие, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности, следовательно, и одновременное знакомство со множеством других изобретений. Сравнивая друг с другом народы, которые знают уже лук и стрелу, но еще не знакомы с гончарным искусством (его Морган считает началом перехода к варварству), мы действительно находим уже некоторые зачатки поселения деревнями, известную степень овладения производством средств существования: деревянные сосуды и утварь, ручное ткачество (без ткацкого станка) из древесного волокна, плетеные корзины из лыка или камыша, шлифованные (неолитические) каменные орудия. Огонь и каменный топор обычно дают также возможность уже делать лодки из цельного дерева, а местами изготовлять бревна и доски для постройки жилища. Все эти достижения мы встречаем, например, у индейцев северо-запада Америки, которые хотя и знают лук и стрелу, но не знают гончарного дела. Для эпохи дикости лук и стрела были тем же, чем стал железный меч для варварства и огнестрельное оружие для цивилизации, - решающим оружием.