Судьбы женщин-детоубийц – воспоминания гинеколога.
История с обнаруженными на Урале бочками с останками человеческих плодов высвечивает сразу несколько нерешенных проблем — и этических, и правовых. Обсуждать эту мрачную тему не очень хочется, но если ее не обсуждать, потом приходится иметь дело с выброшенными бочками мумифицированных младенческих останков.
Биологические отходы класса Б
Никакого криминала следственные органы в деле о 251 человеческом плоде, сваленном в овраг возле Невьянска, не нашли. Плоды — это не люди, юридический статус у них — как у вырезанного аппендикса. Терминология, в которой идет общественное обсуждение истории с бочками, едва ли не страшней самих бочек, набитых мертвыми человечками: «медицинский мусор», «биоматериал», «биологические отходы класса Б», а то и просто «отходы». Класс Б — это отходы опасные, потенциально инфицированные и подлежащие обязательному сожжению; регулирует этот процесс СанПиН 2.1.7.728-99 по медотходам.
Как правило, больничные отделения заключают договоры со специальными организациями, которые вывозят медицинские отходы для «обезвреживания термическим способом» и «утилизации на полигоне». Проще говоря, их сжигают на мусоросжигательных заводах и вывозят пепел на свалку. Так что с точки зрения закона под Невьянском нарушены только санитарные правила. «Российская газета» заключает текст об уральской находке так: «Специалисты считают, что в данном случае говорить об этике неправомерно, разве что об экологии и загрязнении окружающей среды».
Однако в нашем обществе довольно велика доля людей, считающих, что об этике как раз и надо говорить. Да, мы все подчиняемся закону. Закон основан на научных представлениях и считает плод человеком при рождении на определенном сроке. Закон обязателен для всех. Но с зачатия или с рождения считать человека человеком — это предмет не научного знания, а личного убеждения. Люди, убежденные, что эмбрион или плод — тоже человек, противятся абортам и полагают, что выбрасывать преждевременно умерших детей на свалку — кощунственно. И если государство не обеспечивает таким детям никакого погребения, то родителям, не желающим утилизировать их как отходы, хотя бы следовало дать право похоронить их самостоятельно. Однако сделать это легально родители чаще всего не могут.
Официально детьми не считаются
С 1 января 2012 года Россия перешла на критерии Всемирной организации здравоохранения, и теперь рожденным ребенок считается не с 28, как раньше, а с 22 недель, с весом от 500 граммов (согласно Приказу Минздравсоцразвития №1687н). После этого срока ребенок при интенсивном выхаживании может выжить вне материнского организма. Ему положено свидетельство о рождении, а если родится мертвым или умрет — то свидетельство о смерти. До этого срока и с меньшим весом — не ребенок, а плод, не рождение, а выкидыш. Эти дети считаются не людьми, а «биологическими отходами».
Их родители имеют законное право забрать их тела, но чтобы похоронить тело, нужно свидетельство о смерти. Оно нужно и для получения льгот: пособия на погребение, декретного пособия и материнского капитала — так что выписывать свидетельство для похорон плода никто не будет. В 2009 году одна мать (в судебном определении — «М.»), у которой возникли проблемы с погребением рожденного на 23-й неделе ребенка без свидетельства о смерти, даже дошла до Верховного суда, требуя пересмотреть правила выдачи этого документа. Верховный суд ей отказал (Определение от 19 ноября 2009 г. №КАС09-525): в этом случае «документом, достаточным для погребения умершего», является выписка из истории болезни. Это определение — вообще, похоже, единственный нормативный документ во всей законодательной базе страны, где упоминается документальное основание для погребения плода.
На практике все происходит примерно так. Любовь Ковалева (фамилия изменена), социальный работник, рассказывает: «В 1983 году, в Саратове, я родила долгожданного мальчика в 22 недели. Он не выжил. Мне его отдали. Мы завернули его в чистую пеленку <…> и похоронили в могиле родственников».
Наталия Волкова, детская писательница, родила мертвых девочек-двойняшек в 2004 году на сроке 25 недель. «Я сразу сказала, что хочу похоронить детей, это для меня очень важно, — воспоминает она. — Но тут меня начали врачи отговаривать: зачем, мол, тебе на всю жизнь могилка, чтобы плакать, — забудь поскорее. Как это можно — забыть собственных детей?! Я написала заявление с просьбой выдать тела. Мне сразу сказали, что поскольку дети мои официально детьми не считаются, то и похоронить официально не получится. Никаких бумаг в роддоме не выдали, но дали телефон морга Морозовской больницы, куда отвезли девочек. Мы позвонили туда, поговорили с сотрудником, он подробно и очень доброжелательно объяснил: что привезти с собой, как хоронить, чтобы не вызывать подозрений у служащих на кладбище. Похоронили в собственноручно сколоченном ящичке, в могиле дедушки».
Казалось бы, сейчас приняты нормативы ВОЗ, по которым дети Любови, Наталии и гражданки М. уже были бы признаны людьми и похоронены по-человечески. Увы, не все так просто. Художница Елена Москаленко (фамилия изменена) дважды теряла преждевременно родившихся детей, и оба раза ей не отдали тела. Первый раз при старых нормах, второй — уже при новых, весной 2012 года. Ребенку, родившемуся на 23-й неделе в московском роддоме, записали вес 496 граммов и отказались спасать. «Я умоляла попробовать выхаживать его. Потом умоляла отдать тело. Мне сказали: у вас не ребенок, а выкидыш, это не человек, забудьте. Наверное, я должна была в ногах у них ползать, чтобы выдали похоронить, но не хватило моральных сил. Никогда себе не прощу», — говорит Елена.
Работа горя
Далеко не все родители готовы и хотят сами хоронить своих детей. Мать обычно начинает чувствовать плод как отдельное существо только на пятом месяце, когда ощущает его шевеления. Чем позже срок, тем тяжелее терять ребенка: 12 недель и 21 — огромная разница.
И утрату все переживают по-разному: одни уничтожают все, что напоминает об умершем ребенке, и стараются забыть его. А другим надо похоронить и отплакать над могилой. Врачи в российских роддомах обычно отговаривают забирать ребенка для похорон. «Мы сейчас обязаны показать женщине мертвого ребенка; для многих и это — травма, — говорит в приватной беседе врач московского роддома. — Мы не рекомендуем забирать тело для захоронения, отмечать потом третий день, девятый, сороковой. Это лишняя травма. Не надо зацикливаться на горе».
В России считается, что показывать умершего ребенка маме и тем более выдавать тело для погребения — это неоправданная жестокость. Некоторые матери сами не хотят этого. Лариса Клюева (имя и фамилия изменены), мать двоих детей, вспоминает о третьем: «Я после выкидыша на 12-й неделе вообще не думала об этом ребенке и ни за что на свете не хотела бы его видеть. Меня волновало только, будут ли у меня еще дети». Семьи стараются уберечь пережившую шок женщину от лишней боли, поэтому тела детей обычно оставляют в больнице, отказ забрать тело подписывают без матери, а если хоронят — тоже без нее. Оглушенные шоком матери ни на чем не настаивают. По свидетельству врачей, забирают своих мертворожденных детей вообще считанные единицы, а если речь идет о плодах до 22 недель — такого почти не бывает.
Камилла, психолог, работающий с утратой, рассказывает: «Я часто встречаюсь с ситуацией, когда мамы, не прошедшие через фазу похорон, не увидевшие ребенка, продолжают мыслями возвращаться к нему, думать, что он, может быть, жив. Если ребенка не держали в руках, не видели — его как будто нет, и работа горя не завершена. Но если мы даем ребенку психологическое право существовать, даем ему имя — матери может стать легче. Одна из моих клиенток не могла забыть свой выкидыш и спустя пять лет; она решила посадить дерево в память о ребенке — и только с этого момента горевание пошло своим чередом, и горе стало ее отпускать».
Большинство матерей, которые потеряли и не оплакали своих слишком рано умерших детей, сталкиваются с негласным общекультурным запретом на горе: нет человека — нет проблемы, о чем плакать? Забудь, нового родишь. Поговорить об ушедшем ребенке не с кем: люди боятся лишний раз ранить, не знают, что сказать, и мать остается наедине с грузом своего горя. Некоторые не выдерживают, начинают сочинять, что ребенок жив, только его продали богатым; ищут его могилу, судятся с роддомом…
Сын Вероники Верейской (имя и фамилия изменены) умер, прожив 18 часов. Матери, как водится, ребенка не показали, несмотря на ее просьбы. Она почти сразу усыновила отказника, но много месяцев пыталась узнать, что стало с телом ее сына. Сейчас, через 21 год молчания, Вероника плачет, рассказывая, как искала его: «Я больше всего боялась, что его залили формалином и показывают студентам. Через два года я нашла патологоанатома в морге, куда его отвезли, и выяснила, что его кремировали и похоронили на территории кладбища при монастыре. Но у меня нет могилы, на которую можно прийти, и я все равно вглядываюсь в лица на улицах и ищу его».
Прощание по-шведски
Многие страны позволяют скорбящим родителям считать своих детей детьми и до 22-недельного срока. Например, в Швеции (вообще известной своим спокойным, принимающим отношением к смерти) официально существуют два способа решать посмертную судьбу плода, условно их можно назвать анонимным и персональным. Анонимный способ — то же, что и в России: кремация вместе с другим «биологическим материалом». Но есть и персональный способ. В этом случае в больнице проводят маленькую церемонию, обычно при участии больничного священника (большинство шведов формально считаются протестантами). Ребенку дают имя (церемония так и называется — namngivning, имянаречение), фотографируют личико, делают отпечаток ножки и ручки на память для родителей. Видеть или не видеть плод, давать или не давать имя, нужны фотографии или нет — выбор родителей. Обычно все это бывает им нужно где-то с четвертого месяца беременности, когда ребенок обретает человеческие черты. Но бывает и так, что они просят проститься с пятисантиметровым плодом, который и в этом случае сохраняют и приносят им на салфеточке. Такую церемонию прощания иногда проводят даже после абортов, особенно тех, которые проводятся по медицинским показаниям. При клиниках работают специалисты, которые называются «кураторами»: они там именно для того, чтобы разговаривать с родителями по-человечески, информировать их о возможности выбора, устраивать церемонии, налаживать контакты со священниками (мусульмане, например, часто зовут муллу); контактировать с похоронным бюро. Впрочем, у нас к смерти относятся иначе, и шведский опыт для россиян скорее шок, чем помощь.
Так вот, об этике
Когда ищешь, как похоронить умершего кота, — все понятно: есть специальные ритуальные агентства, кота можно за отдельную плату индивидуально кремировать и получить урну с пеплом. Но когда ищешь, как похоронить ребенка, рожденного до 22 недель, находишь только СанПиНы по утилизации медотходов. Государство и само не гарантирует в этом случае достойного погребения и выбора семье не оставляет. Нет никакой легальной и понятной альтернативы больничной утилизации. А общество может помочь матери только рекомендацией «забудь».
Так всем легче: прикинуться, что этих детей совсем нет и никогда не было. Унести, спрятать, сжечь, забыть, не видеть в упор. Сделать вид, что в истории с пресловутыми бочками все упирается в вопросы санитарии. Да, но только в вопросы душевной санитарии: это прежде всего для нас, живых, психически антисанитарно выбрасывать наших мертвых на помойку, от этого происходит общая гангрена всего социума. Хотя мертвым, наверное, все равно.
Очень часто, когда у женщины случается выкидыш, особенно, если беременность запланированная, а ребёнок желанный и долгожданный, практически каждым членом семьи такая ситуация переживается достаточно тяжело. А у самой женщины, прежде всего, просыпается огромное чувство вины, комплекс неполноценности или что-то в таком же роде…
С одной стороны в ситуации выкидыша есть медицинские и/или физиологические проблемы мамочки и/или ребёночка, с другой — причины, которые лежат в совсем другой плоскости понимания и видения, т.е. энергетические, родовые, реинкарнационные или кармические.
Расскажу историю моей клиентки, которая нам наглядно покажет, что это именно так.
В моей практике был случай, когда вполне благополучные родители, уже имеющие одного замечательного ребёночка, решили обзавестись вторым и благополучно ожидали прибавления в семействе. Жена забеременела, беременность протекала нормально, и где-то на середине срока случается внезапный выкидыш. Конечно же, это событие трудно переживается всеми членами семьи, и в особенности женщиной, т.к. она уже сонастроилась с вибрациями своего будущего ребёночка, отвела место своему будущему ребёнку в своей жизни и в жизни семьи. И вдруг всё это в один момент разрушается, случается выкидыш, да ещё со сложностями для здоровья. Понятно, что не только физическое, но и психологическое и душевное состояние женщины хуже некуда.
Если посмотреть ситуацию родового ответвления, то можно увидеть следующее. У этой женщины есть родная сестра, ребёнок которой неизлечимо болен онкологическим заболеванием. Конечно же, вся семья делает всё возможное для того, чтобы вылечить или хотя бы продлить жизнь этого ребёнка. Но в конечном итоге, после многих лет борьбы и противостояния с заболеванием, ребёнок уходит в мир иной.
Казалось бы, какая связь между этими двумя детьми, кроме того, что их матери являются родными сёстрами? Один ребёнок умер от неизлечимого заболевания, а другой просто не родился…
А связь есть и самая прямая. Второй ребёнок, который болел онкологическим заболеванием, отрабатывал свои же собственные грехи, "навороченные" в предыдущих воплощениях. А второй не воплотился только лишь потому, что вся семья мужественно боролась с онкологическим заболеванием и отработала тем самым то, чтобы в эту ветку рода больше не воплощались дети с тяжёлой кармой и судьбой. Если бы семья не была бы такой сплочённой, и каждый её член искренне в душе и на деле не боролся бы за жизнь второго ребёнка, то первый бы родился с очень тяжёлыми ситуационными последствиями в своей жизни и судьбе. Соответственно, такой ребёнок был бы тяжким "крестом", а не радостью для семьи и родителей. Вот и подумайте сами, выкидыш у этой женщины был наказанием или подарком для семьи, которая так ждала и желала воспитать достойного человека со счастливой судьбой.
Но прошло время, которое нужно было потратить на переживания эмоций, осмысление происходящего, и теперь семья снова в ожидании пополнения своих рядов. В отличие от предыдущего, этот ребёнок придёт в жизнь полноценным членом общества, с позитивной кармой и будет служить большой радостью не только для родителей и семьи, но в будущем и для других людей принесёт много пользы миру.
Вот таким образом Род заботиться о "чистоте своих рядов" и "оплате кармических долгов".
К сожалению, многие люди привыкли смотреть на проблему, в большинстве своём, с одной стороны. Они переживают, расстраиваются и берут на себя огромное чувство вины. Но если бы каждый мог знать, что является ещё одними причинами той или иной трагической ситуации, есть вероятность того, что разные виды трагедий переживались бы немного легче и по эмоциям, и меньше по времени. Ведь самое большое количество времени уходит на реабилитацию после трагического события. Ведь жизнь, жизненные задачи никто не отменяет.
Конечно же, каждая ситуация индивидуальна и уникальна. И часто людям проще и удобнее видеть её только с единственной точки зрения самого обычного человека. Но при желании можно заглянуть в ещё один спектр причин, который лежит в совершенно иной, не совсем привычной для обывателя плоскости. Ведь у любого события, будь то радость или несчастье, всегда есть несколько основных и второстепенных причин, которые могут лежать в совершенно разных плоскостях видения и понимания. Также, как у медали, у которой, как ни крути, всегда есть 2 стороны. Но также есть ещё и тонкая, ребристая сторона… В принципе, можно сказать, что и третья сторона медали тоже существует. Это смотря с какой стороны на медаль посмотреть…
(Из цикла "Истории моих клиентов".)
Однажды я лежала на сохранении вместе с женщиной, которая пережила несколько выкидышей. При мне ее увезли на операцию после еще одного…
Я тогда ждала второго ребенка, и мне было немного страшно смотреть ей в глаза. Мне казалось, что я очень сочувствую. Мне казалось, что нужно непременно ее «отвлечь». А через несколько лет я лежала в гинекологии, и «отвлекали» уже меня…
Свою дочь, четвертого ребенка, я потеряла на 22-й неделе. По другим подсчетам – 23-й. Если верить позитивным роликам в сети, то «где-то там» таких детей уже выхаживают, но не в нашем городе. В нашем – даже не берут женщину в перинатальный центр: рано.
Это тот срок, когда кажется, что основные страхи позади (особенно после предыдущих доношенных беременностей), что «экватор» пройден, и можно уже радоваться прекрасным результатам второго планового УЗИ. А когда всего через несколько дней после благополучного исследования начинают отходить воды, то все еще кажется, что «обойдется»: сейчас возьмут на сохранение, «дотянут» неделек до 26, потом выходят новорожденного…
Но нет. «Ребенок нежизнеспособен, сохраняющая терапия при безводном периоде не показана». Всё.
И вот тогда я поняла, что все годы моего благополучного материнства за бортом плескался необъятный, мало кем описанный океанище женских слез.
Ну, то есть тогда, конечно, мне было не до понимания. Я по три раза в день купалась в душе, чтобы выплакаться под шум воды, и шарахалась от телефона – как бы кто не позвонил «выразить соболезнования». Звонили, выражали – от этого трясло, а надо было благодарить и вежливо вздыхать.
А потом, через несколько месяцев вынырнула, огляделась и кое-что поняла.
Моя дочь просто исчезла
Поняла, что выкидыш – это тот случай, когда женщину до конца не поймут. И это, наверное, нормально. «Детные» и бездетные – те, кто в эту воду не входил – сочувствуют, но про себя и даже вслух замечают, что все-таки это еще не так страшно, как смерть уже рожденного ребенка, к которому успел привязаться… Они правы в свою меру, но от этого матери не легче.
Ты ведь тоже успела привязаться к ребенку. И ты его даже не видела. Добрейшая медсестра в больнице обнимала меня и «за компанию» плакала. Но показать ребенка отказалась – наотрез. Она хотела сделать мне как легче, но вышло только «как тяжелее». Наверное, до конца жизни я не изживу горечь того, что не сохранился в памяти хотя бы образ дочери, хотя бы лицо… Разве что размытый абрис на снимке УЗИ.
Да, я верующая. Я умом понимаю, что можно надеяться на встречу, можно молиться. Но сейчас моя дочь просто исчезла. Пропала без вести. И я даже не видела ее.
Мы не видели – миллионы женщин, переживших подобный удар под дых один, два, кто-то (Господи…) даже больше десятка раз.
Проходит несколько дней, и совершенно убитую молодую маму выписывают домой. Что дальше? Вот об этом хочу немного написать, ведь оказалось, что дальше у женщины и всей семьи на пути встают опасные рифы, из-за которых запросто «семейная лодка» может потонуть буквально через месяц. Или дать капитальную течь в виде холодного отчуждения супругов.
Берегите друг друга в горе
Дело в том, что женщина, идущая из больницы домой, идет туда «зализывать раны», в первую очередь – капитально выговариваться и выплакиваться. Мужу.
А муж, готовясь встречать жену, вырабатывает стратегию, как оградить ее от горя. К слову, мужу одному в первые дни тоже достается. Чувство полнейшего бессилия, невозможность влиять на ситуацию – раз. Звонки родственников, если они в курсе – два. Почему-то чувства мужчин у нас щадить не принято в принципе. И зачастую несчастному папе звонят, даже не пытаясь скрыть банального любопытства: «А как все было? А что, ничего нельзя было сделать? А…»
После подобной атаки муж, видя, что разговоры откровенно «добивают» горюющего, стремится приехавшую из больницы жену поскорее отвлечь, сменить тему, замолчать ее. Ему кажется, что так можно защитить ее и себя. А ей кажется – что он «все воспринял слишком легко». Не сочувствует ежесекундно, не дает в сто пятый раз все рассказать – значит, ему плевать?! Появляется недопонимание, взаимные упреки. А ему-то совсем не плевать, и подозрения жены вдвойне обидны.
Тут же прибавляются и истерики вполне физиологического характера, связанные с гормональным сбоем. Они сменяются тихой «депрессухой». По-настоящему отпустит еще не скоро. (Прошел год, а я, кажется, только недавно вынырнула. И то не до конца, раз еще не готова ставить свою фамилию под текстом.)
Так к чему я? К тому, что женщине, даже на дне горя, надо постараться и сохранить хотя бы какую-то адекватность: не «пилить» мужа за мнимое равнодушие, не ждать, что он непременно должен лить слезы и обсуждать случившееся ровно с той же интенсивностью, что и вы.
Иногда плакать – лучше в ванной, без свидетелей. Зато вволю – следом обычно «отпускает».
Жалеть не только себя. Он – тоже горюет, и глубоко, просто выглядит это по-другому. И он заботится, хотя поначалу вам будет так больно, что всех этих «мелочей» вы можете даже не заметить.
Берегите друг друга в горе, и однажды вы вместе заметите, что боль слабеет, а ей на смену приходит новый опыт и поднимает отношения на новый уровень. Главное – не дать приступам боли уничтожить вашу семью.
Любая женщина всегда поймет, что она беременна. Но если ее мысли сразу сводятся в сторону аборта, то начинается ответная реакция - первое, заболевают в семье дети, вплоть до больницы, (падения, увечья, ушибы). Записанные на аборт женщины в силу семейных обстоятельств (болезни детей) не могли попасть на аборт. Часто сами женщины попадают в экстремальные ситуации.
Однажды, ко мне на прием, пришла женщина, приехавшая из далека, чтобы сделать аборт. Я долго с ней беседовала, предупреждая о последствиях аборта, отговаривала, приводила доводы счастья материнства, но убедить женщину не делать аборт, было практически невозможно. В ходе беседы выясняется, что по дороге сюда они попали в очень сложную аварийную ситуацию и чудом остались живы. Уже только путь к убийству плода вызвал обратную реакцию. Счастливый исход этой ситуации был, наверное, дан с надеждой остановиться и задуматься. Дальнейшая судьба этой женщины мне не известна.
Я работала по пять лет на одном участке в разных городах. Ко мне обращались многие женщины и опираясь на свои наблюдения я могла проследить взаимосвязи лечебные и жизненные. Вот одно из них: у женщины нормальная, хорошая семья. Прекрасный, любящий муж, двое детей. И вот, новая беременность, "конечно случайная". Муж просит оставить ребенка. (За последнее время прошло много публикаций на тему: аборт есть грех) и мужчина, понимания, что после аборта последует расплата, пытается остановить жену, но женщина по своему настоянию идет и делает аборт. Буквально через малый промежуток времени последствия греха начинают сказываться: в семье начинает кто-то болеть, обычно дети. Чаще начинает пить муж, у него появляются другие женщины, разваливается семья. Иногда рождение последующего ребенка выравнивает семейную ситуацию.
После аборта здоровье женщины разрушается. Нарушается гормональный фон и постепенно начинают приходить болезни не только гинекологические (киста, миома, мастопатия, патологический климакс), но и эндокринные - диабет, зоб, нарушение основного обмена веществ.
Сама жизнь ставит препятствия тем женщинам, которые решились на аборт. Врач видит, что отговорить женщину не удается и дает ей направление на анализы и на аборт помимо своей воли, соблюдая закон.
Из практических наблюдений могу сказать, что некоторые аборты делаются вроде бы легко, но есть аборты которые как в той присказке: - тянешь - тянешь, а вытянуть не можешь - это так мечется в своем "домике" ребенок и прячется от дикой кюретки!
Есть случаи, когда дети остаются и развиваются дальше. Чаще всего, из боязни осложнений, их снова абортируют. При проведении абортов на больших сроках беременности (вводится высококонцентрированный раствор в околоплодную жидкость) часто ребенок появляется на свет с закрытым руками личиком. Однажды одна ручка закрывала личико, а другая сжимала область сердца. Такие виды равноценны фотографиям Освенцима или Чечне. Очень плохо когда ребенка вынашивают и рожают без желания и любви. Такие дети, появившись на свет, чаще болеют, хуже развиваются, у них может быть плохая судьба. При рождении детей с уродствами, есть много научных объяснений: экология, заболевания и т.д., но одной из причин может быть противостояние близких людей рождению ребенка. Дитя это чувствуя, не выдерживает и происходит деформация физического или психического развития. Однако, после рождения, эти близкие часто становятся патологически привязанными к этому ребенку. Все физические отклонения рожденного ребенка могут быть выровнены любовью матери.
Последствия абортов всегда влияют отрицательно на здоровье следующих рожденных детей. На фоне искусственно созданной гормональной недостаточности, особенно у девочек, наблюдается позднее гормонально-половое развитие, эндокринные нарушения. Впоследствии длительное или полное бесплодие, опухолевые заболевания. Практически 85-95% внематочных беременностей происходит на основе предыдущих абортов и только 15-20% из-за воспалительных процессов.
***
Психосоматические осложнения после абортов:
Аборт не является безопасной операцией. даже при высоком "качества", совершенного детоубийства, он часто вызывает различные осложнения: заболевания матки (являются разрывы шейки матки, перфорация шейки и стенок матки, эндометрит), заболевания малого таза (воспаление яичников и маточных труб, перитонит и сепсис). Особое место занимают осложнения, возникающие при последующих беременностях и родах (выкидыши, внематочная беременность) и бесплодие... И наконец, серьезные психические проблемы у абортниц.
- Аборт - готова ли ты заплатить страшную цену за него? Психосоматические осложнения после абортов - Православный медицинский сервер
- Жизнь после аборта. О влиянии аборта на дальнейшее отношение к детям - Екатерина Бурмистрова
- Постабортный синдром: чем его лечить? - Наталья Волкова
- Влияние аборта на братьев и сестёр - Постабортный синдром
- Осложнения после аборта - Православный медицинский сервер
Семь лет я очень активно старалась проводить противоабортную работу. К этому меня подвигло научное мировоззрение, религия и шесть лет практической работы.
