Оформление дневника ждущей девушки парня из армии. Отрывок из дневника девушки, которую немцы использовали как бесплатную рабочую силу

Информация об отчиме-насильнике вызвала отклик у многих пользователей в соцсети. Дети молчали, потому что боялись за жизнь мамы.

Эта история побудила сценариста Светлану Таайко рассказать о своем опыте в соцсети. Открыто и свободно.

Ее рассказ вызвал шквал комментариев и отзывов. Сама того не подозревая, Света вскрыла нарыв. Спасибо ей за это.

Да, эта тема неприятна, она неудобна, и мы стараемся об этом не думать. Судя по всему, зря. Светлана сообщила SakhaDay, что ей многие стали писать:

«Все эти красивые, успешные, веселые девушки — мамы, жены, одинокие — у всех своя рана. Все эти воспоминания женщины заблокировали в памяти и стараются не думать о них. Почти каждая женщина — это выжившая девочка со своей историей».

Ниже истории самой Светланы и истории, отправленные ей пользователями соцсети.

История №1. Дядя Яша — не насильник, а шалун

Я не знаю, на какие виды подразделяются педофилы, но дядя Яша насильником не был. Он был из тех шалунов, которые втираются в доверие и втягивают в игру.

О ни переехали откуда-то и стали нашими соседями. Наши мамы были одноклассницами, потому стали близки нам. Нетипичная семья по тем временам для меня: мама саха, папа башкир, старшая дочка от первого брака саха и младшая — от башкира. Очень веселая семья была, у них начали собираться одноклассники мамы. Только переехали же — столько посиделок. Меня, 10-летнюю, свели со старшей — ровесницы должны дружить, сказали. Мы и стали дружить. Единственная загвоздка — она была русскоязычная, как и все в их семье. Училась в русской школе. Но это и к лучшему — практика.

С о временем я стала понимать, что старшая у них в качестве домработницы и няни для младшей. День ее был заполнен хозяйством и уходом за ребенком. Это не мешало нам выкраивать время для игр, родители были весь день на работе, а она таскалась с младшей и, как и любая девочка, играла с нами в детские игры. К вечеру дом у нее был прибран, ужин готов, сестра чистая и накормленная

У чилась она плохо, ее оставили на второй год, честно — отставала в знаниях, книг не читала, тупила реально, у нее был сбой в учебе. Да, с ней нельзя было посоветоваться по урокам и делиться мнением о прочитанном, зато она знала, как отбеливать белье и сколько времени варить спагетти

П ериодически она впадала в ступор. Застынет и смотрит в одну точку. И вселенская печаль в этом взгляде. Помню один разговор. Она сидит так и говорит: — счастливая ты, Светка. — да, а чо? — ничо. Счастливая ты. Светка-белоручка. Я посмотрела на свои руки…

О днажды на пляже она предложила поиграть в гинеколога. И мы все с охотой и интересом поиграли. В ход пошли песок, листочки, веточки, зеркало. Она учила, как играть, но дети же — так и не поняли, что это есть тревожный звоночек — кто-то с ней уже играл в эту «замечательную» игру. Это вам не банальные дочки-матери

В рушей она была — фантасты обзавидовались бы. В школе у нее друзей не было. Но это воспринималось мной просто — новичка кто жалует-то, плюс звезд с неба не хватает, красотой-умом-талантом-харизмой-коммуникабельностью не блещет. А мне она стала близка по соседству, и родители дружили. А мои личные подруги ее не жаловали. Странная она и не ровня

М ать обожала своего тощего волосатого пучеглазого муженька, пылинки сдувала. Младшая дочка — такая же пучеглазая и тощая. Капризная королевишна. Старшая заботилась о ней, но временами лупила, пока родителей нет, не по-детски, и та — беспомощная — плакала горько. Потом успокаивала и уговаривала не стучать родителям, а она будет ей что-то делать, исполнит ее прихоть. Та соглашалась и вертела старшей сестрой. Для меня это было удивительно, я не заботилась о своей сестре, но никогда и не била.

М ать у нее работала на заправке, дежурила. И тогда дети оставались с папой. Дядя Яша был классным чуваком — всегда с охотой играл с детьми, возился, таскался с ними. Добрый очень. И вот когда мама ушла дежурить, подружка позвала меня к себе ночевать. Надо заметить, что папа мой суровый, ни разу не игрался с нами, не баловал, на коленки не возьмет, не обнимет, не поцелует. Ни разу. У нас с ним нестыковка была. А дядя Яша такой классный! С ним так весело! У него столько игр, на нем можно ездить, на нем можно прыгать

И вот пошла я к ним с ночевой. Было очень весело. Мне понравилось у них ночевать. Даже больше папа понравился, чем подружка. Она была простовата, ограниченная, а папа их — такой внимательный, добрый, смешил, кормил. Мой папа, да чтоб меня кормил? И я к ним зачастила. Папа спал с младшей, а мы с моей подружкой

О днажды — затейник такой — когда я уже, как он считал, попала под его влияние, предложил поиграть «в накидашки». Подружка засомневалась, они друг с другом глазами посоветовались, потом решили — пойму и проникнусь. Я поняла, что это жуть какая интересная игра для посвященных

Б ыло заявлено, что это секретная игра, о которой никому нельзя говорить. Это будет наш секрет. Задорный вид подруги подсказывал, что игра и впрямь заводная. И я согласилась — всегда мечтала играть со своим папой, но так никогда и не довелось. А дядя Яша такой весельчак! Помните, были накидашки — типа тюль на подушку, красота несусветная, деревенская интерьерная фишка

И грать надо было ночью, ложась спать. Малышка трехлетняя уснула. Мы тоже легли. Всем вручили накидашки и фонарики. Оказалось, это обычные прятки, только надо прятаться голышом, накрутившись накидашкой. Мне идея снять трусы не понравилась, но(!) никак не напугала. Все кругом веселы, значит, игра того стоит. Но решительно отказалась раздеться и осталась в своих детских желтых трусах.

С начала надо было искать дядю Яшу. С фонариком. По темному большому дому. На этом месте пришло понимание, что я не хочу его находить. Лишь бы не найти, лишь бы не найти. Но продолжаю ходить по дому и шарить фонарем. И тут веселый крик подружки: Светкааа, хватаааай, вот он! Вот!

В от он прошмыкнул мимо в накидашке, вот он побежал к кровати, вот его хватает подружка и валит на кровать. Зовет меня: помогай мне, помогай, иди сюда! Я иду на ватных ногах в этой дурацкой накидашке и вижу, что подруга лежит на отчиме и имеет главной целью сорвать с него накидашку. Кругом смех и веселье. Помоги мне, сдерни, сдерни, посвети фонариком! Я направляю свет, смотрю на доселе невиданный хапсагай и стою в ступоре. Это ужасное волосатое голое тело касается моей подруги, которой 10 лет. Мне становится плохо, особенно от того, что ей это нравится. Она кидается на него и пытается схватить меж ног, и я случайно вижу огромное черное волосатое чудовище там. Он будто отбивается, смехом заливается. Подружка добралась до цели игры, светила фонарем и кричала: я победила! Победила.

Е сли бы она кричала и просила о помощи, все было бы в рамках моего понимания. А она носилась, и ее вставляло не по-детски. Игра, в которую она играла давно. И мировосприятие мое запуталось. Я не смогла понять за это короткое время, где норма и кто из нас нормальный.

К ак и в любой игре в прятки, теперь пряталась она. Через некоторое время под родительской кроватью начались визги и суета. Им было определенно весело. Подружка отбивалась, пиналась, но не плакала, а смеялась. Такая уж игра. Осталась лишь я. Куда? Куда прятаться? Я стала бегать в темноте, а не забиваться в угол. В этой дурацкой накидашке и желтых труселях на тонких ножках. На улице — зима. Мелкими перебежками перемещаюсь по дому — и вот! Он меня хватает и валит на кровать

Т ощий, маленький, волосатый, начинает пытаться сдернуть накидашку, я брыкаюсь, подружка радостная светит фонарем. Он добирается до труселей, и я понимаю, что это конец света. Конец Светы. Под светом фонарика

И тут что-то пошло не так в их игровой жизни. У меня начинается истерика. Вой. Слезы. Младшая просыпается. Начинает выть тоже. Все махом сникают, такую игру испортила.

В ключают свет. Я не знаю, на какие виды подразделяются педофилы, но дядя Яша не насильником был, судя по этому моменту. Он из шалунов, который втирается в доверие и втягивает в игру.

П осреди ночи я стала собираться домой, но меня не пустили — дядя Яша запер дверь. Я не могла остановиться и плакала, и только под утро уснула. Он не сердился, не бил, а пытался успокоить. Подруга вообще в непонятках, явно думает, что я странная. Утром просыпаюсь, он на кухне суетится. Уже светло, мне в школу надо. Должны отпустить, скоро мать их придет. Дядя Яша садит за стол. Приготовил яичницу с колбаской, чаю налил. Мне папа никогда так не делал. Но уже воспринимается все по-другому

Я сижу, не в силах двинуться. И тут дядя Яша падает на колени и реально плачет! Берет мои руки в свои волосатые грешные руки и целует их, плача. Прости меня, прости! Ничего родителям не говори, обещай, что не скажешь. Твой папа меня сразу убьет — ты хочешь, чтобы он сел в тюрьму? Чтобы вы из-за меня, урода, остались сиротами? Ты знаешь, что такое тюрьма? Он там умрет. А мои дети и жена? Они будут опозорены, как им жить после этого? Тетя Люба сама себя убьет, и дети будут сиротами. И все это можешь сделать ты. И как ты после этого будешь жить? Ты неправильно все поняла, тебе показалось, и если ты скажешь, то все это будет на твоей совести.

И я не сказала. Я не могла взять столько смертей на себя сразу. Но мое поведение поменялось. Мои интересы стали другие. Мои рисунки стали другие. Я перестала к ним ходить. Я очень хотела, чтобы родители сами узнали. Но им было слегка за 30, у них свои дела с утра до вечера. Однажды они нашли мои секс-комиксы за зеркалом в щели на стене и… ржали надо мной. Я пришла домой, на столе — нарисованные мною голые мужчина и женщина. Мама с папой спрашивают, что это, какая я ужасная девочка, больше в кино ходить не буду. Но что-то им мешало копнуть глубже?

А что стало с той девочкой и с этой семьей, спросите вы. В какой-то момент тетя Люба в свое дежурство стала отправлять старшую к родственникам. Никогда не поверю, что она не догадывалась об уроде, с кем делила постель. И однажды они все уехали в Татарстан на отдых на его родину. Привезли тетю Любу в цинковом гробу. Сказали, утонула. А я вот, знаете, не верю в это. Так и вижу мокрые волосатые руки в воде. Мужик нормальненько так доживает свой век, не судим Судьба детей мне не известна. Мы уже переехали в другое место. И я предпочла о них не думать. И в своей жизни бы после того случая разобраться — и то успех.

История №2. Отчим-насильник

М ы переехали, и меня мама отвела в новую школу. Как сейчас помню, открыла дверь и толкнула, шел урок английского. Мне уже 13 лет, со своим скудным, но багажом опыта. Я уже курила, насмотрелась взрослых фильмов. Сразу заметила девочку — ооочень красивая. Думаю, такие потом на подиумы выходят. Наверно, она королева школы. Какое там! С первой же перемены поняла, что отношение к ней странное. Девчонки ее сторонились (зависть, думала), мальчишки ее мучили по-мальчишески (внимание уделяют, думала).

К оролева моя с первой минуты привязалась ко мне. Я аж удивилась. Мы стали вместе ходить в школу и из школы. Она рассказывала о неком сайылыке — по ее рассказам выходило, что это рай на земле. Вот тут, в деревне, не жизнь будто, то ли дело в сайылыке! Я ни разу там не была и представляла, что это типа Москвы, Нью-Йорка — что-то недосягаемое. Она не торопилась домой. Хотела все время общаться, сидя на берегу. А общаться, как оказалось очень быстро, — не о чем.

У чилась она плохо, тормозила, элементарных вещей не понимала, занимала мое время, и скоро она мне опостылела — красоту перестала видеть. Понимаю мужиков, которые ведутся на внешнее, но выносят вердикт: пустышка, и уходят. Освоившись, я ушла. И она осталась опять одна. Помню, одевалась она чисто, но пахла она плохо. Тело пахло изгоем. Знаете, скунсы, чтобы защититься, источают смрад, и у людей такое бывает. Если нет иных способов.

О на тоже периодически впадала в ступор. Застывала. В этом была схожесть с первой девочкой. И тогда в стеклянных глазах был страх. Но когда ты ребенок, тебе не до чужих проблем. Со своими бы разобраться. Я так особо и не поняла, что с ней не так. Подумала, что не мое, мне с ней не интересно. А через три года она оказалась беременна. И почти вслед за ней — ее сестра родная. Сестра ее тоже отставала в учебе, тоже не умела быть с детьми. И только тогда пришлось признать, что отчим-мудак их насиловал на протяжении многих лет! И все об этом знали, не могли не знать!!! И если бы девочки не забеременели и не родили, то и не было бы огласки.

Е го осудили. Говорят, давно освободился, живет.

История №3. Друг отца

Э ту историю Свете прислала знакомая.

«Она хрупкая, красивая, такую — только беречь и носить на руках, баловать, мать, жена», — написала Светлана про автора письма.

«П рочла эти истории и вспомнила, что происходило со мной. Когда мне было лет 5, мы жили с мамой и папой в частном доме по соседству с папиным другом, который жил со своей пожилой матерью. Все дети нашей улицы ходили к ним в гости, так как бабушка эта давала конфеты детям. Ее сын, папин друг, был водителем КамАЗа и часто нас катал на своей машине.

П омнила его лицо только местами. Но помню его руки и как он трогал меня «там», когда я к ним заходила. Как он показывал своё «это» и говорил, чтобы я трогала его.

В спомнила я это все только годы спустя, когда пришла домой к папе и там были его друзья. И папа сказал, помнишь вот (его имя), он вас катал на КамАЗе в детстве… у меня была истерика, я все выложила про это все прямо там! А этот человек стал отрицать все, а папа разозлился, сказал, что не может такого быть! А я в это захотела просто «поверить», потому что не хочу об этом вспоминать. Но думаю, что не я одна это помню, так как детишек на нашей улице было очень много. Сейчас пишу это и руки дрожат. Осадок и результат от этого есть, не хочу писать какой, мне просто стыдно это признать».

История №4. Дядя

История от Надежды:

«С мелый шаг, сегодня весь день думаю об этих детях и вспомнила тоже эпизод из своей жизни, который оказывается я далеко закопала.

Была в гостях у тети на их даче (думаю, мне было 11-12 лет, вряд ли меньше), поднялась на второй этаж, а там ее муж сидит (тогда ему лет 50 было) и он подозвал к себе, начал расспрашивать о чем-то и трогать за грудь…

Я испугалась и убежала вниз.

Никому не сказала — не хотела расстраивать тетю.

Сейчас понимаю, что слава Богу я к ним не с ночевой пошла. Маме уже потом рассказала об этом эпизоде, когда повзрослела. Реакции от нее не было, кажется опечалилась и не знала, что делать».

История №5. Отчим

Тоже из присланных Свете:

«М не за 30. Детей нет. Толковых отношений с мужчинами тоже не было. Хотя я адекватная, заботливая и красивая женщина. Когда у меня в очередной раз развалились отношения, я пошла к психологу. Разбираться в своих тараканах. Пошла на трансовый курс. Думала, буду такая лежать в гипнотическом трансе и пойму, что же я делаю не так в личной жизни. А на деле кричала на весь зал: «Мама, я тебя ненавижу, сука»… Удивительно, но не потому, что я вдруг вспомнила причину этой ненависти. Удивительно, что эта боль сидит во мне до сих пор, оказывается. Боль от ее предательства.

С колько-то лет назад… Мне 22. Все еще живу с мамой, сестрой и отчимом. Просто своих отношений еще нет. Да и что греха таить – девочка домашняя я. Мне до сих пор нельзя гулять позже 21:00. Тотальный контроль во всем. Мама меня бережет. Живем дружно. Я ухаживаю за всеми. Мама и отчим карьеристы. Им некогда. Я делаю уроки с сестрой. Готовлю. Содержу дом и семейный гардероб в чистоте (школа быта отличная: и сейчас я могу погладить 10 мужских рубашек буквально за 30-40 минут). Все отлично. Мы — счастливая семья.

Как-то отправились на юбилей к родственникам. Родители мои смешно подпили – танцуют, веселятся. В таком же приподнятом настроении едем домой. Мама сразу ложится спать. Сестра смотрит телевизор. Я иду в душ. Отчим курит на кухне. Останавливает меня и говорит примерно следующее:

«Ты женщина моей мечты. Красивая, умная, чистая. Я так долго ждал, пока ты вырастешь. Дождался. Хочу, чтобы мы, наконец, были вместе»… Я испытала шок, опущу все, что я ему сказала насчет мамы и сестры… Сбежала в ту ночь из дома к подружке. А там, в тишине и безопасности, под пиво, меня накрыло… И я вспомнила…

Ч то было сколько-то лет назад. Мне 11 или 12-ть… Новый год у друзей мамы и ее ухажера (тогда он еще не был ей мужем). Я хочу спать, и мы уходим спать в его квартиру, на его территорию. Мы с мамой спим на одной кровати. Он на полу. Но в какой-то момент он просыпается и (через маму!!!) начинает трогать меня. Везде. ТАМ. Я цепенею. Отодвигаюсь, вжимаясь в стенку. Понимаю, что мама не спит. Не понимаю, как давно она это слушает. Наконец, она его одергивает.

Потом, через пару дней, она заставляет его извиняться передо мной. Он стоит огромный, под 2 метра ростом, пахнущий дорогим одеколоном, в наглаженной рубашке, красивый мужчина, кстати, и просит прощения. А мама шепчет на ухо: «Прости его. Он был пьян. Он так хорошо к нам относится»… И я прощаю… Воспоминания прерываются.

П отом мне 13… мы катаемся с горки. Солнце бьет мне в глаза. Я смеюсь во все горло, когда он ловит меня. Я чувствую счастье. Я люблю его… Не помню, как это произошло. Помню только результат. Он — Бог для меня. Люблю запах его одеколона, запах его сигар, он самый умный, самый восхитительный. Обожаю гладить его рубашки, ловлю его взгляд как собачонка… Он дарит мне первые золотые украшения, красивую одежду, духи… Маме тоже дарит. Нам обеим одинаковые подарки достаются. Сестренка растет обычным ребенком… Воспоминания обрываются…

М не 22. Пью пиво у подружки в полупустой квартире и реву. Реву от шока. Как я могла все то забыть??? Как мама могла забыть все? Или не видеть? Поощрять? …Дальше я просто ушла из дома.
А через несколько лет брак мамы и отчима развалился, он уехал жить в другой город. А решилась на разговор с мамой. Я тогда задала ей только один вопрос: «За что?» Она сказала: «Ну что ты так драматизируешь. Это были 90-е, мне нужна была поддержка. А он так хорошо к вам относился, помогал нам, оплатил твою учебу». Занавес. Мама, я тебя не уважаю. Я тебя ненавижу».

История №6. Старик

«П исьмо девушки — красивой, яркой, веселой, талантливой, успешной», — из писем Свете.

П осле прочтения всех рассказов решилась написать тебе. В моем детстве тоже были случаи.

М не было примерно 5-6 лет, может, даже меньше, так как я ходила в детский сад. Не все детские воспоминания остались в моей памяти, но это никогда не забуду. В какой-то момент перед глазами всплывает. Однажды я очень сильно заболела, отит никак не отступал, родители решили положить в больницу. Больница деревенская, взрослые и дети вперемежку.

В ечером старшее поколение собиралось в холле, кто-то читает газеты, кто-то играет в шахматы. Мне было очень скучно одной, и я частенько бывала там.

Я знала очень много стихов, как и все дети в советское время. И меня каждый раз просили прочесть, я была очень рада, что взрослые люди обращают на меня внимание и, стоя в середине холла, под аплодисменты читала стихи.

И однажды один старик с тростью говорит: девочка, я стал совсем старый и не слышу, подойди поближе, садись на коленки и прочти мне стишок. Я радостная подошла, села на коленки дедушке и начала читать стихи, и вдруг старик полез мне в трусы и начал трогать там. Не помню, что потом было, видимо, я ушла.

Н о в следующие дни я отказывалась прочесть стишки, бабушки просили, почти что заставляли, я ни в какую. Мне было очень страшно, я знала, что это ненормально.

Т от старик был настойчив, все просил сесть на коленки, и тут бабушка, сидящая рядом, говорит: «Как это ты, внучка Ленина, не уважаешь больных стариков и отказываешься?» Я отказывалась сесть на коленки и бабушке сказала о том, что тот дедушка трогает мои трусы. Она не поверила и заставила сделать это.

Д едушка левой рукой держал меня за талию, второй рукой полез под платье так, чтоб не было заметно.

П осле прочтения стихов я слезла и побежала к бабушке и говорю, что повторилось, но она не поверила, говорит, не видела ничего. Она отругала меня за ложь и сказала, что это самый большой грех.

П осле этого я ни разу не выходила из палаты и умоляла, чтоб мама забрала меня отсюда.

Ч ерез несколько дней мама пришла, я пыталась сказать, что есть очень плохой старик, но она не поняла ничего или, если поняла, то предпочла ничего не делать. Помню свое отчаяние и крик души, я буквально кричала в себе. Потом уже во взрослой жизни я рассказала ей про этот случай и укорила ее в том, что она тогда ничего не сделала. Она молчала…

П осле во мне что-то поменялось, я стала другой. Правду говорят, что такие дети становятся более сексуально озабоченные не в своем возрасте, все так и было. Сейчас проблемы с дочкой на этой же почве, и я не могу говорить с ней на эту тему. Не могу найти силы, так как для меня это отвратительно. Я буквально копирую свою мать. Чувствую, что теряю с ней связь, если даже уже не потеряла. Не знаю, как быть. Сейчас после прочтения и поддержки я решилась поговорить с ней, что не так».

На сайте THE QUESTION (российском аналоге сервиса Quora) развернулась масштабная дискуссия на тему педофилии. Пользователи сайта рассказывают, как они столкнулись с педофилией в детстве — на момент публикации этой заметки в обсуждении было уже более пятидесяти ответов на основной вопрос дискуссии. Тему подняла продюсер и журналист Елена Майорова, рассказавшая о собственном опыте и о том, как научить детей защищаться от педофилов.

Ответы на этом сайте не предполагают анонимности, поэтому сообщений в данной теме намного меньше, чем могло бы быть — но и они складываются в жуткую масштабную картину. Пользователи сайта делятся историями о столкновении с педофилами и эксгибиционистами, среди которых были незнакомцы, друзья семьи и даже родственники.

Так, одна из пользовательниц The Question рассказала о домогавшемся её отчиме: «Мацал, всерьёз надеялся, что я его сама захочу. К насилию не прибегал никогда. Рассказала маме — мама велела не провоцировать. Рассказала участковому менту — велел спровоцировать, а то нет факта, брать не за что».

Многие отметили, что поняли, что на самом деле произошло, только спустя много лет и что так и не смогли рассказать о произошедшем родителям: «Матери, естественно, тоже не рассказала: боялась, что меня будут ругать. Внушённый принцип „взрослый всегда прав, а если не прав, то это из-за тебя“ в действии». При этом часть комментаторов признались, что не были готовы ко встрече с педофилами и не знали, как следует себя вести, чтобы избежать опасной ситуации.

«Всем, у кого есть дети, я очень и очень советую проводить с ними беседы о самозащите как можно раньше, — пишет основательница обсуждения Елена Майорова. — Моя бабушка тренировала меня лет с трёх, то есть как только я начала говорить — она всеми возможными способами объясняла, кто такие педофилы, очень деликатно, взрослыми словами, без подробностей, но доходчиво сравнивала их с отрицательными персонажами из книг или со встречавшимися на дороге пьяными, которые не могут себя контролировать».

Мы приводим несколько историй пользователей The Question о том, как они столкнулись с педофилами в детстве.

Адриана

В шесть лет — это был родственник. Я у них дома осталась ночевать — они меня, по-моему, забрали, чтобы родители могли погулять, и меня потрясло, что супружеская пара положила меня спать с собой, а не с их дочерью — на этом настоял мужчина, сказав, что с дочерью я не высплюсь, потому что она пинается. Причём положили меня между мужем и женой (мужчина лёг почти обнажённым, и я почти сразу заметила, что с его телом что-то начинает происходить). Я очень испугалась и смутилась, и сказала, что мне так жарко и я не усну, и легла с краю. Потом этот мужчина ещё утром меня всячески обхаживал, но я прибегала к его жене и задавала какой-нибудь сложный вопрос.

Второй раз в двенадцать. Очень ярко помню эту историю, я шла вдоль длинной стороны магазина, это была весна. Мужчина шел навстречу с мороженым, он показал мне язык и спросил меня: «Хочешь, так же отлижу тебе?» Мерзко было очень долго потом.

Третий раз это был отец подруги. Он был намного моложе моего, лет на семнадцать старше нас с подругой. И я помню, как он выставил (!!!) подругу в магазин, чтобы остаться со мной наедине — типа «зачем тебе с ней идти, она и одна сбегает». И дальше он начал предлагать посмотреть порнографию вместе, гладить меня по спине. Я прикинулась наивным и тупым ящиком и стала задавать множество вопросов (эта тактика меня и во взрослом возрасте пару раз выручала). Так и дотянула, пока подруга не вернулась, а потом отказывалась к ним приходить.

Ксения

Было дело. Мы были с мамой на дне рождения у маминой троюродной сестры. В деревне их матери были сёстрами и жили в соседних домах, потому, переехав в город, все продолжили встречаться и отмечать дни рождения и юбилеи.

У той сестры была дочь, ей тогда было лет 23-25. Мне было шесть-семь. Под предлогом «я развлеку ребенка» она увела меня в комнату и заперла дверь. Там она мне начала показывать какие-то диковинки, стоя за моей спиной. Она начала поглаживать мою спину и, вероятно, делать что-то такое, что моя память вытерла начисто. Я помню, что я вырывалась, пыталась кричать, выбежать, но дверь была заперта. Подробностей не помню, память вытеснила травму, но помню общее ощущение ужаса, такого капитального и гнетущего. Только после того, как я начала молотиться в дверь кулаками, меня выпустили. Уже подвыпившие родственники ничего не заметили. Да и мало ли чего дитё орёт.

Потом я её избегала, старалась не оставаться с ней никогда наедине. Она вышла замуж, родила дочь и всё такое. Осознание произошедшего пришло ко мне в девятнадцать, полностью выбив меня из колеи. Было очень страшно и противно. Впрочем, оглушительно огромное чувство пропало, но внутренний кошмар до сих пор даёт о себе знать иногда.

Настя

Мы с подругой тогда гуляли около дома во дворе, бегали то ли по осенней, то ли по весенней горке. Других детей с нами тогда не было — наверное, по домам разошлись уроки делать. Моя Мама отпустила нас тогда на пару часов и приглядывала за нами из окна, готовя ужин, благо окно одной из комнат во двор выходило. Неожиданно рядом с горкой появляется мужчина в красной куртке и спрашивает, в каком классе мы учимся и видели ли мы в туалете у мальчиков «пиписьки», как он сказал. Мы застеснялись, засмущались, не ответили, но ни о чём подозрительном наш чистый разум и не подумал. Потом мужчина присел на корточки, взял какую-то веточку от дерева и стал рисовать на земле линии. Рисует небольшую и спрашивает: «А такого размера видели?» — мы продолжаем смущаться и заниматься своими делами. Дальше рисует подлиннее — и тот же вопрос. Так он нарисовал размеров пять палочек и в итоге на наши ответы «нет», он спросил: «А хотите посмотреть?» И, спасибо Вселенной, в этот момент выглядывает из окна Мама, видит рядом с нами незнакомого мужчину и приказывает быстро идти домой. Перед ужином Мама пыталась с нами разговаривать о том, кто это был за мужчина и что он хотел. Мы смущались ещё больше и, опуская глаза вниз, говорили, что он рассказывал нам про «письки».

Полина

Было больше противно, а не страшно, так как я была не совсем маленькая и понимала, что мне предлагают. Первый раз случилось, когда мне было лет 10-11. Просто шла из школы во вторую смену. Зима, темно. Вдруг ко мне подходит какой-то дядька. Спрашивает, как пройти туда-то и туда. Я отвечаю, он понимает, что вниманием завладел. И вдруг так резко: «Хочешь, 500 рублей дам?» А я таких денег и не видела почти, мы не оч. жили. Потом: «Давай вот только в тот дом отойдём, про который я говорил… всего на пять минут, ничего страшного…» Тогда было просто жутко. «Нет», — говорю. А он так же невозмутимо: «А ты не знаешь тут поблизости кого, кому бы это было интересно?» Я в него плюнула, он там промямлил что-то, но я не расслышала, убежала.

Второй раз где-то года через два. Это уже лето было. Иду домой. Вдруг догоняет меня мужчина, в годах уже такой, с сединой в волосах, ожиревший малость. Начинает приставать прямо сразу. Дескать, поехали, озолочу, ты такая прелестная, молодая, спортивная. Ну а видно, что богат. Одет очень хорошо, часы дорогие. Я пытаюсь сказать, что мне всего тринадцать. Тогда он говорит: «Ну это же так хорошо! Всего тринадцать! Я вот в институте работаю, но ведь лето, студентки мои уехали кто куда, их добрый старый ректор скучает, а тут ты! Ну поехали, смотри, какая машина!» Показывает на внедорожник «ниссан» цвета точно как его костюм, кремовый. А сам уже за руку тащит меня!!! Я тогда испугалась, сказала, что закричу, если не отпустит. Он: «Какая плохая, непослушная девочка, я же только предлагал немного развлечься!» Вырвалась и убежала. Помню всё, как вчера было. В дрожь бросает и дико противно от этого.

Евгений

Да, однажды. Мы с родителями ходили в лес неподалёку от дома за земляникой. Мне тогда было семь лет. Я собирал земляничку и даже не заметил как далековато ушёл от родителей, но где дом, я знал, и они не волновались по поводу того, что я далеко от них. Неподалёку тропа, по которой обычно все местные ходят. И вот я, значит, сижу в траве и собираю ягоды в ведёрко. И при этом замечаю чей-то взгляд на себе. Поднимаю глаза и вижу, что на тропинке стоит лысый мужик со звериным взглядом, держит в руке 500 рублей и пристально смотрит на меня. Я смотрел на него и не понимал, что ему от меня надо, но когда он начал делать движения тазом вперёд-назад, я всё понял. Мне стало мерзко от этого всего… Я закричал: «Мама!» И кинулся в ту сторону, где она собирала ягоды, а мужик тот просто ушёл.

Анастасия

Я шла домой из школы, мне было семь или восемь лет. Шла уже по своему двору, рядом остановилась машина, высунулся дяденька и предложил подвезти меня до дома. Я отказалась, тогда он стал обещать угостить конфетами, я сказала: «Спасибо, но я уже пришла», — и зашла в подъезд. Я совершенно не испугалась и даже пожалела, что дяденька не приехал пораньше. Если бы он предложил сесть в машину у школы, я бы села. Только потом, когда на ОБЖ нам стали рассказывать истории с точно такими же формулировками про конфетки и «подвезу», я поняла, что, вообще говоря, это было опасно.

Анна

Ответов очень много — и это ужасно. Причём, мне кажется, самые нехорошие истории остаются за кадром, потому что общение на The Question не предполагает анонимности, а тут такая тема.

А вторая история произошла на море. Мне было пятнадцать, выглядела младше. Любила гулять по утрам одна по пляжу, собирала ракушки. В это время там занималась группа «Золотой Возраст». Как-то раз их тренер, дед, подошёл ко мне и начал о чём-то рассказывать. Я плохо понимала, о чём шла речь, насторожилась только на последней фразе: «… обычно работают на себя и через пять минут сливают воду, а я совсем не такой, понимаешь?» Когда я поняла, о чём он, мне стало бесконечно мерзко. До сих пор помню это ощущение.

Искренне сочувствую всем, у кого осталась от таких встреч травма или осадок. Увы, педофилов очень много. Задумалась об этом, только когда появились свои дети…

ЧАСТЬ I

Супруга Агриппина

Зовут меня Сергей Иванович Смирнов. Детей у меня не было никогда. Я никогда не испытывал влечения к женщинам. Они ко мне – тоже. Отчего – не знаю. Вроде я и не дурен вовсе, и состоятелен, и добился высокого положения сам, но единственный сын у родителей (в семье моей две младшие сестры), я так и не осчастливил отца своего известием о женитьбе, как долго не мог осчастливить и мать. (Вскоре – отец мой умер.)

Я был самым старшим ребенком в семье, и только лишь мои родители вышли на пенсию и выпустили нас всех из гнезда, стали скучать по нас и ждать в гости с внуками.

Как ни были опечалены и строги они со мной, как ни упрашивали выбрать себе, наконец, из всего свободного разнообразия даму в супруги (порой даже они устраивали мне знакомства), отец говорил:

— Всему своё время.

Может быть, я действительно не был столь прост, чтобы жениться, ибо если внимательно проследить тенденцию, можно заметить, что эта прерогатива глупых людей, коим некуда стремиться, вот они и обретают счастье в браке, созрев, быстро найдя своим половым органам применение, а мы стремимся к карьере, положению в обществе или же простому богатству без того и сего, то нам нет ни нужны, ни времени думать о браке.

Может быть, я был латентным педерастом или же асексуален, что меня не интересовали женщины, но так было. Порой матушка, отчаявшись во мне вовсе, советовала мне принять постриг, ибо уже убеждалась в моей ненормальности.

— Хоть этим смой позор! – говаривала она иногда, не пряча слезы.

Я уверял ее, что все не так. И я встречу девушку, чего мать уже не ждала, ибо и моя последняя самая привередливая сестра уже как-то, да вышла замуж.

Но, действительно, наконец, это случилось. Она, она привлекла меня своим не кротким нравом, желанием быть на равных. Мне всегда нравились женщины сильные. А не женщины подчиняющиеся. У моей супруги должно быть свое мнение. И женщин я считал во многом нас умнее.

Я стал много времени уделять Агриппине, одинокой, покинутой с ребенком девушке.

— Ох, хоть и с дитём женщину, но все-таки! Хоть кто-то! – вздохнула мать легко.

Агриппина Васильевна Кустарникова имела прелестную дочь Розу. Когда-то, в молодости, Агриппину соблазнил известный теперь у нас в городе бизнесмен – Родион Викторович Пушков, будучи тогда еще студеном. Соблазнить соблазнил, чести-то лишил девку, еще и ребеночка ей восемнадцатилетней сироте сделал, да замуж не взял.

Благо, сильная духом Агриппина не сломалась и в тот момент, когда потеряла любовь кавалера. Устроилась в пивной магазин, с утра до ночи пиво продавала, тратила нервы свои, что и так ни к черту, на похотливых свиней, в лохмотьях ходила. Ребенка у ней должны были отобрать, иначе никаких для него условий в ее доме для него не было, да случилось чудо – приют закрыли, а детей, живших там, разбросали по ближайшим городам. Пришлось Агриппине сначала добрую старушку-соседку просить за дитём присматривать, а уж после – она сама в садик устроилась, и дите всегда находилось при ней, ибо расположилось в том же садике, в коем Агриппина была поломойкою.

Слабость женщины мужика к ней тянет. И коль я заикнулся о том, что меня более привлекали женщины сильные, смотрите же, как тут все сошлось. Женщина, по природе своей слабая, оказавшаяся в такой тяжелой ситуации, всеми покинутая, смогла не оступиться! Смогла совсем, до конца не отчаяться в сложившейся у нее ситуации, не усугубить ее и не пропасть с ней, как сделал бы мужчина – ушел бы в бутылку, а женщина эта сумела поступить мудро, выйти из тяжелой ситуации!

То есть во мне сразу сработали и жалость к дивной истории этой женщины, и инстинктивные желание оберечь ее, спасти, и тут же то, что я более всего люблю в женщине – ее природный ум! Мне показалась ее сила духа, которая не дала ей тут же запаниковать, а сохранить свой холодный, расчетливый ум, все обдумать и найти выход!

Впрочем, возможно, скажите вы, обстоятельства так сложились. Кому-то везет, а кому-то – нет. Нет уж, надеюсь на то, что у вас язык не ворочается так сплести! Каждый сам повелитель своей судьбы! А тот, кто верит в водоворот событий, судьбу и постоянно опускает руки перед случившимся горем, не пытается вступить с ним в борьбу – тот и есть слабый человек! И никогда ему жизнь больших высот не уступит, коли он и тому, что есть всегда рад. И не стоит мне тут путать христианское терпение и смирение от бед, коих виновником ты сам и являешься!

Познакомились мы с Агриппиной Васильевной уже тогда, когда дочери ее было уже лет семь отроду, и она была отправлена матерью во второй класс. Я приехал к ним в городок работать врачом, и работал без малого уже лет пять и до встречи, но до этого я ее не встречал. Такое часто случается теперь: живешь, бок о бок с кем-то, а какова сущность этого «кем-то» не знаешь. О чем мысли его? В чем беды? Радости в чем? Каковы его желания?

Я был врач онколог-маммолог. И мне случилось срочно навещать своего друга и наставника, старого врача онколога-маммолога, на чью должность я был распределен и занимал, выйдя он на пенсию. И Константин Евгеньевич не только ничуть не был расстроен тем, что вышел на пенсию, не только не скучал по своему делу, но, кажется, был даже доволен, что я взял его место, именно я, он чувствовал во мне некое призвание к полученной мною профессии.

— Вы многого добьетесь, Сергей Иванович! – говорил он мне, — Я вижу в Вас большого и смелого специалиста! Я спокоен за то, кому оставил свое место!

Константин Евгеньевич помогал мне своим опытом в начале моего нелегкого дела, после – подсказывал в трудных ситуациях, да и просто – настолько тепло мы с ним теперь сдружились, что я уже по привычке стал ему надоедать и захаживать в гости.

Так вот. В тот раз, в день нашей встречи с Агриппиной я тоже пошел к Константину Евгеньевичу спросить совета, как мне поступить со сложными обстоятельствами болезни одной из наших общих пациенток. В молодости его, а теперь же, когда я принял пост – моей. Ситуация ее положения обострилась на столько, что требовала немедленного решения. Один принять это решение я не мог, и обратился за советом к коллеге.

Выходя от Константина Евгеньевича я был все более озадачен болезнью нашей пациентки. Оказалось, совет Константина Евгеньевича не только мне не помог, но показал мне обстоятельства в этой болезни еще более удручающие, кои я по нехватки знаний и опыта своих упустил.

Я вышел опечаленным, раздавленным и все более и более прокручивал ситуацию моей пациентки в голове. Необходима ли операция? Так уж ли сильно? Без слов! Иначе она попросту умрет! И недели не протянет! Но, ежели, допустим, операция…

Вдруг я обо что-то стукнулся и услышал звон бьющегося стекла. Это меня разбудило.

Передо мною стояла женщина, вокруг нее валялись осколки от сервиза, который и я, вероятно, разбил.

— Ах! – сказала женщина и заплакала.

— Боже мой, какая небрежность! Простите! Я вас не заметил, ушел в мысли и….

Я бросился собирать разбитое и увидел, что я очень хорошо испоганил имевшийся у нее сервиз. А возможно, она на него долго копила? Возможно, ходила мимо этого магазина, все смотрела на свой сервиз и мечтательно думала, что когда-то она решится на него потратиться. Ведь, наверное, по хозяйству хлопотала все, деньги экономила, как обычно русские бабы делают. Как моя матушка до сих пор делает. Мы уж выросли, зарабатываем прилично, а она продолжает мне всё свои деньги совать, недоедает, все заботится. Хоть бы на таблетках не экономила! Иначе она и с таблетками: всё четвертинки положенных доз пьет. Да откуда тогда пользы от них будет? Лучше и вообще не пить, чем так!

Я подобрал осколки, сложив их в пакет, который мне сама девушка подала, и начал ее успокаивать. Даже пытался прижать к себе неуклюже, по плечу похлопать, как обычно поступаю с пациентками. И я узнал, что «это был подарок, и я подарок сей разбил, и у нее совсем сегодня день рождения, точнее не сегодня, а сегодня она его отмечала», и прочее, и прочее. В конце я сказал, ибо же действительно был очень виноват:

— Ну, что Вы, что Вы! Я Вам еще лучше чашек куплю! Куда краше этих! В тысячу раз лучше! Непременно!

— А разве такие бывают?

— Конечно!

— Но эти мне дороги. Я давно их желала.

— Я найду Вам такие, которых Вы бы и побоялись желать в уголках самых дерзких ваших желаний! Обещаю. Столь невообразимо прекрасны будут эти чашки!

— Да ну! Брешите….

— Ни разу!

— Тогда, тогда, — сказала она минуту спустя, протирая слёзы, — Вы уж непременно должны постараться.

— О, да! Я смогу, уверяю Вас. Постараюсь.

— Однако же. Все же. Все же это трудно будет для меня воспринять другой сервиз, как теплую память о любящем сердце, коим была подарена эта вещь, — прошептала она, смиряясь со случившейся неприятностью, скорее себе, нежели мне. И тут же успел я увидеть, взяла она какой-то небольшой осколок, оставшийся от разбитого стекла, бережно укутала его в салфетку, прижала к сердцу, после к губам и спрятала в сумку.

Далее мы ушли от злосчастного места и о столкновении более не вспоминали. Я пытался завязать дружелюбный, располагающий к себе разговор, и за разговорами, в конце концов, условились мы и о следующей встрече, а на следующей встрече о встрече другой и уж вскоре стали договариваться о свиданиях. А после них перестали нам быть необходимы и вовсе договоренности и условия, мы встречались чуть ли не каждый день, и обоюдно жутко волновались, ежели встречи эти по каким-то причинам не происходили или же переменялись во времени.

Уже после того, как наши отношения устаканились, и я вернул е новый чайный сервис взамен разбитого, у нас с Агриппиною завязалась привязанность. Я уже не мог обходиться без встреч с нею, к коим привык и придерживаться выбранного мною отшельнического пути. Во мне что-то переменилось! И я хотел с этой женщиною быть. Хотел заботится о ней! Я желал переменить ее жалкую судьбу. Тем более, что сие было в моих силах.

— Для хорошего человека ничего не жалко. Да и что со мной станется, помоги я одной несчастной душе? Сделай я одно доброе дело?

Нет, оно и понятно вроде, что сделай ты это доброе дело, люди тут же к тебе и потянутся очередью, будут от тебя этих дел ожидать, ты для них непременно станешь херувим! Но черт же подери, у меня и в мыслях же не было тогда, что я, бессердечная сволочь, не смогу остановиться!

Агриппина работала поломойкою в садике. И не говори мне она, что именно поломойкою, а скажи «так, в садике», я бы позавидовал ей! Меня всегда тянуло к детям. К детям тянуло, но воспитывать, делать этих детей – нет. И почему же я не сделался акушером, педиатром или хоть гинекологом! Странно. Жалею я теперь.

Агриппина работала поломойкою. И это как-то унижало ее в моих глазах. Отчего всякие ослы необразованные, плохие люди, извращенные люди, наркоманы, пьяницы, воры занимают высокие должности, а сей удивительной женщине так не свезло? Я был в ярости по этому поводу!

Я же был врачом? Я был врачом, и прослышал, что в нашей городской поликлинике № 170 (удивительно, с чего бы это, она одна на весь город!) требовалась регистраторша медицинского характеру. «Почему бы и не устроить туда Агриппину?» — подумалось мне. И, так как я человек решительный и быстрый, я тут же принялся за реализацию своего плана. Но вся проблема устройства Агриппины на место заключалась в том, что, во-первых, отыскалась, оказывается, уже на место это какая-то Ольга, живущая неподалеку и оно было забито, обещано. А во-вторых, охоты у нее было позарез.

— Мы эту охоту быстро отобьём! – смекнул тут же я и принялся за дело. И тут же выполнил его! И Ольгу смыло с нашего пути, как небрежно забытую дитём надпись на берегу моря в штормовой день смыло, будто и вовсе там никакой Ольги и не бывало!

Медицинский регистратор увольнялся, но увольнялся через два только месяцу. Таким образом, заполучив обманным путем тепленькое место для моей Агриппины, я понял, что получил его зря. И я было расстроился, но, видно, не в понедельник меня мама родила, и в этот день мне везло. Я не стал раскисать и сдаваться!

Был март. В больнице нашей имелся также и гардероб, куда требовались гардеробщики. Причем, требовались они туда постоянно. Мужчины, вечно претендующие на эту должность с опытом работы в элитных ресторанах, приходя к нам расфуфыренными, гордыми и уверенными в себе, задыхались и уносили ноги часа через два-три крепкой работы. «А что, ежели, ее устроить сначала в него! – подумалось мне, — А опосля, когда освободится место – и в регистратуру! Все уже будут знать, до чего хороша Агриппина, все будут с нею знакомы! И других на этом месте видеть даже не будут!»

В общем, так и сошлось, как я и предполагал в последних своих мыслях об этом месте.

Сей одинокой женщине нужно было счастье и спокойствие, мне оно отнюдь нужно не было, пока я с помощью нее его не познал – и тут, о да! Я захотел с нею жить тоже. Но меж нами не было никаких телесных сближений! И, не знаю как с ее стороны, но с моей скажу точно – никаких желаний, предпосылок и мыслей для этого! Странно это? Люди сходятся обычно для постели, утешений ласками своей плоти, нам же нужно было тешить только душу! Чтобы хотеть телесной близости, по-моему, нужно любить человека хоть сколько-нибудь, а может – и вовсе сильно, беспредельно и нежно любить! Так вот, Антропину Васильевну я никогда не любил, но ее дочь!

Во мне все перевернулось, когда я осознал это. Осознал, что дочь моя лучше моей жены, и я ее люблю, страстно и сильно люблю! И, возможно, я всегда только ее одну и любил, и желал быть лишь с нею одной, а мать…. А мать ее была дополнением к неокрепшему уму дочери, подпиткой ума, мне необходимого для любви. Коль уж мать такая сообразительная, и девочка выйдет не дурнушка, думалось мне. А что, ежели именно так? Боже! Что тогда?! Что, ежели именно, именно, именно так?!

ЧАСТЬ II

Дочь ее – Роза

Что мы все об Агриппине да, об Агриппине? Ведь была же и Роза! Была и дочь ее, с коими тоже необходимо было налаживать дружелюбные отношения входе моего сходства с дет ною одинокою женщиною! И сие бывает далеко не просто!

Потому что, во-первых, не каждому ребенку вы нравитесь. Возможно, вы даже ему напоминаете его школьного учителя по грамматике или физическому труду, не дай Бог, коего он терпеть не может!

Может быть, конечно, и не напоминаете, но все же, если такая оказия с вами произошла – пиши, пропало. И на фунт он к вам не приблизится. Вы для него – запретная зона! Акула вы! Змея! Пес! Розетка!

Бывает и такое, что вы ему напоминаете его же отца. Напоминать человеку его отца бывает хорошо только для женщины. Тогда, женщина эта и расцелует вас и по всякому обласкает, и ужином, и обедом, и завтраком, и полдником накормит, пятичасовым чаем напоит, и даже носки зловонные – постирает! В общем, если вы напоминаете женщине ее отца, она будет ухаживать за вами из-за уважения, что ли, из-за боязни. А ребенок, если вы напоминаете ему его паршивого предка, поступит с вами подло. Не полюбит! Ради счастья своей матери даже не полюбит эгоистично! А может быть я не совсем справедлив? Ради ее же блага не полюбит? Чтобы ты не повел себя с нею дурно по прошествии пары лет совместной жизни?

Хотя, конечно, бывает и просто эгоизм. Но это уже третье. Тогда – привычка, комфорт. Дитё чувствует себя хозяином и знает, что ему лучше – с папой или же без него уже. Вот не захочет в семью пускать просто так – и не добьешься ты от него и вовсе никогда расположения!

Роза меня пускала и многое мне позволяла. Да что там многое – всё! Хотя мне от нее ничего и не нужно было. Все, что я делал для Розы, это лишь для того, чтобы сыскать расположение Агриппины. Хотя на кой черт оно мне нужно было, я не знал. Вот на кой? Наверное, у мужчин в крови заложено подчиняться женщине, хотя она и создана из ребра адамова и должно быть наоборот!

Я решал с дочерью чрезвычайно сложные для моего огрубевшего мозга логические задачи, учил воздушные стихи деревенских поэтов, занимался языками, я готовил ей кашу и наливал разогретого супу, когда не было с нами нашей маменьки. Я прикрывал ладонями ей лицо, чтобы она не видела и не боялась страшной грозы, прижимал к себе крепко, чтобы она не мерзла вечерами, сказки читал, ходил рвать букеты в сад, воровать яблоки из любопытства, на речку за мятой. Смотрел с нею мультики, но уже больше ради самого интереса к ним, а не за компанию. И вот однажды она спросила меня, именно меня, что такое любовь. Ладно бы она спросила тогда, что такое хорошо и что такое плохо, отчего на земле люди бывают несчастны, а она спросила о том, чего я не знаю и не испытывал ни разу. Она посмотрела на меня ясными, доверчивыми глазами, и тут, слава Богу, кто-то постучался.

Меня поражала абсолютно равная по силе любовь к каждой из этих женщин. Именно такая «одинаковая» любовь и лежала в основе невозможности окончательного выбора, как моих мук и терзаний, так и моих любимейших женщин.

На первый взгляд ситуация эта кажется очень странной и чрезвычайно пошлой: ведь как же – женщины-то эти очень разные, разные и отношения с ними, так как же возможно испытывать одинаковое чувство к каждой из них? И, притом, половое влечение – к меньшей из них, к дочери собственной? Оказывается – можно…

И нужно сказать, мы, мужчины, довольно легко попадаем в эту ловушку, затягивая в неё и женский пол. Легко – потому что фантазии любовных и в то же время половых отношений с двумя женщинами одновременно – это самые распространенные мужские фантазии, уходящие своими корнями в глубинные основы отношений мужчины к женщине. С раннего детства мы мечтаем получить от матери больше любви, внимания, заботы, поддержки, чем получаем в реальности. Даже если мать наша действительно любящая и заботливая, мы хотим от нее большего: никакая забота о нас не является для мужчин-эгоистов достаточною. Так всегда.

Кто из нас не попадал в ловушку эмоциональной привязанности к двум женщинам одновременно, не любил этой самой «максимальной любовью»?

Именно эта любовь, она и превращает ранее вполне здравомыслящего мужчину в некое странное и жалкое существо, которое годами мучается само, мучает своих жену и любовницу, детей – всех! Мучается он до такой степени, что, любя и будучи любимым, он совершает попытки самоубийства.

Я до сего пока не дорос, не дошел, не докатился – не знаю, но любил, любил я их обеих страстно разною любовью: душевной и плотской!

Любил! Потому даже цветы порой носил я им обеим. Приду домой с душистыми сиреневыми герберами, вручу их Агриппине Васильевне как символ дружелюбия и верности, в честь ее вчерашнего вкусного супу проявлю одобрение, как с соседней комнаты выбегает ко мне следившее за нами маленькое лицо и говорит:

— А мне? А мне, папенька? Разве ты меня меньше любишь?

— Больше, — нагибаюсь, было, я, целую Розу в щечку, за нее же потом ее и треплю, — Я тебе завтра еще прекраснее цветы подарю! Только чтобы мама не видела!

— Меня целовать тоже надобно в губы! – все тупится девочка, — Вы и поцелуями меня оскорбляете!

И приходится мне целовать дочь в губы!

В общем, странная это штука, иметь две женщины, разрываться между двумя соперницами, одинаково воспринимающими меня как свою собственность, и, в тоже время, не дающими мне телесного удовлетворения! Впрочем, я и им отвечаю взаимностью. И отчего они любят меня еще обе? Никогда не ощущали к себе доброго расположения от особ противоположного пола? Душевной ласки не видывали?

Но ведь, ежели женщина спит с кем-то, проводит с кем-то страстные бессонные ночи, она, обычно, к тому и воротится, как бы дурно он с нею не обращался. А ласкою да заботою к себе никого не расположить, только, ежели в чудных сказках. Все меняется на сильный, твердый, работоспособный! А то! И женщину влечет к продолжению рода, и женщину пуще всего влечет ее материнская сторона! Как уж ты не крутись, как ты не изощряйся, товарищ, женщина всегда будет просто коварной женщиной! Не верным другом, не помощником, не советчиком, а супругой! Женой! И, в конце концов, образуются из них стервы!

Зря! Зря! Зря! Зря я создал семью! Проклинаю я себя за это, – думалось мне уже по прошествии нескольких лет.

Дочь повзрослела, и я ее захотел. Захотел! Мать вдруг опомнилась, что ласк моих отродясь не видела. А мы же, мол, супружеская пара! Господе Иисусе, новость!

Зря! Зря! Зря! Зря я создал семью! Проклинаю я себя за это, – думалось мне.

Иным мужчинам легко любить своих девочек. Но дочь – это же еще одна женщина в доме! С ней не нужно конкурировать за внимание жены, как по правилам-то. Дочь не нужно строго воспитывать. Дочери послушны, нежны, их милый «щебет» приятно послушать после трудового дня. Дочь всегда обнимет, приласкает, позаботится о самочувствии твоем. С дочерью мужчина чувствует себя свободнее, чем с женою, и ему легче стать для нее хорошим мужчиной. Список преимуществ должно продолжать…

Но! Сие её превосходство было в младенчестве, теперь же…. Теперь же её превосходство над матерью переплюнуло все известные мне границы разуму!

Как подобает в нормальных семьях? Дочь повзрослела. Она выбирает себе объект любви и знакомит его с папенькой. Папенька, при этом, как правило, переживает бурю чувств. Здесь и любовь, и ревность, и тоска по тому времени, когда маленькая девочка была всего лишь «папиной»… Отец начинает сравнивать бывшие между ними нежные отношения с теми, которые он видит перед собой теперь. И все начинает говорить не в пользу незадачливого кавалера! А тут?!

Что важно мне понять, так это, как ее благородному, подчеркну – благородному папеньке, что наши отношения с дочерью хотя и неповторимы, но на них нельзя построить взрослую жизнь! Нельзя на них прелюбодействовать, ни в коем случае нельзя! Это не посторонняя женщина! С тобою дочка училась любить и быть любимой, но только с другим человеком она сможет использовать это чувство для строительства собственной жизни, с ним может использовать его для строительства капкана из плотских утех, с ним, с другим может быть требовательна и властна, и ревнива! Нужно помнить это и то, что дочери нужны поддержка и понимание. (Все-таки в чувствах она пока разбираться, не склонна!) Чтобы помочь ей адаптироваться ко взрослой жизни и ко взрослым отношениям, папенька должен не конкурировать с ее маменькой, как, например, с ненавистной тещей а, напротив, оправдать её женскую позицию!

Я благородно уединился в комнате со своими мыслями, запер себя, оставил себя с ними один на один, чтобы окончательно в них разобраться!

Мне не только нельзя было раскрыть свою тайну, как медицинскому эксперту Декстору Моргану из аморального сериала, но, это и позволяло мне быть самостоятельным, разумным и существовать чувственно автономно. Так я считал. Ведь иногда….

Иногда из-за особенностей человеческой психики эмоции толкают нас на абсурдные и странные поступки! Я о тех ситуациях, когда девушка-подросток пытается говорить только о косметике, чтобы не растерять подруг, а взрослая женщина пытается показаться глупее, чем она есть на самом деле, чтобы заинтересовать мужчину, но это для примеру. Еще солидный мужчина изображает дружеские чувства по отношению к коллеге, зная о том, что коллега готов его предать. А в реальности ведь встречаются обстоятельства и более мерзкие и глупые по своей сути, но созданные благодаря тому же чувству, которое спровоцировало у вышеописанных людей желание действовать именно таким образом – страху благородного одиночества!

Именно страх одиночества зачастую заставляет людей ограничивать проявление собственных знаний, отказываться от выполнения желаний и терпеть, например, побои от своего гражданского мужа. Уж я-то врач, я знаю. Со мной иногда женщины бывают через чур откровенны…

Страх одиночества заставляет людей перекраивать свои судьбы не в лучшую сторону. Подсознательный страх остаться одному толкает их в объятия неподходящих для них людей, сдерживает в принятии важных решений, подталкивает давать лживые обещания….

С точки зрения эволюции страх остаться одному оправдан и целесообразен, так как предки человека не могли выжить, не находясь в обществе себе подобных. Но….

На самом деле, одиночество прекрасно и естественно для человека! Для такого, как я. Человек появляется на свет в одиночестве, он принимает важные решения сам, не прибегая к чьей-либо помощи, он и умирает-то в одиночестве. Это уж точно! Никто не может родиться вместо другого человека, никто не может заставить принять другого человека определенное решение, если сам человек на это не согласится, никто не может и умереть вместо другого человека. Одиночество является естественной частью истинной природы человека!

И я скрылся, чтобы ничего мне не мешало.

Я был один, и некоторое время был счастлив. Надо еще доложить, что тут же на меня подействовала и усталость от того, что я так долго уже жил теперь не один. наверное, у каждого должно быть право еще и уйти, отдохнуть от другого человека в таком сладостном одиночестве в которое был погружен я теперь. И подумать о том и о сем. И погрустить. И помечтать. И выспаться. И словить тишину. Я расслабился, почти заснул! Почувствовал себя как прежде и…

Вдруг стук в дверь напугал и оглушил меня своею неожиданностью.

— Да? – повернулся я, решая, кто это мог быть.

В комнату вошли маленькие синие глазки и остановились робко у порога.

— Можно, папенька?

«Отчего она не в школе?» — промелькнуло у меня в голове, но я коротко ответил:

— Конечно! – и улыбнулся.

Роза была чем-то опечалена. Она закрыла за собою дверь и спрятала ключ от двери к себе в трусы! Отчего? Она решительно подошла ко мне все с тем же расстроенным лицом и заговорила:

— Папенька.

Она упала предо мною на колени.

— О, я люблю Вас, папенька! Люблю всей любовью на которую только способна! Той любовью, которая во мне существует, всю до капли я отдаю Вам! И мне не нравятся нисколько мальчики моего возраста. Они дурны, папенька, они еще дети, они глупы, несносны…. А Вы такой статный, красивый, мужественный! Вы мой герой! Король! Возьмите же свою преступную дочь! Прикажите высечь, папенька! Вы могли бы приказать меня казнить, если бы были вправду королем и имели привилегии! Но я оттого пришла к Вам со своими чувствами, что знаю, они ко мне теплятся и у Вас в душе! Такие же чувства, такие же постыдные желания! Право, я знаю о них. Я знаю всё, всё, всё! Я знаю, потому что женщина способна на это, способна чувствовать любят ее или нет, и даже какой любовью любят, и надолго ли она, и правдива ли эта любовь или так…

Я стоял онемевший, ни в состоянии ни слова вымолвить, ни двинуться куда-либо. Передо мною стояла женщина, женщина пусть всего тринадцати лет, но… и я ведь ее любил! И вот она отдавалась мне, она любила меня.

Но…. Позвольте-ка! Все же ей 13! Любовь изменчива и непостоянна в это время. Любовь не полна всеми теми смыслами, что делает ее вечною. Сегодня, выбрав примером мужественность, она выбрала для себя одни свойства, которые необходимы будущему любимому ее человеку, но завтра, или послезавтра, или пусть год, эти свойства уже потеряют всю свою актуальность и понадобятся другие, коими, может, я не обладаю, но обладает иной. Она забудет обо мне, в пять секунд забудет и ринется любить его. И точно также произойдет с ним. И так будет происходить до тех пор, пока не соберется весь образ. По кусочкам, который достоит любви, и коей она полюбит после до гроба. Это было бы немыслимо отдаться своим страстям сейчас, подавшись страстям, бушующим в ней. Я отошел на шаг назад. Лишь отступил.

Что же это получается? Один раз человек поддался соблазну, один лишь раз на десять минут уступил животным инстинктам своим, враждебной сущности, так тут его за это сразу и казнить! На электрический стул! На расстрел! Страшно! Или всю жизнь в тюрьмах да ссылках сидеть! Из-за десятиминутного порыва-то! Естественного, животного порыва, предусмотренного самою природою. И что в итоге выходит? Человеческая, та самая культурная, общественная его жизнь, та, что подчеркнута моралью, она в вечной борьбе против врожденной сущности своей, противоестественной, вечной деятельности, убиения себя и складывается! Так это же ненормально!

Посмотрите, наконец, на животинку. На пташек посмотрите и уясните. Каждый год воробышек ищет себе пташку приличнее, моложе, здоровее. И он совершенно того не зная, может, и дочерей своих оплодотворяет! И не раз-таки этим занимается! А тут и не дочь она мне вроде никакая. А естественная, живая, готовая к оплодотворению особь. Жаль только, что ей теперь лишь тринадцать лет отроду, девчонке-то этой. А законодательство наше российское устроено так, что ей только опосля шестнадцати замуж можно, да и то – это мерзость! В восемнадцать? Уже лучше, но рано! В общем, когда человеку можно устраивать свою личную жизнь – здесь вообще не понятно. Будто бы и нельзя ее ему устраивать вовсе.

Я не мог выйти окончательно, выбежать и позвать на помощь. Люди бы решили, я ее развращаю, люди бы решили, что я дурен! Её мелкие чувства способны были на шантаж. Себялюбие и эгоизм! Да и желание наше броситься вниз с окна, притом, предварительно сказав об этом отвернувшему нашу любовь – не это ли шантаж тоже?

И что, что это за отвратительное, пошлое название такое для любви к ребенку? Педофилия? Педофилия-некрофилия! Тру-ля-ля, ля-ля-ля! Я протестую! Протестую!

Я не исключаю. Возможно, это болезнь. Возможно, болезнь душевного характера, не ясная до селе науке болезнь. Но жизнь-то она и должна отбирать, коль это болезнь! Сама педофилия должна, а не они!…

Я не согласен со смертной казнью, ведь педофилия не означает еще – насильник! Да и за это, что же человеку жизнь отнимать?

Возможно, педофил — это и взрослый, но который в половом отношении так ребенком и остается? Его тянет к детям же, потому что его половая система мыслит покамест по-детски? И видит привлекательное в детях? И будущее, продолжение рода, в детях? Их продолжает к ним тянуть. Как тянуло когда-то и в подростковом возрасте?

Когда большинство людей считают, что педофилия – это только распущенность, то заявление о том, что педофилия как болезнь лечится, является очень важным знаком для того чтобы не только клеймить это явление и говорить о нем только в связи с необходимостью ужесточения наказаний. Важно мнение специалиста о том, что педофилия, в первую очередь, – болезнь, с которой справиться самому мне сложно. Вдруг, действительно, это сбой?

И, как любая болезнь, любой сбой, педофилия должна лечиться, исправляться! А как социально опасная болезнь педофилия должна лечиться с соблюдением особых правил и требований. С госпитализацией больного! Однако мало кто задумывается о том. И есть ли специалисты, готовые нас лечить? И где может найти педофил информацию о возможности преодолеть свою преступную страсть? Ведь всем бы людям на свете только осуждать, призирать и казнить!

И как организовать профилактическую работу, с тем, чтобы склонные к педофилии могли добровольно обратиться за помощью к специалистам, чтобы вылечиться? И отчего нет специалистов, что в тюрьмах и колониях должны заниматься реабилитацией пусть и не педофилов, но остальных тяжко больных, которые уже совершили преступление? Их… нет.

Ведь мы, врачи, мы … вылечили бы мы сию отвратительную болезнь? «Да, это возможно, но кто из педофилов придет добровольно лечиться? И вообще, это опасно, зачем нам эта лишняя головная боль, что нам, больных не хватает?» — скажем, мы по привычке.

Число пострадавших от действий педофилов растет, проблема становится все более социально острой. Ею должно озаботиться все общество, государство, потому что эту проблему не в состоянии сегодня решить только карательные органы с нашими несовершенными законами. Нужны законы, учитывающие современные реалии, возможности профилактики и лечения педофилии!

И пусть будут даже законы, законы, не только обеспечивающие страшное наказание для совершивших преступление педофилов, но и для отказавшихся от современных методов лечения.

Суровая правда жизни в том, что, педофилия не лечится наказанием, даже самым строгим. Не лечится убиением!

Если педофилия является результатом психических расстройств, то такой больной в целях безопасности общества должен пожизненно находиться в психбольницах. Если педофил психически здоров во всем, кроме неуправляемого полового влечения к детям, то он должен получить необходимое психотерапевтическое и медикаментозное лечение на самом современном уровне.

Лучше создать все условия для профилактического лечения тех, кто склонен к неуправляемому волей половому влечению к детям, чем дожидаться, пока они годами тайно будут развращать, и калечить жизни десятков и сотен детей. Тысячам жертв педофилов-преступников по стране не легче от того, что когда-нибудь, возможно, будут наказаны их насильники и развратители. И будут ли? Это только я сбежал, попался…. Только я.

И вот меня казнят? А за что, опять же. Впрочем, мы это уже прошли. Но ежели педофил много лучше меня человек? Если он столько добра делает на земле, что не счесть добром всех здоровых добрых людей!.. Но виноват тем, что так болен. И сорвался…

Хотя, возможно, оно было бы и лучше, выбежать-то? Не стоял бы сейчас здесь, не ждал, когда он, палач-то…

Каждый день из криминальных новостей мы узнаем об очередном изнасиловании, зачастую жертвы - малолетние дети. Эксперты в один голос требуют родителей следить за своими детьми и не позволять им даже смотреть в сторону незнакомца. К сожалению, подчас педофилом-насильником может стать самый близкий человек. На условиях анонимности жертвы насилия рассказывают о своей боли, страхе и опыте реабилитации.

Зара, 20 лет Когда я первый раз подверглась насилию, мне было, наверно, лет тринадцать. А изнасиловал меня мой собственный брат. Я очень боялась и молчала. Никому ничего не говорила. Было очень страшно. Но дело еще и в том, что я кавказской национальности. Здесь, если окружающие люди узнают, что тебя изнасиловали, то можно смело ставить на себе крест. Так как все окружающие будут тебя постоянно осуждать, ты будешь как прокаженная и о замужестве можешь забыть. Здесь девушки все плохое всегда держат в тайне. Так продолжалось некоторое время, я даже уже как-то смирилась с этим, но просто морально убить меня ему было мало. Он рассказал об этом своему другу. Затем меня начали насиловать вдвоем. Это было ужасно. Они ждали меня после школы, подлавливали. Говорили, чтобы я не кричала, что все равно никто не услышит. Путь из школы домой становился для меня пыткой.. Я ненавидела себя, ненавидела всех окружающих особенно маму, которая ничего не замечала. Во мне было столько негативных эмоций, что все очень сложно описать. Я ни с кем не разговаривала, лишь только слушала музыку или смотрела телевизор. Я пережила все одна, за все эти годы никому ни разу не показав своих чувств и ничего не рассказав. Было тяжело. Но я держалась.

Вика, 23 года

Мне было 8 лет. Летом меня как всегда отправили на каникулы к бабушке, у меня был двоюродный брат, старше меня на 8-9 лет, он играл со мной в детстве, любил меня. Но тем летом он приехал на мотоцикле, привез мне какую-то книжку и предложил покататься, я радостно согласилась, я его долго упрашивала покатать меня, но он отказывал, говорил, что рано мне. Да и бабушка не разрешала, боялась, что уронит меня или что мы разобьемся, а тут он предлагает сам. После долгих наших уговоров, бабушка меня отпустила с ним. Он отвез меня в лес и предложил поиграть с ним в игру… Он изнасиловал меня. Это повторялось каждый день.

Мне он всегда говорил, что я должна молчать и ничего не рассказывать, поскольку меня будут за это ругать, а ему ничего не будет, поскольку я виновата сама.

Этот кошмар длился все лето. Я просила родителей меня забрать, но они меня никогда не забирали, говоря, что здесь мне лучше. Мой кошмар закончился в сентябре, когда меня забрали домой. После этого лета я стала замкнутой, постоянно плакала. Родителям было не до меня, я просто плакала и ничего не рассказывала никому, боялась, что если мама узнает, обвинит меня во всем. Сейчас у меня, конечно, есть подруги близкие, много друзей - врачей, которые мне помогают. Я сама врач-ординатор. Родила ребенка от своего любимого мужчины, мы расстались с ним, больше у меня не было мужчины. Ходила к психологу, она помогла, перестали появляться сексуально озабоченные. Я одна, с разбитой жизнью и со страхом, что если кто-то появится, я не смогу его полюбить, а он будет лезть ко мне. Порой вспоминаю все и плачу. Время не лечит! Очень люблю свою дочку и искренне надеюсь, что ее жизнь сложится удачно!

Настя, 23 года

Примерно лет в 10 я переехала жить к бабушке и дедушке. Когда конкретно дед ко мне начал проявлять своеобразный интерес, я точно не помню, помню отдельные моменты в родительском доме. Он смотрел, как я писаю, пил мочу, показывал свои половые принадлежности, предлагал потрогать. Было противно, но непонятно. А когда стала жить с ними в квартире, все усугубилось. Он пытался со мной вступить в половые отношения, но видимо сам трусил, когда я говорила, что мне больно, он просто заставлял раздеваться и трогал. Почему никому не рассказывала, не знаю. Не помню чтоб угрожал, просто говорил, чтобы не рассказывала. Я плакала и спрашивала, зачем ты это делаешь, на что он отвечал, что он меня готовит к взрослой жизни. Лучше он, чем кто-то другой. Мне хотелось его убить. Я старалась с ним не оставаться наедине. Ярко помню, как пряталась от него за шкаф и однажды схватила ножницы и сказала, если он ко мне подойдет, я его убью.

Это продолжалось несколько лет. Однажды, не знаю, как и почему, я все рассказала бабушке, плакала. Не знаю, поверила она мне или нет, но меня перестали оставлять с ним наедине, родители продали дом за городом и переехали в город и забрали меня к себе. Его не выгнали, не хотели поднимать шумиху, наверно. Эту тему мы больше никогда не обсуждали.

Потом он еще много лет делал мне непристойные предложения. Когда я начинала встречаться с мальчиками, спрашивал, как я с ними, «уже того» или еще нет, ну и все в этом духе. Я всегда огрызалась, но больше он меня никогда не трогал, да и я больше с ним не оставалась долго наедине.

Желаю тем, кто побывал в такой же ситуации, не замыкаться, не терпеть, а обязательно рассказать маме, бабушке, учителю, обратиться в специальные службы, и они обязательно помогут. Не бойтесь угроз. Такие люди, наоборот, очень слабы. Не бойтесь, что вам не поверят, - и все будет хорошо. Сейчас у меня замечательный муж, живем уже вместе почти 9 лет, есть дочка и сыночек. А написала все это, чтобы сказать, что жизнь после есть, главное быть сильным и не зацикливаться.