Что такое переворот 18 брюмера. История французских революций

ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА 1799 г.
Из книги Е.Тарле "Наполеон"

Наполеон отплыл из Египта с твердым и непоколебимым намерением низвергнуть Директорию и овладеть верховной властью в государстве. Предприятие было отчаянное. Напасть на республику, "поставить точку к революции", начавшейся взятием Бастилии больше десяти лет назад, сделать все это, даже имея в своем прошлом Тулон, Вандемьер, Италию и Египет, представляло ряд страшных опасностей. И начались эти опасности, едва только Наполеон покинул берег завоеванного им Египта. За 47 дней пути во Францию были близки и, казалось, неизбежны встречи с англичанами, и в эти страшные минуты, по словам наблюдавших, один только Бонапарт оставался спокоен и отдавал с обычной энергией все нужные приказания. Утром 8 октября 1799 г. корабли Наполеона пристали к бухте у мыса Фрежюс, на южном берегу Франции. Для того чтобы понять, что произошло в 30 дней, между 8 октября 1799 г., когда Бонапарт ступил на французскую землю, и 9 ноября, когда он стал повелителем Франции, нужно напомнить в нескольких словах о положении, в котором находилась страна в тот момент, когда она узнала, что завоеватель Египта вернулся.

После переворота 18 фрюктидора V года (1797 г.) и ареста Пишегрю директор республики Баррас и его товарищи, казалось, могли рассчитывать на те силы, которые поддержали их в этот день: 1) на новые собственнические слои города и деревни, разбогатевшие в процессе распродажи национального имущества, церковных и эмигрантских земель, в подавляющем большинстве боявшиеся возвращения Бурбонов, однако мечтавшие об установлении прочного полицейского порядка и сильной центральной власти, и 2) на армию, на солдатскую массу, тесно связанную с трудовым крестьянством, ненавидевшим самую мысль о возврате старой династии и феодальной монархии.

Но в два года, прошедшие между 18 фрюктидора V года (1797 г.) и осенью 1799 г., обнаружилось, что Директория потеряла всякую классовую опору. Крупная буржуазия мечтала о диктаторе, о восстановителе торговли, о человеке, который обеспечит развитие промышленности, принесет Франции победоносный мир и крепкий внутренний "порядок"; мелкая и средняя буржуазия - и прежде всего купившее землю и разбогатевшее крестьянство - желала того же; диктатором мог быть кто угодно, только не Бурбон.

Парижские рабочие после массового разоружения их и направленного на них свирепого террора в прериале 1795 г., после ареста в 1796 г. и казни Бабефа и ссылки бабувистов в 1797 г., после всей политики Директории, направленной всецело на защиту интересов крупной буржуазии, особенно спекулянтов и казнокрадов, - эти рабочие, продолжая голодать, страдать от безработицы и от дороговизны, проклиная скупщиков и спекулянтов, конечно, ни в малейшей степени не были склонны защищать Директорию от кого бы то ни было. Что касается пришлых рабочих, поденщиков из деревень, то для них действительно был только один лозунг: "Мы хотим такого режима, при котором едят" (un regime ou l"on mange). Эту фразу полицейские агенты Директории частенько подслушивали в предместьях Парижа и докладывали своему обеспокоенному начальству.

За годы своего правления Директория неопровержимо доказала, что она не в состоянии создать тот прочный буржуазный строй, который был бы окончательно кодифицирован и введен в полное действие. Директория за последнее время показала свою слабость и в другом. Восторги лионских промышленников, шелковых фабрикантов по поводу завоевания Бонапартом Италии, с ее громадной добычей шелка-сырца, сменились разочарованием и унынием, когда в отсутствие Бонапарта явился Суворов и в 1799 г. отнял Италию у французов. Такое же разочарование овладело и другими категориями французской буржуазии, когда они увидели в 1799 г., что Франции становится все труднее бороться против могущественной европейской коалиции, что золотые миллионы, которые Бонапарт присылал в Париж из Италии в 1796-1797 гг., в большинстве расхищены чиновниками и спекулянтами, обкрадывающими казну при попустительстве той же Директории. Страшное поражение, нанесенное Суворовым французам в Италии при Нови, смерть французского главнокомандующего Жубера в этой битве, отпадение всех итальянских "союзников" Франции, угроза французским границам - все это окончательно отвратило от Директории буржуазные массы города и деревни.

Об армии нечего и говорить. Там давно вспоминали об уехавшем в Египет Бонапарте, солдаты открыто жаловались, что голодают из-за всеобщего воровства, и повторяли, что их зря гонят на убой. Внезапно оживилось всегда тлевшее, как уголь под пеплом, роялистское движение в Вандее. Вожди шуанов, Жорж Кадудаль, Фротте, Ларош-Жаклен, поднимали снова и Бретань и Нормандию. В некоторых местах роялисты дошли до такой смелости, что кричали иногда на улице: "Да здравствует Суворов! Долой республику!" Целыми тысячами бродили по стране уклонившиеся от воинской повинности и поэтому принужденные покинуть родные места молодые люди. Дороговизна росла с каждым днем вследствие общего расстройства финансов, торговли и промышленности, вследствие беспорядочных и непрерывных реквизиций, на которых широко наживались крупные спекулянты и скупщики. Даже когда осенью 1799 г. Массена разбил в Швейцарии при Цюрихе русскую армию Корсакова, а другая русская армия (Суворова) была отозвана Павлом, то и эти успехи мало помогли Директории и не восстановили ее престижа.

Если бы кто пожелал выразить в самых кратких словах положение вещей во Франции в середине 1799 г., тот мог бы остановиться на такой формуле: в имущих классах подавляющее большинство считало Директорию со своей точки зрения бесполезной и недееспособной, а многие - определенно вредной; для неимущей массы как в городе, так и в деревне Директория была представительницей режима богатых воров и спекулянтов, режима роскоши и довольства для казнокрадов и режима безысходного голода и угнетения для рабочих, батраков, для бедняка-потребителя; наконец, с точки зрения солдатского состава армии Директория была кучкой подозрительных людей, которые оставляют армию без сапог и без хлеба и которые в несколько месяцев отдали неприятелю то, что десятком победоносных битв завоевал в свое время Бонапарт. Почва для диктатуры была готова.

13 октября (21 вандемьера) 1799 г. Директория уведомила Совет пятисот - "с удовольствием", было сказано в этой бумаге,- что генерал Бонапарт вернулся во Францию и высадился у Фрежюса. При неистовой буре рукоплесканий, радостных криках, нечленораздельных воплях восторга все собрание народных представителей встало, и стоя депутаты долго выкрикивали приветствия. Заседание было прервано. Как только депутаты вышли на улицу и распространили полученное известие, столица, по словам свидетелей, как бы внезапно сошла с ума от радости: в театрах, в салонах, на центральных улицах неустанно повторялось имя Бонапарта. Одно за другим прибывали в Париж известия о неслыханной встрече, которую оказывает генералу население юга и центра во всех городах, через которые он проезжал, направляясь в Париж. Крестьяне выходили из деревень, городские депутации одна за другой представлялись Бонапарту, приветствуя его как лучшего генерала республики. Не только он сам, но и никто вообще не мог себе перед этим даже и вообразить такой внезапной грандиозной, многозначительной манифестации. Бросалась в глаза одна особенность: в Париже войска гарнизона столицы вышли на улицу, как только была получена весть о высадке Бонапарта, и с музыкой прошли по городу. И нельзя было вполне точно уяснить, кто именно дал приказ об этом. И был ли вообще дан такой приказ, или дело сделалось без приказа?

16 октября (24 вандемьера) генерал Бонапарт прибыл в Париж. Директории оставалось просуществовать еще три недели после этого прибытия, но ни Баррас, которого ждала политическая смерть, ни те директора, которые помогли Бонапарту похоронить директориальный режим, не подозревали еще в тот момент, что развязка так близка и что до установления военной диктатуры сроки нужно исчислять уже не неделями, но днями, а скоро и не днями, а часами.

Проезд Бонапарта по Франции от Фрежюса до Парижа уже явно показал, что в нем видят "спасителя". Были торжественные встречи, восторженные речи, иллюминации, манифестации, делегации. Крестьяне, горожане провинций выходили ему навстречу. Офицеры, солдаты восторженно приветствовали своего полководца. Все эти явления и все эти люди, которые, как в калейдоскопе, сменялись перед Бонапартом, пока он ехал в Париж, еще не дали ему полной уверенности в немедленном успехе. Важно было, что скажет столица. Гарнизон Парижа с восторгом приветствовал полководца, вернувшегося со свежими лаврами завоевателя Египта, победителя мамелюков, победителя турецкой армии, покончившего с турками как раз перед самым отъездом из Египта. В высших кругах Бонапарт сразу почувствовал крепкую опору. В первые дни также обнаружилось, что подавляющая масса буржуазии, особенно из числа новых собственников, относится к Директории явно враждебно, не доверяет ее дееспособности ни во внутренней, ни во внешней политике, откровенно боится активности роялистов, но еще больше трепещет перед брожением в предместьях, где рабочим массам только что был нанесен Директорией новый удар: 13 августа, по требованию банкиров, Сийес ликвидировал последний оплот якобинцев - Союз друзей свободы и равенства, насчитывавший до 5000 членов и имевший 250 мандатов в обоих советах. Что опасность и справа и слева, а главное, слева, лучше всего может предотвратить Бонапарт - в это сразу и твердо поверили буржуазия и ее вожди. К тому же еще совсем неожиданно обнаружилось, что в самой пятичленной Директории нет никого, кто был бы способен и имел возможность оказать серьезное сопротивление, даже если бы Бонапарт решился на немедленный переворот. Ничтожные Гойе, Мулен, Роже-Дюко были вообще не в счет. Их и в директора провели именно потому, что никто и никогда не подозревал за ними способности произвести на свет какую-нибудь самостоятельную мысль и решимости раскрыть рот в тех случаях, когда Сийесу или Баррасу это казалось излишним.

Считаться приходилось только с двумя директорами: Сийесом и Баррасом. Сийес, прогремевший в начале революции своей знаменитой брошюрой о том, чем должно быть третье сословие, был и остался представителем и идеологом французской крупной буржуазии; вместе с ней он скрепя сердце перенес революционную якобинскую диктатуру" вместе с ней горячо одобрял и свержение якобинской диктатуры 9 термидора и прериальский террор 1795 г. против восставшей плебейской массы и вместе с этим же классом искал упрочения буржуазного порядка, считая директориальный режим для этого абсолютно негодным, хотя сам и был одним из пяти директоров. На возвращение Бонапарта он смотрел с упованием, но до курьеза глубоко ошибался в личности генерала. "Нам нужна шпага",- говорил он, наивно воображая, что Бонапарт будет только шпагой, а строителем нового режима будет он, Сийес. Мы сейчас увидим, что вышло из этого плачевного (для Сийеса) предположения.

Что касается Барраса, то это был человек совсем другого пошиба, другой биографии, другого склада ума, чем Сийес. Он, конечно, был умнее Сийеса уже потому, что не был таким надутым и самоуверенным политическим резонером, каким был Сийес, который был не то что просто эгоистом, а был, если можно так выразиться, почтительно Влюблен в самого себя. Смелый, развратный, скептический, широкий в кутежах, пороках, преступлениях, граф и офицер до революции, монтаньяр при революции, один из руководителей парламентской интриги, создавший внешнюю рамку событий 9 термидора, центральный деятель термидорианской реакции, ответственный автор событий 18 фрюктидора 1797 г.- Баррас всегда шел туда, где была сила, где можно было разделить власть и воспользоваться материальными благами, которые она дает. Но в отличие, например, от Талейрана он умел ставить жизнь на карту, как поставил ее перед 9 термидора, организуя нападение на Робеспьера; умел прямо пойти на врага, как он пошел против роялистов 13 вандемьера 1795 г. или 18 фрюктидора 1797 г. Он не просидел, как притаившаяся мышь, в подполье при Робеспьере подобно Сийесу, ответившему на вопрос, чем он занимался в годы террора: "Я оставался жив". Баррас сжег свои корабли давно. Он знал, как его ненавидят и роялисты и якобинцы, и не давал пощады ни тем, ни другим, сознавая, что и он не получит пощады ни от тех, ни от других, если они победят. Он очень не прочь был помочь Бонапарту, если уж тот вернулся из Египта, к сожалению, здравый и невредимый. Он сам бывал у Бонапарта в эти горячие предбрюмерские дни, подсылал к нему для переговоров и все пытался обеспечить за собой местечко повыше и потеплее в будущем строе.

Но уже очень скоро Наполеон решил, что Баррас невозможен. Не то что не нужен: умных, смелых, тонких, пронырливых политиков, да еще на таком высоком посту, было вовсе не так много, и пренебрегать ими было бы жаль, но Баррас именно сделал себя невозможным. Его не только ненавидели, но и презирали. Беззастенчивое воровство, неприкрытое взяточничество, темные аферы с поставщиками и спекулянтами, неистовые и непрерывные кутежи на глазах люто голодавших плебейских масс - все это сделало имя Барраса как бы символом гнилости, порочности, разложения режима Директории. Сийеса же, напротив, Бонапарт обласкал с самого начала. У Сийеса и репутация была лучше и сам он, будучи директором, мог при переходе своем на сторону Бонапарта сообщить всему делу какой-то будто бы "законный вид". Его Наполеон тоже, как и Барраса, до поры до времени не разочаровывал, а приберегал, тем более что Сийес должен был понадобиться на некоторый срок еще и после переворота.

В эти же дни к генералу явились два человека, которым суждено было связать свои имена с его карьерой: Талейран и Фуше. Талейрана Бонапарт знал давно, и знал как вора, взяточника, бессовестного, но и умнейшего карьериста. Что Талейран продает при случае всех, кого может продать и на кого есть покупатели, в этом Бонапарт не сомневался, но он ясно видел, что Талейран теперь его не продаст директорам, а, напротив, ему продаст Директорию, которой он почти до самого последнего времени служил в качестве министра иностранных дел. Талейран дал ему много ценнейших указаний и сильно торопил дело. В ум и проницательность этого политика генерал вполне верил, и уже та решительность, с которой Талейран предложил ему свои услуги, была хорошим для Бонапарта предзнаменованием. На этот раз Талейран прямо и открыто пошел на службу к Бонапарту. То же самое сделал Фуше. Министром полиции он был при Директории, министром полиции он собирался остаться и при Бонапарте. У него была - это знал Наполеон - одна ценная особенность: очень боясь за себя в случае реставрации Бурбонов, бывший якобинец и террорист, вотировавший смертный приговор Людовику XVI, Фуше, казалось, давал достаточные гарантии, что он не продаст нового властелина во имя Бурбонов. Услуги Фуше были приняты. Крупные финансисты и поставщики откровенно предлагали ему деньги. Банкир Колло принес ему сразу 500 тысяч франков, и будущий властелин ничего решительно против этого пока не имел, деньги же брал особенно охотно - пригодятся в таком тяжелом предприятии.

В эти горячие три с половиной недели - между приездом в Париж и государственным переворотом - Бонапарт видел у себя многих людей и очень много полезнейших (для дальнейшего) наблюдений сделал над ними. А им (кроме Талейрана) почти всем казалось, что этот блистательный вояка и рубака, к тридцати годам уже одержавший столько побед, взявший столько крепостей, затмивший всех генералов, в делах политических, гражданских не очень много смыслит и что можно будет не без успеха им руководить. Вплоть до развязки во все эти дни собеседники и помощники Бонапарта воображали себе какого-то другого, а вовсе не его. И он сам делал все от него зависящее, чтобы в эти опасные недели его принимали за кого-то другого. Преждевременно показывать львиные когти было не к чему. Испытанный им прием простоты, прямоты, непосредственности, некоторой как бы незатейливости и даже ограниченности был им обильно пущен в ход в течение всей первой половины брюмера 1799 г. и вполне удался. Будущие рабы считали своего будущего властелина случайным удобным орудием. Они даже не скрывали своего отношения к нему. Он-то ведь знал, что истекают последние дни, когда люди еще могут с ним говорить, как равные с равным, и он знал, как важно, чтобы они сами об этом пока не подозревали. Но, как и всегда, он и тут оставался главнокомандующим, дающим общую директиву начинающемуся делу. Так ловко и умело держал он себя в эти подготовительные недели, что не только армия, но и рабочие предместья посмотрели в первый момент на совершившееся как на переворот слева, как на спасение республики от роялистов. "Генерал Вандемьер приехал из Египта, чтобы снова спасти республику",- вот как говорили (и вот какой легенды добивался Бонапарт) и до и после переворота.

Государственный переворот, доставивший Бонапарту неограниченную власть, называется обыкновенно для краткости переворотом 18 брюмера (9 ноября), хотя на самом деле он был только начат 18-го, а решающее действие произошло на другой день -19 брюмера, т. е. 10 ноября 1799 г.

Все дело было крайне облегчено тем, что не только два директора (Сийес и Роже-Дюко) были в игре, но третий (Гойе) и четвертый (Мулен) были совсем сбиты с толку и кругом обмануты пронырливым и хитрейшим Фуше, решившим заработать себе на готовящемся перевороте портфель министра полиции. Оставался Баррас, который все еще льстил себя надеждой, что без него не обойдутся, и который решил придерживаться выжидательной тактики. В Совете пятисот, в Совете старейшин много влиятельных депутатов чуяли заговор, некоторые даже знали о нем наверное; многие, точно ничего не зная, сочувствовали, полагая, что дело скорее всего сведется к персональным переменам.

Роли были окончательно распределены лишь вечером накануне 18 брюмера. Дело началось с утра 18 брюмера. Утром, с 6 часов, дом Бонапарта и прилегающая улица стали наполняться генералитетом и офицерством. Из парижского гарнизона к этому дню оказалось 7000 человек, на которых Бонапарту вполне можно было положиться, и около 1500 солдат особой стражи охранявшей Директорию и оба законодательных собрания - Совет пятисот и Совет старейшин. Не было оснований предполагать, что и солдаты особой стражи воспротивятся Бонапарту с оружием в руках. И все-таки в высшей степени важно было замаскировать с самого начала истинный характер предприятия, не дать возможности "якобинской", т. е. левой, части Совета пятисот призвать в решающий миг солдат "на защиту республики". Для этого все и было организовано так, что выходило, будто сами законодательные собрания призывают Бонапарта к власти. Собрав около себя 18 брюмера на рассвете тех генералов, на которых он мог особенно положиться (Мюрата и Леклера, женатых на его сестрах, Бернадотта, Макдональда и несколько других), и много офицеров, пришедших по его приглашению, он их уведомил, что настал день, когда необходимо "спасать республику". Генералы и офицеры вполне ручались за свои части. Около дома Бонапарта уже выстроились стройные колонны войск. Бонапарт ждал декрета, который его друзья и агенты пока проводили в наскоро созванном с утра Совете старейшин.

Так как Совет старейшин был в значительной своей части представлен средней и крупной буржуазией, то здесь некий Корнэ, человек, преданный Бонапарту, заявил о "страшном заговоре террористов", о близкой гибели республики от этих коршунов, готовых ее заклевать, и т. д. Эти туманные и пустозвонные фразы, ничего не конкретизируя, никого не называя, кончались предложением немедленно вотировать декрет, по которому, во-первых, заседания Совета старейшин, а также и Совета пятисот (которого даже и не спросили) переносятся из Парижа в Сен-Клу (городок в нескольких километрах от столицы) и, во-вторых, подавление "страшного заговора" поручается генералу Бонапарту, который и назначается начальником всех вооруженных сил, расположенных в столице и ее окрестностях. Наскоро этот декрет был вотирован как теми, которые знали, для чего этот декрет предназначен, так и теми, для кого это было полной неожиданностью. Протестовать не посмел никто. Сейчас же этот декрет был переслан Бонапарту.

Зачем понадобилось Бонапарту перед удушением обоих законодательных собраний перенести их для этой операции в Сен-Клу? Тут сказывались воспоминания и впечатления великих революционных лет. В воображении этого поколения вставали грозные, теперь уже такие далекие, минуты, когда на всякое насилие рабочие предместья, плебейские массы отвечали немедленным выступлением, когда на угрозу разгона народных представителей звучали слова: "Скажите вашему господину, что мы здесь по воле народа и уступим только силе штыков", и когда господин не посмел послать штыки, а сами штыки обратились против Бастилии; вспоминалось, как народная масса покончила с полуторатысячелетней монархией, как раздавлены были жирондисты, как в последний раз, в прериале 1795 г., народ носил на пике голову члена термидорианского Конвента и показывал ее оцепеневшим от ужаса другим членам Конвента... Как ни был уверен в себе Бонапарт, но сделать в Париже то, что он решил сделать, показалось ему все-таки не так безопасно, как в маленьком местечке, где единственным большим зданием был дворец - один из загородных дворцов старых французских королей.

Начало дела было разыграно именно так, как желал Бонапарт: фикция законности была соблюдена, и он на основании декрета объявил войскам, что они отныне поставлены под его команду и должны "сопровождать" оба совета в Сен-Клу.

Он повел войско прежде всего в Тюильрийский дворец, где заседал Совет старейшин, окружил его и вошел в зал заседаний в сопровождении нескольких адъютантов. Говорить публично (не с солдатами) он никогда не умел, ни до, ни после этого эпизода. Он произнес несколько не очень связных слов. Присутствующие запомнили фразу: "Мы хотим республику, основанную на свободе, на равенстве, на священных принципах народного представительства... Мы ее будем иметь, я в этом клянусь". Но дело было уже не в ораторских эффектах. Именно в этот день и суждено было надолго замолкнуть парламентскому красноречию, которое играло такую роль в революционной Франции. Затем он вышел на улицу. Перед ним была авангардная часть приведенного им войска, встретившая его бурными приветственными кликами. Тут разыгралась новая неожиданная сцена. К нему приблизился некто Ботто, посланный от Барраса, который очень беспокоился, что Наполеон до сих пор не позвал его.

Увидя Ботто, генерал громовым голосом закричал, обращаясь к нему как к представителю Директории: "Что вы сделали из той Франции, которую я вам оставил в таком блестящем положении? Я вам оставил мир - я нахожу войну! Я вам оставил итальянские миллионы, а нахожу грабительские законы и нищету! Я вам оставил победы - я нахожу поражения! Что вы сделали из ста тысяч французов, которых я знал, товарищей моей славы? Они мертвы!" Дальше шло повторение слов о том, что он стремится к республике, основанной "на равенстве, морали, гражданской свободе и политической терпимости".

Директория (т. е. верховная исполнительная власть республики) была ликвидирована без малейших затруднений, даже не пришлось никого ни убить, ни арестовать: Сийес и Роже-Дюко сами были в заговоре, Гойе и Мулен, видя, что все пропало, поплелись за войсками в Сен-Клу. Оставался Баррас, к которому Бонапарт отрядил Талейрана с поручением "убедить" Барраса немедленно подписать заявление о своей отставке. Убедившись, что Бонапарт решил обойтись без него, Баррас сейчас же подписал требуемое, заявив, что он хочет вообще покинуть политическую жизнь и удалиться в свое имение под сень деревенской тишины, и тут же под конвоем взвода драгун был отправлен на новое местожительство. Так навсегда исчез с политической сцены Баррас, всех до сих пор удачно обманывавший, а теперь вдруг обманутый в свою очередь.

Итак, Директория была ликвидирована. К вечеру 18 брюмера квесторы обоих законодательных собраний были уже в Сен-Клу. Оставалось ликвидировать и эти собрания, и хотя Совет старейшин и Совет пятисот, окруженные гренадерами, гусарами и драгунами Бонапарта, были всецело в его руках, но он хотел повести дело так, чтобы оба совета сами признали свою непригодность, сами распустили себя и передали власть Бонапарту. Это стремление осуществить свой план в каких-то законных формах в общем вовсе не было свойственно Наполеону. Но на этот раз все-таки до самого конца нельзя было быть вполне уверенным, что среди солдат не возникнет сумятицы, нерешительности, если с самого начала откровенно будет заявлено о насильственном уничтожении конституции. Значит, следовало, поскольку это может помочь и ускорить дело, вести его мирно. А если нельзя будет мирно, тогда - и только тогда - броситься в штыки. 30 тысяч боевых товарищей Бонапарта были в Египте, где оккупировали страну. Из солдат итальянского похода налицо были не все. Приходилось считаться и с людьми, не знавшими его лично и которых он тоже пока не знал.

Распоряжения Бонапарта по дислокации войск между Парижем и Сен-Клу были отданы и выполнены с раннего утра. Население Парижа с любопытством следило за передвижениями батальонов, за длинным кортежем карет и пешеходов, следовавших из столицы в Сен-Клу. О состоянии рабочих предместий доносили, что там идет обыденная работа и не заметно никаких признаков волнения. В центральных кварталах кое-где раздавались крики: "Vive Bonaparte!", но в общем настроение было скорее выжидательное. Далеко не все депутаты выехали в Сен-Клу 18-го числа; большинство отложило отъезд до 19 брюмера, когда, собственно, и было назначено первое заседание.

Когда наступил этот второй и последний день государственного переворота, у генерала Бонапарта были некоторые довольно серьезные опасения. Конечно, уже к вечеру 18 брюмера из трех высших учреждений два были ликвидированы: Директория не существовала. Совет старейшин показал себя покорным, готовым к самоликвидации. Но оставалось еще уничтожить палату народных представителей, т. е. Совет пятисот. А в этом Совете пятисот около 200 мест занимали якобинцы, члены распущенного Сийесом Союза друзей свободы и равенства. Некоторые из них, правда, готовы были продаться из корысти или покориться из боязни, но были люди и другого закала - были обломки великих революционных бурь, были люди, для которых взятие Бастилии, низвержение монархии, борьба с изменниками, "свобода, равенство или смерть" не были пустыми звуками. Были такие, которые не очень ценили ни свою, ни чужую жизнь и которые говорили, что, где можно, там следует истреблять тиранов гильотиной, а там, где нельзя,- кинжалом Брута.

В течение всего 18 брюмера левая ("якобинская") группа собиралась на тайные совещания. Они не знали, что предпринять. Агенты Бонапарта - а у него и в этой группе оказались свои шпионы - не переставали сбивать их с толку, утверждая, что дело идет не о мерах против якобинцев, а лишь о способе преодолеть роялистскую опасность. Якобинцы слушали, верили и не верили, и когда утром 19 брюмера они собрались на заседание во дворце Сен-Клу, то между ними преобладала растерянность. Но и гнев в некоторых из них накипал все больше и больше. Утром 19-го генерал Бонапарт в открытой коляске, эскортируемый кавалерией, выехал из Парижа в Сен-Клу. За ним ехали его приближенные.

Когда он прибыл в Сен-Клу, то узнал, что среди депутатов Совета пятисот многие уже открыто негодуют, что они, увидя, какая масса войск окружает дворец, горячо возмущены непонятным для них, нелепым, внезапным перенесением их заседаний из столицы в "деревню" Сен-Клу (так называли это маленькое местечко), и открыто говорят, что теперь они вполне уже сообразили, каков замысел Бонапарта. Передавали, что они называют его преступником и деспотом, а чаще всего - разбойником. Бонапарта это встревожило, он произвел смотр войскам и остался доволен.

В час дня во дворце Сен-Клу открылись в разных залах заседания обоих советов. Бонапарт и его приближенные ждали в соседних залах, пока оба совета вотируют нужные декреты, поручающие генералу Бонапарту выработку новой конституции, а затем разойдутся. Но час проходил за часом,- даже Совет старейшин не решался, и в нем проявлялись растерянность и запоздалое робкое желание противодействовать затеянному беззаконию. Надвигались сумерки ноябрьского вечера. Бонапарту нужно было решиться действовать немедленно, иначе всему затеянному им делу грозил провал. В четыре часа дня он вдруг вошел в зал Совета старейшин. Среди мертвого молчания он произнес еще более сбивчивую и путаную речь, чем накануне. Смысл был тот, что он требует быстрых решений, что он приходит к ним на помощь, чтобы спасти их от опасностей, что на него "клевещут, вспоминая Цезаря и Кромвеля", что, напротив, он хочет спасти свободу, что правительства сейчас не существует. "Я не интриган, вы меня знаете; если я окажусь вероломным, будьте вы все в таком случае Брутами!" Таким образом, он приглашал их заколоть его, если он посягнет на республику. Бонапарту стали отвечать, его стали заглушать. Он произнес несколько угроз, напомнил, что располагает вооруженной силой, и вышел из зала Совета старейшин, так и не добившись того, чего желал, т. е. декрета о передаче ему власти. Дело поворачивалось плохо. Дальше должно было пойти еще хуже: предстояло объясняться с Советом пятисот, где гораздо скорее мог найтись среди якобинской части собрания в самом деле подражатель Брута. За Бонапартом пошло несколько гренадер. Но их было слишком мало на случай массового нападения на Бонапарта, а этого очень и очень можно было ожидать. За ним шел, между прочим, генерал Ожеро, бывший под его начальством в эпоху завоевания Италии. Перед самым входом в зал Бонапарт круто обернулся и сказал: "Ожеро, помнишь Арколе?" Бонапарт напомнил ту страшную минуту, когда он бросился прямо под австрийскую картечь со знаменем в руках брать Аркольский мост. И в самом деле, приближалось нечто похожее. Он открыл дверь и показался на пороге. Неистовые, яростные, гневные вопли встретили его появление: "Долой разбойника! Долой тирана! Вне закона! Немедленно вне закона!" Группа депутатов бросилась на него, несколько рук протянулось к нему, его схватили за воротник, другие пытались схватить его за горло. Один депутат изо всей силы ударил его кулаком в плечо. Низкорослый, тогда еще худой, никогда не отличавшийся физической силой, нервный, подверженный каким-то похожим на эпилепсию припадкам, Бонапарт был полузадушен возбужденными депутатами. Несколько гренадер успели окружить изрядно помятого Бонапарта и вывести его из зала. Возмущенные депутаты возвратились на места и яростными криками требовали голосовать предложение, объявлявшее генерала Бонапарта вне закона.

В этот день в Совете пятисот председательствовал родной брат Наполеона, Люсьен Бонапарт, бывший тоже в заговоре. Это обстоятельство весьма способствовало успеху предприятия. Бонапарт, придя в себя после ужасной сцены в зале, решил бесповоротно разогнать Совет пятисот открытой силой, но предварительно он постарался извлечь из Совета пятисот своего брата, что и удалось ему без особого труда. Когда Люсьен Бонапарт оказался рядом с Наполеоном, тот предложил ему, чтобы он, Люсьен, в качестве председателя обратился к фронту выстроенных войск с заявлением, якобы жизнь их начальника в опасности, и с просьбой "освободить большинство собрания" от "кучки бешеных". Последние сомнения в законности дела, если таковые еще были у солдат, исчезли. Раздался грохот барабанов, и гренадеры, предводимые Мюратом, беглым шагом вошли во дворец.

Согласно показаниям очевидцев, пока грохот барабанов быстро приближался к залу заседаний, среди депутатов раздавались голоса, предлагавшие сопротивляться и умереть на месте. Двери распахнулись, гренадеры с ружьями наперевес вторглись в зал; продолжая двигаться по залу беглым шагом, но в разных направлениях, они быстро очистили помещение. Неумолкаемый барабанный бой заглушал все, депутаты ударились в повальное бегство. Они бежали через двери, многие распахнули или разбили окна и выпрыгнули во двор. Вся сцена продолжалась от трех до пяти минут. Не ведено было ни убивать депутатов, ни арестовывать. Выбежавшие в двери и спасшиеся через окна члены Совета пятисот оказались среди войск, со всех сторон подходивших к дворцу. На секунду заглушивший барабаны громовой голос Мюрата, скомандовавшего своим гренадерам: "Вышвырните-ка мне всю эту публику вон!" (Foutez-moi tout се monde dehors!), звучал в их ушах не только в эти первые минуты, но не был забыт многими из них, как мы знаем из воспоминаний, всю их жизнь.

Бонапарту пришла в голову еще одна мысль, может быть, подсказанная ему его братом Люсьеном. Солдатам вдруг ведено было наскоро изловить нескольких разбежавшихся депутатов и привести их во дворец, после чего решено было составить из пойманных таким путем лиц "заседание Совета пятисот" и приказать им вотировать декрет о консульстве. Несколько перепуганных, промокших и продрогших депутатов были захвачены кто на дороге, кто на постоялом дворе, приведены во дворец, и тут они сейчас же сделали все, что от них требовалось, а затем уже были окончательно отпущены с миром, вотировав, кстати, и собственный свой роспуск.

Вечером в одной из слабо освещенных зал дворца Сен-Клу Совет старейшин тоже издал без прений декрет, которым вся власть над республикой передавалась трем лицам, названным консулами. На эти должности были назначены Бонапарт, Сийес и Роже-Дюко, ибо стать единоличным владыкой формально Бонапарт в этот момент считал еще нецелесообразным, но что фактически его консульство будет самой полной диктатурой, он уже предрешил. Он знал также, что два его товарища ни малейшей роли играть не будут и что разница между ними лишь та, что немудрящий Роже-Дюко уже сейчас убежден в этом, а глубокомысленный Сийес еще пока этого не подозревает, но скоро убедится.

Франция была у ног Бонапарта. В два часа ночи три новых консула принесли присягу в верности республике. Поздно ночью Бонапарт уехал из Сен-Клу. С ним в коляске ехал Бурьен. Бонапарт был угрюм и до самого Парижа не проронил почти ни одного слова…

18-19 брюмера VIII года Республики (9-10 ноября 1799 года) во Франции произошёл государственный переворот, в результате которого была лишена власти Директория, и было создано новое временное правительство во главе с тремя консулами - Наполеоном, Роже Дюко и Сийесом. Это событие считается концом Великой французской революции (1789 – 1799).

Ранним утром 18 брюмера (9 ноября) к особняку на улице Шантарен (дому Наполеона Бонапарта) стали съезжаться высшие офицеры французских вооруженных сил. Среди них были полководцы, имена которых знала вся Франция: Моро, Макдональд, Бернадотт, Лефевр и др. Почти одновременно в Тюльири был собран Совет старейшин (французская верхняя палата законодательного собрания) под председательством Лемерсье. Совет был собран под влиянием слухов о якобы подготовленном якобинском заговоре, их распустил лидер умеренно-республиканской партии, директор Сийес. Он разработал свой собственный проект государственного устройства и вступил в союз с Наполеоном.

На собрании Совета депутат Корне рассказал о «грозном заговоре якобинцев», затем Ренье предложил принять декрет о перенесение законодательного корпуса в Сен-Клу и о назначении популярного в обществе генерала Бонапарта командующим гарнизоном Парижа и округа. Бонапарт получил право принять все меры, которые необходимы для безопасности республики, всем гражданам предписывалось оказывать ему помощь при первом требовании с его стороны. К народу Совет старейшин должен был обратиться с особым манифестом, в котором декретированные меры были оправданы необходимостью усмирить людей, стремящихся к тирании и тем обеспечить внутренний мир во Франции. Непосвященные в заговор депутаты были застигнуты врасплох и не стали возражать. Предложения Ренье были приняты единодушно.

В 8 часов утра к дому Наполеона прибыла карета, и официальные представители Совета торжественно вручили генералу высокие полномочия. Собравшимся высшим офицерам было объявлено, что Бонапарт принимает верховное командование. Бонапарт со своей блестящей свитой прибыл к Тюильрийскому дворцу, где генералов ожидали заранее стянутые туда полки. Всё шло гладко и легко. Не удалось только привлечь к заговору большинство членов Директории. Президент Директории Гойе проявил сообразительность и не прибыл к Наполеону, поспешив к Мулену, а затем вместе с ним к Баррасу (он был соучастником заговора, но в итоге оказался в числе проигравших).

Во дворце Наполеон Бонапарт произнёс перед Советом краткую речь. Он подчеркнул свою верность республиканским принципам. Двое директоров - Сийес и Роже-Дюко, по предварительному уговору, подали в отставку и открыто поддержали движение. Баррас, оказавшись без поддержки и всеми покинутый, убедившись, что игра проиграна, без возражений подписал заранее подготовленный и принесённый Талейраном текст заявления об отставке. Остальные два директора - Гойе и Мулен были взяты под стражу и также сложили свои полномочия. В результате существовавшая в то время исполнительная власть была уничтожена. Директория прекратила своё существование. Бонапарт приказал верным ему генералам занять все важные объекты столицы: Ланну был поручен Тюильри, Мюрату – Бурбонский дворец, Мармону – Версаль и т. д.

Совет старейшин и Совет пятисот (нижняя палата французского законодательного собрания) должны были 19 брюмера собраться в Сен-Клу. В 12 часов дня обе палаты законодательного собрания собрались в Сен-Клу, Совет старейшин - в одной из зал дворца, совет пятисот - в оранжерее. За сутки, прошедшие с начала событий, депутаты «протрезвели» и стали задавать вопросы. Почему распущена Директория? О каком заговоре идёт речь? Зачем Наполеону предоставлены столь высокие полномочия? В каждом из советов было немало участников заговора. Так, Советом пятисот руководил Лусьен Бонапарт. Но им не удавалось взять руководство в свои руки и завершить переворот. Наоборот, среди депутатов крепла решимость, особенно в Совете пятисот, где преобладали якобинцы, изменить ход событий. Они предложили возобновить поголовную присягу на верность конституции III года.

Бонапарт, Сийес и их приближенные в это время располагались в просторных кабинетах первого этажа дворца в Сен-Клу, ожидая победных известий. Однако сообщения были неутешительны. Депутаты не спешили сформировать новое правительство и выражали сомнения по поводу необходимости и даже законности принятых вчера чрезвычайных решений. События неожиданно стали принимать опасный оттенок. Генерал Ожеро даже посоветовал Бонапарту поскорее сложить свои полномочия. В случае поражения Бонапарту и его сторонникам грозила смертная казнь.

Бонапарт, потеряв терпение, и прошёл в зал заседания Совета старейшин. Ему предоставили слово, и он произнес длинную речь, в которой повторял, что он не диктатор, не Цезарь, и не Кромвель, что он служит только Республике. Бонапарта прервали и стали требовать точных сведений о заговоре, доказательств, имен. Наполеон уходил от прямых ответов, только назвал Барраса и Мулена как зачинщиков. Это только усилило сомнения депутатов. Ничего не добившись, генерал покинул зал заседаний и вошёл в зал, где заседал Совет пятисот. Здесь его встретили намного хуже. Депутаты кричали: «Долой диктатора!», «Вне закона его!» и т. п. Наполеон был окружен разъярённой толпой, растерялся, его толкали, рвали одежду, и фактически его спас генерал Лефевр, который с возгласом: «Спасем нашего генерала!», приказал гренадерам вывести Наполеона из зала.

Мюрат, сохранивший полное присутствие духа, предлагал действовать жестко, по-солдатски. Наполеон сомневался, не мог ни на что решиться. Некоторое время он находился в состоянии растерянности. Ряды его сторонников быстро редели. Поражение было близким.

К вечеру, которая ситуация стала критической, к Наполеону вернулась его обычная энергичность. Он вместе с Мюратом и Люсьеном стал объезжать войска и выкрикивал, что его хотели убить, что в Совете пятисот собрались заговорщики. Солдаты сочувственно встретили его речи и Бонапарт подал Мюрату знак. Отряд гренадер с барабанным боем под началом Мюрата и Леклерка двинулся в зал заседаний Совета пятисот. Распахнув двери, Мюрат крикнул: «Вышвырните всю эту свору вон!» Среди депутатов не оказалось героев, они не оказали сопротивления, и зал быстро был очищен.

Переворот был завершен – законодательное собрание (Совет старейшин и Совет пятисот) были вычеркнуты из . Часть депутатов солдаты снова загнали в зал и они под диктовку приняли постановление о создании временной консульской комиссии в составе Бонапарта, Сийеса и Роже Дюко и двух комиссий, на которые возложили обязанность подготовить конституционные законы. На стенах зданий расклеивали объявления, составленные министром полиции Фуше, которые извещали горожан о произошедших важных событиях. В объявлениях парижанам сообщили, что генерал Бонапарт разоблачил контрреволюционный заговор в Совете пятисот, что на него было совершено покушение, но генерал спасен и законодательный корпус принял все меры для утверждения «триумфа и славы Республики».

Переворот 18-19 брюмера не встретил сопротивления ни власти, ни политических сил, ни народа. Наполеон Бонапарт фактически просто взял власть в свои руки. «Последние якобинцы» были разочарованы политикой Директории и не собирались защищать убийц Робеспьера и Бабефа, коррупционеров и спекулянтов, которые наживались на нужде народа. Они не хотели сражаться за такую власть. Они просто ушли в сторону, сохранив нейтралитет. Небольшая часть даже поддержала сторонников Наполеона. Народ также остался «безмолвным зрителем». Режим Директории полностью сгнил и закономерно рухнул, не оказав практически никакого сопротивления. Некоторые директоры сами приняли участи в перевороте, рассчитывая извлечь из него выгоды.

В день, когда в столице было объявлено о прибытии во Францию из Египетского похода Наполеона, на улицах Парижа состоялся импровизированный военный парад. Директория успела полностью дискредитировать себя как режим коррупционный, гнилой и неэффективный. Потери всех итальянских приобретений авторитета директорам, понятно, тоже не добавили. Промышленность и торговля пришли в полный упадок, казна была расхищена, на дорогах страны хозяйничали разбойничьи шайки, Вандея была под властью мятежников, чиновники беспокоились только о своем кармане и совершенно не опасались центральной власти или судебного преследования. Очень многие французы мечтали о сильной власти, возможно, даже о диктаторе, который, наконец, навел бы в стране порядок. Кроме того, буржуазия и зажиточные крестьяне имели все основания опасаться, что при таком неблагоприятном развитии событий вполне возможна реставрация королевской власти, а следовательно, ликвидация достигнутых буржуазией в предыдущие годы результатов, возвращение частной собственности феодалам и т. п. Директория подвергалась нападкам и слева, со стороны рабочих, потерявших значительную часть прав после переворота. Генерал Бонапарт, покоритель Италии и Египта, приверженец строгого порядка казался народу и большей части политической элиты лучшим претендентом на роль диктатора.

В Париже к Наполеону потянулись и банкиры, желавшие спонсировать предстоящий переворот, а также политики, в будущем видевшие себя в правительственных креслах. Среди последних особо важную роль играли хитрые интриганы Талейран и Фуше. Даже сами директоры понимали, что дело идет к перевороту в пользу Бонапарта. Главную роль тогда в Директории играли Сийес и Баррас. Надо сказать, что Сийес, как оказалось, непосредственно участвовал в заговоре.

Переворот состоялся 9–10 ноября (18–19 брюмера) 1799 г. Утром 9 ноября дом Наполеона и улица перед ним были заполнены генералами и офицерами, которые готовы были встать на сторону Бонапарта. Был готов подчиниться полководцу и весь Парижский гарнизон. Наиболее приближенным генералам - Мюрату, Леклеру, Бернадоту, Макдональду - Наполеон объявил, что пора «спасать республику». Тем временем в Совете старейшин участники заговора Бонапарта убеждали своих коллег, что раскрыт «страшный заговор» против республики (якобы роялистский), который вынуждает немедленно действовать. Действия эти заключались в следующем: перенести заседания обоих Советов за город в селение Сен-Клу и поручить подавление заговора Наполеону. Растерянный Совет старейшин проголосовал за эти два пункта. Перед «старейшинами» с несколько путаной речью выступил и сам генерал Бонапарт, заявивший, что стремится к республике, основанной на «свободе, равенстве и братстве». Директория была ликвидирована. Баррас быстро понял, что в новой игре его задействовать не собираются, и предпочел не сопротивляться. Он подписал заявление об отставке и удалился на свою виллу. В Сен-Клу потянулись экипажи членов Советов. Далеко не все хорошо понимали, что происходит и с чем именно они борются вместе с Наполеоном Бонапартом.

Наполеону было необходимо, чтобы при его приходе к власти была соблюдена видимость законности. Он, вероятно, не до конца был уверен в своем авторитете в обществе и среди традиционно республикански настроенных солдат. Для этого и была устроена «комедия в Сен-Клу». По планам заговорщиков, Советы должны были поручить формирование новой Конституции Наполеону и затем самораспуститься. Но все вышло не так, как задумывалось. В Совете пятисот около двухсот мест принадлежало бывшим якобинцам. И вот они-то к середине дня 19 брюмера уже полностью отдавали себе отчет в том, что имеют дело с диктатором, а не борцом за права и свободы. Даже Совет старейшин колебался и не принимал необходимого решения. Наполеон, устав ждать, сам пришел в залы собраний. В Совете старейшин его перебивали, а в Совете пятисот послышались крики «Долой тирана!», кто-то даже ударил Наполеона и схватил его за горло. Генерал еле выбрался из зала. Пришлось решать вопрос радикально. Люсьен Бонапарт, председательствовавший в тот день в Совете пятисот, обратился к окружившим здание солдатам с просьбой спасти Совет от «кучки бешеных». Под звуки барабанной дроби в зал вбежали гренадеры во главе с Мюратом, которые за пять минут полностью очистили помещение. Нескольких перепуганных депутатов поймали и приказали одобрить необходимые решения. Был сломлен и Совет старейшин. Всю власть в республике он передал трем консулам: Сийесу, Роже-Дюко и Бонапарту.

Вскоре всем стало очевидно, что единственным правителем страны стал Наполеон. Два других консула имели только право совещательного голоса. Права же Наполеона закрепились уже в первый год его правления и практически не изменились с принятием новых титулов - сначала пожизненного консула, а потом императора. Бонапарт, совершенно не считаясь с Сийес ом, составил текст новой конституции. По ней вся полнота власти была сосредоточена у первого консула, т. е. Наполеона. Первый консул назначал сенат и вообще всех высших гражданских и военных должностных лиц, ответственных только перед ним. Законодательную власть формально представляли Трибунат и Законодательный корпус, члены которых утверждались сенатом. Был предусмотрен и Государственный совет, также назначаемый первым консулом. Для законодательных учреждений вводилась запутанная и местами нелепая система принятия законопроектов, сводившаяся к тому, что все они не играли ни малейшей роли в управлении государством.

Наполеон взялся за решение самых насущных проблем - укрепление государственной власти и борьбу с коррупцией. Разбойники на дорогах были переловлены в первые же месяцы правления Бонапарта. Действуя как кнутом, так и пряником, удалось значительно улучшить положение в Вандее. Наполеон быстро уничтожил всякое инакомыслие и подчинил себе все слои населения. Из 73 газет было закрыто 60, а вскоре их осталось всего 4. В этих изданиях печатали лишь официальные сообщения, только то, что позволяла полицейская цензура. Министерство полиции под руководством Фуше покрыло шпионской сетью всю Францию, тонны доносов потекли в кабинет непревзойденного министра-интригана. Бонапарт же установил слежку за Фуше и за теми, кто следил за Фуше. На деятельность министерства полиции отныне выделялись огромные средства.

Во Франции сохранилось деление на департаменты, но было уничтожено местное самоуправление. Во главе департаментов стояли назначаемые министром внутренних дел префекты, обладавшие в своей области практически неограниченной властью. Были произведены серьезные преобразования в области финансов. Во-первых, устанавливался строгий контроль и отчетность. Наполеон сурово преследовал казнокрадов и расхитителей. Министр финансов Годэн сделал ставку на косвенные, а не прямые налоги, что привело к увеличению поступлений в казну. Реформы внутри страны начали приносить свои плоды, но Наполеон не успел закончить работу по строительству нового, по сути, государства. Ему нужно было решить проблемы на внешнем фронте. 8 мая 1800 г. он уехал из столицы на свою очередную войну.

Военные неудачи и опасность вторжения неприятельских армий во Францию заставили Директорию принять ряд чрезвычайных мер.

Массовый призыв в армию (второй раз после 1793 г.) дал несколько сот тысяч новых солдат. На руководящие посты были выдвинуты некоторые бывшие якобинцы.

Вновь был легализован якобинский клуб, в котором приняли активное участие уцелевшие бабувисты. Правительство провело принудительный заем за счет богачей и закон о заложниках, направленный против семей эмигрантов и контрреволюционеров.

Хотя на деле Директория не думала проводить последовательную демократическую политику, но эти мероприятия всполошили крупную буржуазию; ей казалось, что опять возвращается 1793 год.

С другой стороны, усилилась монархическая опасность. Роялисты вновь подняли восстание в Вандее и наводнили страну вооруженными бандитскими шайками, терроризировавшими местные власти и население.

Очевидная для всех слабость Директории, ее непоследовательность и наличие в ней внутренних противоречий наталкивали руководящие круги буржуазии на мысль о необходимости «сильного правительства», опирающегося на армию и способного обеспечить буржуазный «порядок» и интересы буржуазии как внутри, так и вне страны.

Когда в октябре 1799 г. генерал Бонапарт, бросив свою армию в Египте, вернулся в Париж, он застал там почву, подготовленную для изменения политического режима.

Влиятельные представители буржуазии усиленно искали кандидата на роль диктатора. Называли имена генералов Моро, Журдана, называли и имя Бонапарта.

Наполеон Бонапарт давно лелеял честолюбивые мечты о власти.

Из всех французских генералов он не только был самым талантливым и решительным, но имел наиболее тесные связи с буржуазной верхушкой, в частности с «новыми богачами».

Нажитое им в Италии путем взяток и хищений миллионное состояние он приумножил спекуляциями на покупке и перепродаже земельных владений во Франции.

Бонапарту помогли опытные политические деятели буржуазии - бывший лидер конституционалистов Сиейес, умный и вероломный министр иностранных дед Талейран, мастер политического сыска и провокаций министр полиции Фуше, а также влиятельнейшие банкиры и властители биржи.

Почувствовав силу Бонапарта и надеясь использовать его в своих интересах, они предложили ему свою поддержку, связи, деньги.

Потребовалось всего три недели от возвращения Бонапарта в Париж до осуществления тщательно подготовленного государственного переворота, ликвидировавшего режим Директории.

9 ноября (18 брюмера) 1799 г. под предлогом защиты республики от вымышленного якобинского заговора в Париже было введено военное положение, а Бонапарт назначен командующим войсками Парижского военного округа.

Одновременно подали в отставку все члены Директории.

На следующий день, 10 ноября (19 брюмера), Бонапарт с помощью верных ему гренадеров разогнал Совет пятисот и Совет старейшин и продиктовал кучке собранных им депутатов декрет о передаче власти трем консулам, первым из которых стал он сам.

Так была установлена военная диктатура Наполеона Бонапарта.

• 1789–1791
  
• 1791–1793
  
• 1793–1799
  
• 1799–1814
  Переворот Наполеона и установление империи
• 1814–1848
  
• 1848–1851
  
• 1851–1870
  
• 1870–1875
  Революция 1870 года и установление Третьей республики

В 1787 году во Франции начался экономический спад, постепенно перешедший в кризис: производство падало, французский рынок наводнили более дешевые английские товары; к этому добавлялись неурожаи и природные бедствия, приводившие к гибели посевов и виноградников. Кроме того, Франция очень много потратила на неудачные войны и поддержку американской революции. Доходов не хватало (к 1788 году расходы превышали доходы на 20 %), и казна брала займы, проценты по которым были для нее неподъемными. Единственным способом увеличить поступления в казну было лишить налоговых привилегий первое и второе сословия При Старом порядке французское общество делилось на три сословия: первое — духовенство, второе — дворянство и третье — все остальные. Первые два сословия обладали рядом привилегий, в том числе были освобождены от необходимости платить налоги. .

Попытки правительства отменить налоговые привилегии первых двух сословий провалились, встретив сопротивление дворянских парламентов Парламенты — до революции высшие суды четырнадцати областей Франции. До XV века существовал только Парижский парламент, затем появились остальные тринадцать. (то есть высших судов периода Старого порядка). Тогда правительство объявило о созыве Генеральных штатов Генеральные штаты — орган, включавший представителей трех сословий и созывавшийся по инициативе короля (как правило, для разрешения политического кризиса). Каждое сословие заседало отдельно и имело по одному голосу. , в которые входили представители всех трех сословий. Неожиданно для короны это вызвало широкий общественный подъем: публиковались сотни памфлетов, избиратели составляли наказы депутатам: мало кто стремился к революции, но все надеялись на перемены. Бедневшее дворянство требовало от короны финансовой поддержки, в то же время рассчитывая на ограничение ее власти; крестьяне протестовали против прав сеньоров и надеялись получить землю в собственность; среди горожан становились популярными идеи просветителей о равенстве всех перед законом и о равном доступе к должностям (в январе 1789 года вышла получившая широкую известность брошюра аббата Эммануэля Жозефа Сийеса «Что такое третье сословие?», содержавшая следующий пассаж: «1. Что такое третье сословие? - Всё. 2. Чем оно было до сих пор в политическом отношении? - Ничем. 3. Чего оно требует? - Стать чем-то»). Опираясь на идеи эпохи Просвещения, многие полагали, что высшей властью в стране должна обладать нация, а не король, что абсолютную монархию следует заменить ограниченной и что традиционное право должно быть заменено конституцией — собранием четко прописанных законов, единых для всех граждан.

Великая французская революция и установление конституционной монархии

Bibliothèque nationale de France

Хронология


Начало работы Генеральных штатов


Провозглашение Национального собрания

Взятие Бастилии


Принятие Декларации прав человека и гражданина

Принятие первой французской конституции


5 мая 1789 года в Версале открылось заседание Генеральных штатов. По традиции при голосовании у каждого сословия было по одному голосу. Депутаты от третьего сословия, которых было вдвое больше, чем депутатов от первого и второго, потребовали индивидуального голосования, но правительство на это не пошло. Кроме того, вопреки ожиданиям депутатов, власти вынесли на обсуждение только финансовые преобразования. 17 июня депутаты от третьего сословия объявили себя Национальным собранием, то есть представителями всей французской нации. 20 июня они поклялись не расходиться, пока не будет выработана конституция. Еще через некоторое время Национальное собрание объявило себя Учредительным собранием, декларировав, таким образом, намерение учредить во Франции новый государственный строй.

Вскоре по Парижу пошел слух о том, что правительство стягивает к Версалю войска и планирует разогнать Учредительное собрание. В Париже началось восстание; 14 июля, рассчитывая захватить оружие, народ взял штурмом Бастилию. Это символическое событие считают началом революции.

После этого Учредительное собрание постепенно превратилось в высшую власть в стране: Людовик XVI, стремившийся любой ценой избежать кровопролития, рано или поздно утверждал любые его декреты. Таким образом с 5 до 11 августа все крестьяне стали лично свободными, а привилегии двух сословий и отдельных регионов были отменены.

Свержение абсолютной монархии
26 августа 1789 года Учредительное собрание одобрило Декларацию прав человека и гражданина. 5 октября толпа отправилась в Версаль, где находился Людовик XVI, и потребовала, чтобы король вместе с семьей перебрался в Париж и одобрил Декларацию. Людовик был вынужден согласиться — и во Франции перестала существовать абсолютная монархия. Это было закреплено в конституции, принятой Учредительным собранием 3 сентября 1791 года.

Приняв конституцию, Учредительное собрание разошлось. Законы теперь одобряло Законодательное собрание. Исполнительная власть осталась у короля, который превратился в чиновника, подчиняющегося воле народа. Чиновники и священники больше не назначались, а избирались; имущество церкви было национализировано и распродавалось.

Символы

«Свобода, равенство, братство
». Формула «Liberté, Égalité, Fraternité», ставшая девизом Французской Республики, впервые появилась 5 декабря 1790 года в непроизнесенной речи Максимилиана Робеспьера — одного из наиболее влиятельных французских революционеров, в 1789 году избранного в Генеральные штаты от третьего сословия.

Бастилия. К 14 июля в Бастилии, древней королевской тюрьме, находилось всего семь заключенных, так что ее штурм имел символический, а не прагматический смысл, хотя брали ее в надежде найти там оружие. По решению муниципалитета взятая Бастилия была разрушена до основания.

Декларация прав человека и гражданина. Декларация прав человека гласила, что «люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», и объявляла естественными и неотъемлемыми права человека на свободу, собственность, безопасность и сопротивление угнетению. Кроме того, она закрепляла свободу слова, печати и вероисповедания и упраздняла сословия и титулы. В качестве преамбулы она вошла в первую конституцию (1791 года) и до сих пор лежит в основе французского конституционного права, являясь юридически обязательным документом.

Казнь короля и установление республики

Wellcome Library

Хронология


Начало войны с Австрией


Свержение Людовика XVI

Начало работы Национального конвента

Казнь Людовика XVI


27 августа 1791 года в саксонском замке Пильниц прусский король Фридрих Вильгельм II и император Священной Римской империи Леопольд II (брат жены Людовика XVI Марии-Антуанетты) под давлением эмигрировавших из Франции аристократов подписали документ, декларировавший их готовность оказать поддержку королю Франции, в том числе военную. Жирондисты Жирондисты — кружок, сложившийся вокруг депутатов от департамента Жиронда, выступавший за дальнейшие преобразо-вания, но придерживавшийся относительно умеренных взглядов. В 1792 году многие из них выступали против казни короля. , сторонники республики, воспользовались этим, чтобы склонить Законодательное собрание к войне с Австрией, которая была объявлена 20 апреля 1792 года. Когда французские войска начали терпеть поражения, в этом обвинили королевскую семью.

Свержение конституционной монархии
10 августа 1792 года произошло восстание, в результате которого Людовик был свергнут и заключен под стражу по обвинению в предательстве национальных интересов. Законодательное собрание сложило свои полномочия: теперь, в отсутствие короля, нужно было писать новую конституцию. Для этих целей был собран новый законодательный орган — выбранный Национальный конвент, первым делом провозгласивший Францию республикой.

В декабре начался суд, который признал короля виновным в злоумышлении против свободы нации и приговорил его к смертной казни.

Символы

Марсельеза . Марш, написанный Клодом Жозефом Руже де Лилем (военным инженером, по совместительству — поэтом и композитором) 25 апреля 1792 года. В 1795 году Марсельеза стала национальным гимном Франции, лишилась этого статуса при Наполеоне и, наконец, вернула его в 1879 году при Третьей республике. Ко второй половине XIX века стала международной песней левого сопротивления.

Якобинская диктатура, Термидорианский переворот и установление Консульства

Alte Nationalgalerie, Berlin

Хронология


Декретом Конвента образован Чрезвычайный уголовный трибунал, который в октябре будет переименован в Революционный трибунал

Создание Комитета общественного спасения

Изгнание жирондистов из Конвента

Принятие Конституции I года, или Монтаньярской конституции


Декрет о введении нового календаря

Термидорианский переворот

Казнь Робеспьера и его сторонников


Принятие Конституции III года. Формирование Директории

Переворот 18 брюмера. Смена Директории Консульством

Несмотря на казнь короля, Франция продолжала терпеть неудачи в войне. Внутри страны вспыхивали мятежи монархистов. В марте 1793 года Конвент создал Революционный трибунал, который должен был судить «предателей, заговорщиков и контрреволюционеров», а вслед за ним — Комитет общественного спасения, который должен был координировать внутреннюю и внешнюю политику страны.

Изгнание жирондистов, якобинская диктатура

Большое влияние в Комитете общественного спасения получили жирондисты. Многие из них не поддержали казнь короля и введение чрезвычайных мер, некоторые выражали возмущение тем, что Париж навязывает свою волю стране. Соперничавшие с ними монтаньяры Монтаньяры — относительно радикальная группировка, опиравшаяся, в частности, на городских бедняков. Название происходит от французского слова montagne — гора: на заседаниях Законодательного собрания члены этой группы обычно занимали места в верхних рядах с левой стороны зала. направили против жирондистов недовольных городских бедняков.

31 мая 1793 года у Конвента собралась толпа, требовавшая исключить из него жирондистов, которых обвинили в предательстве. 2 июня жирондистов отдали под домашний арест, а 31 октября многие из них были гильотинированы по приговору Революционного трибунала.

Изгнание жирондистов привело к гражданской войне. Притом что одновременно Франция вела войну со многими европейскими государствами, конституция, принятая в 1793 году, так и не вступила в силу: до наступления мира Конвент ввел «временный революционный порядок управления». Практически вся власть была теперь сконцентрирована в его руках; на места Конвент отправлял комиссаров, обладавших огромными полномочиями. Монтаньяры, имевшие теперь огромное преимущество в Конвенте, объявляли своих противников врагами народа и приговаривали к гильотинированию. Монтаньяры отменили все сеньориальные повинности и стали распродавать крестьянам земли эмигрантов. Кроме того, они ввели максимум, до которого могли подниматься цены на самые необходимые товары, в том числе на хлеб; для того чтобы избежать дефицита, им пришлось силой отнимать у крестьян зерно.

К концу 1793 года большинство мятежей были подавлены, а ситуация на фронте переломлена — французская армия перешла к наступлению. Тем не менее количество жертв террора не уменьшалось. В сентябре 1793 года Конвент принял «Закон о подозрительных», предписывавший содержать под арестом всех людей, которые не обвинялись ни в каком преступлении, но могли его совершить. С июня 1794 года в Революционном трибунале были отменены допросы подсудимых и их право на адвокатов, а также обязательные допросы свидетелей; для людей, признанных трибуналом виновными, теперь предусматривалось только одно наказание — смертная казнь.

Термидорианский переворот


Весной 1794 года робеспьеристы заговорили о том, что необходима последняя волна казней, которая очистит Конвент от противников революции. Практически все члены Конвента почувствовали, что их жизнь под угрозой. 27 июля 1794 года (или 9 термидора II года по революционному календарю) лидер монтаньяров Максимилиан Робеспьер и многие его сторонники были арестованы членами Конвента, опасавшимися за свою жизнь. 28 июля их казнили.

После переворота террор быстро пошел на спад, Якобинский клуб Якобинский клуб — политический клуб, образованный в 1789 году и собиравшийся в якобинском монастыре. Официальное название — Общество друзей конституции. Многие его члены были депутатами Учредительного и Законодательного собраний, а затем и Конвента; они сыграли большую роль в проводившейся политике террора. был закрыт. Власть Комитета общественного спасения уменьшилась. Термидорианцы Термидорианцы — члены Конвента, поддержавшие Термидорианский переворот. провозгласили всеобщую амнистию, в Конвент вернулись многие уцелевшие жирондисты.

Директория

В августе 1795 года Конвент принял новую конституцию. В соответствии с ней законодательная власть была вручена двухпалатному Законодательному корпусу, а исполнительная — Директории, состоявшей из пяти директоров, которых Cовет cтарейшин (верхняя палата Законодательного корпуса) выбирал из списка, представленного Советом пятисот (нижней палатой). Члены Директории стремились стабилизировать политическую и экономическую ситуацию во Франции, но не слишком успешно: так, 4 сентября 1797 года Директория, пользуясь поддержкой генерала Наполеона Бонапарта, чрезвычайно популярного в результате его военных успехов в Италии, объявила в Париже военное положение и аннулировала результаты выборов в Законодательный корпус во многих регионах Франции, поскольку на них большинство получили роялисты, составлявшие теперь достаточно сильную оппозицию.

Переворот 18 брюмера

Новый заговор созрел внутри самой Директории. 9 ноября 1799 года (или 18 брюмера VIII года Республики) двое из пяти директоров вместе с Бонапар-том совершили переворот, разогнав Совет пятисот и Совет старейшин. Директория также была лишена власти. Вместо нее возникло Консульство — правительство, состоявшее из трех консулов. Ими стали все три заговорщика.

Символы


Триколор. 
В 1794 году официальным флагом Франции стал триколор. К белому цвету Бурбонов, использовавшемуся на флаге до революции, были добавлены синий, символ Парижа, и красный — цвет Национальной гвардии.

Республиканский календарь. 5 октября 1793 года в оборот был введен новый календарь, первым годом по которому стал 1792-й. Все месяцы в календаре получили новые названия: время с революции должно было начаться заново. В 1806 году календарь был отменен.

Лувр-музей. Несмотря на то что некоторые части Лувра были открыты для посещения и до революции, в полноценный музей дворец превратился только в 1793 году.

Переворот Наполеона Бонапарта и установление империи

Wikimedia Commons

Хронология


Принятие Конституции VIII года, установившей диктатуру первого консула

Принятие Конституции X года, сделавшей полномочия первого консула пожизненными


Принятие Конституции XII года, провозглашение Наполеона императором

25 декабря 1799 года была принята новая конституция (Конституция VIII года), созданная при участии Наполеона Бонапарта. К власти пришло правительство, состоящее из трех консулов, названных прямо в конституции поименно, и избирающееся на десять лет (в качестве единовременного исключения третий консул был тогда назначен на пять лет). Первым из трех консулов был назван Наполеон Бонапарт. В его руках оказалась сконцентрирована практически вся реальная власть: только он имел право предлагать новые законы, назначать членов Государственного совета, послов, министров, высших военачальников и префектов департаментов. Принципы разделения властей и народного суверенитета фактически отменялись.

В 1802 году Государственный совет вынес на референдум вопрос о том, следует ли сделать Бонапарта консулом пожизненно. В результате консульство стало пожизненным, а первый консул получил право назначать себе преемника.

В феврале 1804 года был раскрыт монархический заговор, целью которого оказалось убийство Наполеона. После этого стали возникать предложения сделать власть Наполеона наследственной, чтобы исключить подобное в будущем.

Установление империи
18 мая 1804 года была принята Конституция XII года, утвержденная референдумом. Управление республикой теперь передавалось «императору французов», которым объявлялся Наполеон Бонапарт. В декабре императора короновал папа римский.

В 1804 году был принят написанный при участии Наполеона Гражданский кодекс — свод законов, регулировавший жизнь граждан Франции. Кодекс утверждал, в частности, равенство всех перед законом, неприкосновенность земельной собственности и светский брак. Наполеону удалось нормализовать французскую экономику и финансы: за счет постоянных наборов в армию и в деревне, и в городе удалось справиться с избытком рабочих рук, что привело к повышению доходов. Он жестко расправлялся с оппозицией и ограничил свободу слова. Огромной стала роль пропаганды, прославлявшей непобедимость французского оружия и величие Франции.

Символы

Орел. 
В 1804 году Наполеон ввел новый императорский герб, на котором был изображен орел — символ Римской империи, присутствовавший на гербах других великих держав.

Пчела. Этот символ, восходящий к Меровингам, стал личной эмблемой Наполеона и заменил в геральдических орнаментах цветок лилии.

Наполеондор. 
При Наполеоне хождение получила монета, названная наполеондором (Napoléon d’or, буквально — «золотой Наполеон»): на ней был изображен профиль Бонапарта.

Орден Почетного легиона. Орден, учрежденный Бонапартом 19 мая 1802 года по примеру рыцарских орденов. Принадлежность к ордену свидетельствовала об официальном признании особых заслуг перед Францией.

Реставрация Бурбонов и Июльская монархия

Musée du Louvre

Хронология

Вторжение Наполеона в Россию

Взятие Москвы

Битва под Лейпцигом («Битва народов»)

Отречение Наполеона от престола, провозглашение королем Людовика XVIII

Обнародование Хартии 1814 года

Побег Наполеона с Эльбы

Взятие Парижа

Битва при Ватерлоо


Отречение Наполеона

Восшествие на престол Карла X


Подписание июльских ордонансов

Массовые волнения


Отречение Карла X от престола


Присяга герцога Орлеанского на верность новой Хартии. С этого дня он стал королем французов Луи Филиппом I

В результате наполеоновских войн Французская империя превратилась в самую могущественную европейскую державу с устойчивой государственной системой и приведенными в порядок финансами. В 1806 году Наполеон запретил всем подвластным ему странам Европы торговать с Англией —в результате промышленной революции Англия вытесняла французские товары с рынков. Так называемая континентальная блокада повредила английской экономике, но к 1811 году вызванный этим экономический кризис затронул всю Европу, в том числе и Францию. Неудачи французских войск на Пиренейском полуострове начали разрушать образ непобедимой французской армии. Наконец, в октябре 1812 года французам пришлось начать отступление из занятой в сентябре Москвы.

Реставрация Бурбонов

16-19 октября 1813 года состоялась битва под Лейпцигом, в которой наполеоновская армия была разгромлена. В апреле 1814 года Наполеон отрекся от престола и отправился в ссылку на остров Эльба, а на престол взошел Людовик XVIII, брат казненного Людовика XVI.

Власть вернулась к династии Бурбонов, но Людовик XVIII был вынужден даровать народу конституцию — так называемую Хартию 1814 года, в соответствии с которой каждый новый закон должен был утверждаться двумя палатами парламента. Во Франции вновь установилась конституционная монархия, но избирательное право было не у всех граждан и даже не у всех взрослых мужчин, а только у тех, кто обладал определенным уровнем достатка.

Сто дней Наполеона

Воспользовавшись тем, что Людовик XVIII не имел народной поддержки, Наполеон 26 февраля 1815 года бежал с Эльбы и 1 марта высадился во Франции. К нему присоединилась значительная часть армии, и меньше чем через месяц Наполеон без боя занял Париж. Попытки договориться с европейскими странами о мире не удались, и ему пришлось снова вступить в войну. 18 июня французская армия была разгромлена англо-прусскими войсками в битве при Ватерлоо, 22 июня Наполеон снова отрекся от престола, а 15 июля сдался англичанам и отправился в ссылку на остров Святой Елены. Власть вернулась к Людовику XVIII.

Июльская революция

В 1824 году Людовик XVIII умер, и на престол взошел его брат Карл X. Новый монарх взял более консервативный курс. Летом 1829 года, пока палаты депутатов не работали, Карл назначил министром иностранных дел крайне непопулярного князя Жюля Огюста Армана Мари Полиньяка. 25 июля 1830 года король подписал ордонансы (указы, имевшие силу государственных законов) — о временной отмене свободы печати, роспуске палаты депутатов, повышении избирательного ценза (теперь голосовать могли только землевладельцы) и назначении новых выборов в нижнюю палату. Многие газеты были закрыты.

Ордонансы Карла X вызвали массовое возмущение. 27 июля в Париже начались беспорядки, а уже 29 июля революция завершилась, основные городские центры были заняты восставшими. 2 августа Карл X отрекся от престола и уехал в Англию.

Новым королем Франции стал герцог Орлеанский Луи Филипп, представитель младшей ветви Бурбонов, обладавший относительно либеральной репутацией. Во время коронации он присягнул на Хартии 1830 года, составленной депутатами, и стал не «королем милостью Божией», как его предшественники, а «королем французов». Новая конституция понизила не только имущественный, но и возрастной ценз для избирателей, лишила короля законодательной власти, запретила цензуру и вернула трехцветный флаг.

Символы

Лилии. 
После свержения Наполеона на смену гербу с орлом вернулся герб с тремя лилиями, символизировавшими королевскую власть уже в Средние века.

«Свобода, ведущая народ» . 
Знаменитая картина Эжена Делакруа, в центре которой изображена Марианна (с 1792 года символизирующая французскую республику) с французским триколором в руке как олицетворение борьбы за свободу, была вдохновлена Июльской революцией 1830 года.

Революция 1848 года и установление Второй республики

Musée du Petit-Palais, Paris

Хронология

Начало массовых беспорядков


Отставка правительства Гизо


Утверждение новой конституции, закрепившей республиканскую форму правления

Всеобщие президентские выборы, победа Луи Бонапарта

К концу 1840-х годов политика Луи Филиппа и его премьер-министра Франсуа Гизо, сторонников постепенного и осторожного развития и противников всеобщего избирательного права, перестала многих устраивать: одни требовали расширения избирательного права, другие — возвращения республики и введения избирательного права для всех. В 1846 и 1847 году был плохой урожай. Начался голод. Так как митинги были запрещены, в 1847 году популярность приобрели политические банкеты, на которых активно критиковалась монархическая власть и провозглашались тосты за республику. В феврале были запрещены и политические банкеты.

Революция 1848 года
Запрет политических банкетов вызвал массовые беспорядки. 23 февраля премьер-министр Франсуа Гизо подал в отставку. Огромная толпа ждала его выхода из Министерства иностранных дел. Один из охранявших министерство солдат выстрелил - скорее всего, по оплошности, и это дало начало кровопролитному столкновению. После этого парижане построили баррикады и двинулись в сторону королевского дворца. Король отрекся от престола и сбежал в Англию. Во Франции была провозглашена республика и введено всеобщее избирательное право для мужчин старше 21 года. Парламент (вернувший название «Национальное собрание») снова стал однопалатным.

10-11 декабря 1848 года состоялись первые всеобщие президентские выборы, на которых неожиданно победил племянник Наполеона — Луи Наполеон Бонапарт, получивший около 75 % голосов. На выборах в Законодательное собрание республиканцы получили всего 70 мест.

Символы


Баррикады. 
Баррикады возводились на парижских улицах при каждой революции, однако именно в ходе революции 1848 года был забаррикадирован почти весь Париж. В качестве материала для баррикад использовались в том числе запущенные в конце 1820-х годов парижские омнибусы.

Переворот 1851 года и Вторая империя

Хронология

Роспуск Национального собрания

Обнародование новой конституции. Изменениями, внесенными в ее текст 25 декабря того же года, была создана Вторая империя

Провозглашение Наполеона III императором французов

Республиканцы больше не пользовались доверием ни президента, ни парламента, ни народа. В 1852 году срок президентских полномочий Луи Наполеона подходил к концу. По конституции 1848 года избираться снова он мог только по истечении следующего четырехлетнего срока. В 1850 и 1851 году сторонники Луи Наполеона несколько раз требовали пересмотреть эту статью конституции, но Законодательное собрание было против.

Переворот 1851 года
2 декабря 1851 года президент Луи Наполеон Бонапарт, опиравшийся на поддержку армии, распустил Национальное собрание и арестовал его оппозиционно настроенных членов. Начавшиеся в Париже и в провинциях беспорядки были жестко подавлены.

Под руководством Луи Наполеона была подготовлена новая конституция, на десять лет продлевавшая президентские полномочия. Кроме того, был возвращен двухпалатный парламент, причем депутаты его верхней палаты назначались президентом пожизненно.

Восстановление империи
7 ноября 1852 года назначенный Луи Наполеоном Сенат предложил восстановить империю. В результате референдума это решение было утверждено, и 2 декабря 1852 года Луи Наполеон Бонапарт стал императором Наполеоном III.

До 1860-х годов полномочия парламента сокращались, а свобода прессы была ограничена, но с 1860-х годов курс изменился. Для того чтобы укрепить свой авторитет, Наполеон начал новые войны. Он планировал отменить решения Венского конгресса и перестроить всю Европу, дав каждой нации собственное государство.

Провозглашение республики
4 сентября Францию вновь провозгласили республикой. Было выбрано временное правительство, возглавил которое Адольф Тьер.

19 сентября немцы начали осаду Парижа. В городе наступил голод, обстановка обострилась. В феврале 1871 года прошли выборы в Национальное собрание, на которых большинство получили монархисты. Главой правительства стал Адольф Тьер. 26 февраля правительство было вынуждено подписать предварительный мирный договор, за которым последовал парад немцев на Елисейских Полях, который многие горожане восприняли как измену.

В марте правительство, не имевшее никаких средств, отказалось выплачивать жалованье Национальной гвардии и попыталось ее разоружить.

Парижская коммуна

18 марта 1871 года в Париже вспыхнуло восстание, в результате которого к власти пришла группа леворадикальных политиков. 26 марта они провели выборы в Парижскую коммуну — совет города Парижа. Правительство во главе с Тьером бежало в Версаль. Но власть коммуны продержалась недолго: 21 мая правительственные войска перешли в наступление. К 28 мая восстание было жестоко подавлено — неделя боев между войсками и коммунарами получила название «Кровавая неделя».

После падения коммуны позиции монархистов вновь усилились, но, поскольку все они поддерживали разные династии, в конце концов была сохранена республика. В 1875 году были приняты Конституционные законы, утверждавшие пост президента и парламент, выбираемый на основе всеобщего избирательного права для мужчин. Третья республика просуществовала до 1940 года.

С тех пор форма правления во Франции остается республиканской, исполнительная власть переходит от одного президента к другому в результате выборов.

Символы


Красный флаг. 
Традиционным республиканским флагом был французский триколор, однако члены коммуны, среди которых было много социалистов, отдавали предпочтение одноцветному красному. Атрибутика Парижской коммуны — одного из ключевых событий для становления коммунистической идеологии — была перенята в том числе и русскими революционерами.

Вандомская колонна. Одним из важных символических жестов Парижской коммуны стало снесение Вандомской колонны, установленной в честь победы Наполеона при Аустерлице. В 1875 году колонна была установлена вновь.

Сакре-Кёр. Базилика в неовизантийском стиле была заложена в 1875 году в память о жертвах Франко-прусской войны и стала одним из важных символов Третьей республики.

Редакция благодарит Дмитрия Бовыкина за помощь в работе над материалом.